– Это нервное.
Я с ума сойду от его глаз. Огромные, миндалевидные агаты. Когда вижу их, приятный холодок бежит по позвоночнику, и мысли путаются.
Он усмехнулся и снова уткнулся в блокнот. Вдруг по лицу его пробежала темная тень, он перелистал пару страниц назад и начал что-то быстро-быстро считать.
– Что-то не так? – спросила я, когда он закончил расчеты.
– Надеюсь, что нет, – ответил он, но особой уверенности в его голосе не было.
Мы сидели у костра до самого рассвета. Когда встало солнце, Инсилай отправился на поиски Ронни. Я смотрела ему вслед и видела, как ветки кустарников царапают его руки. Я схватила куртку и догнала его.
– Возьми, ты забыл, – мне показалось, что глаза его – усталые, чуть покрасневшие от бессонной ночи – потеплели. Я побежала назад, к костру, обернулась на полпути. Инсилай уходил, а мне было страшно и грустно. Что-то тревожное витало в воздухе. Мне вдруг показалось, что я больше никогда его не увижу.
* * *
Председателя Комиссии по магической этике звали Зоор. Он был Магом умеренного направления – признавал право на существование магии черной, но придерживался канонов магии белой. Пост председателя он занимал уже полвека по эйрскому исчислению и такого насмотрелся, что удивить его было практически невозможно. Какие только преступления не проходили через руки Зоора – от развеивания энергетической сущности до хладнокровных физических убийств: подмешивали друг другу траву магического бессилия в утренний кофе, подсовывали в офисы цветы безденежья под видом талисмана богатства, испепеляли финансовую документацию за пяток веков на глазах налоговой полиции….
Были и более современные преступники. Эти влезали в компьютерные сети транс-телепортических компаний, отправляя свои жертвы в дикие измерения вместо пятизвездочного «Голубого рая». Надеясь загнать конкурентов в рабство Запределья, выключали энергетические лучи над пограничьем в то время, когда эти самые конкуренты над ним проносились. Фантазия Магов не знала границ. Вошедшего в раж Волшебника, как правило, не останавливали ни страх наказания, ни здравый смысл. Кто-то затаил обиду и мстил, кто-то устал от спокойной жизни и таким образом вносил в нее разнообразие, кто-то просто устранял конкурентов, преследуя лишь финансовую выгоду и не испытывая к жертве никакой личной неприязни.
Но – и это Зоор знал абсолютно точно – в каждом преступлении всегда имелись причина, цель, исполнитель, жертва и, иногда, заказчик. В деле двух сестер, так называл председатель историю Маши и Катарины, отсутствовало практически все, кроме жертв. Может быть, кто-то и знал причины конфликта, но этот кто-то был неведом следствию.
Количество вовлеченных в эту семейную разборку множилось изо дня в день, пострадавшие шли косяком, а цель, причины и исполнители продолжали оставаться неизвестными. Впрочем, нет, исполнители время от времени появлялись, но стоило им вмешаться в эту путаную историю, как они тут же пополняли собой ряды жертв.
От всего происходящего сильно попахивало войной магических школ, но кто с кем воюет и по какому поводу, не мог понять даже умудренный опытом Зоор.
* * *
Как мы, то есть человечество, не вымерли на стадии первобытности, ума не приложу. Второй день в лесу, а я уже голодная, холодная и поцарапанная всем, чем можно. Хорошо хоть костер горит, без него бы мы с Альвертиной точно одичали. Нет, не получается взбодриться, страшно мне и одиноко. Чужой лес, чужая трава, чужое небо…. Солнце тоже чужое – ядовито-зеленое, жаркое, как в Сахаре, и скачет, как теннисный мячик. Взлетит в зенит, зависнет там на целый день и камнем падает в море. Рассвет с закатом не больше получаса, а потом – сплошной полдень. Ни Инсилая, ни Ронни, никого… Никому мы не нужны в этом мире. Оба ушли и бросили. Живи, как хочешь, выпутывайся, как знаешь…
Альвертина еще держится, утверждает, что все обойдется. А как оно обойдется, если мы даже с места этого проклятого уйти не можем, на каждый шорох: а вдруг? Вдруг на нас нападут дикие звери, вдруг змея, вдруг аборигены нас разыскали, вдруг колдун местный…. И, конечно, самое приятное «вдруг»: вдруг наши вернулись.
Ни одно из ожидаемых «вдруг» не произошло. Мы совсем одни в этом черном лесу. Птицы и те не летают, бедный Боря скоро с ума сойдет от одиночества. Сегодня утром Альвертина изловила какую-то бабочку размером с ворону и зажарила ее на костре. Подгоревший пожарный шланг, на мой взгляд, выглядел бы аппетитнее. Хоть мой живот и прирос уже к позвоночнику, я это чудо гастрономии есть не рискнула. Альвертина промучилась часа два и решилась. Безумству храбрых поем мы соответствующую песню: «Приятного аппетита».
От нечего делать достала инсилаевские блокноты и стала рассчитывать маршрут возвращения. Смотрю в таблицы, но вижу не ряды цифр, а его глаза. Черные, почти без зрачков, грустные и насмешливые одновременно. «Алиса, ты здесь?» – я услышала его голос, как наяву. Вскочила, обернулась.
– Ты что? – вскинулась Альвертина. – Ты тоже слышала?
– Что?
Может, в этом мире можно читать чужие мысли? Будем надеяться, что нет. У меня, во всяком случае, это не получается.
– Ветка хрустнула.
– Показалось, – неуверенно говорю я. А может, и правда, хрустнула, только мне другое мерещится.
– Господи, ну когда же они вернутся?! – спросила Альвертина таким мрачным голосом, что я сразу засомневалась в твердости ее духа. Прислушалась. Или у меня галлюцинации на почве ожидания, или и правда кто-то идет. А если это и не наши вовсе, а разведка местных людоедов?
– Прячемся, – прошептала я и шарахнулась в кусты.
Исцарапалась немедленно до крови о колючие ветки, споткнулась о какую-то корягу, но хоть частично замаскировалась. Альвертина немного замешкалась, но потом последовала моему примеру: залезла в ближайшие заросли в обнимку с драконом и притворилась местной фауной или флорой, я их все время путаю.
Шаги приближались. Точнее говоря, не шаги, а треск веток. Судя по производимому шуму, к нам прорывался конный отряд рыцарей в тяжелом вооружении или стадо диких кабанов голов в двести.
Появился Ронни. Видок у него был жутковатый. Босой, взлохмаченный, всей одежды – драные на коленках джинсы… Глаза сумасшедшие и испуганные, а лицо грязное и усталое. Альвертина взвизгнула и, вылетев из зарослей, как ракета, повисла на шее у Ронни. От ее бурной радости он пошатнулся, но на ногах устоял. А где Инсилай, хотела бы я знать? И что так напугало Рональда, не Альвертинины же восторги?
– Где ты был?! – придя в себя от счастья, заголосила она на весь лес.
– Молчи, грусть, – вздохнул Ронни и аккуратно поставил Альвертину на землю. – Скажу – не поверите.
– Где Инсилай? – я вылезла из кустов и уставилась на Рональда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Я с ума сойду от его глаз. Огромные, миндалевидные агаты. Когда вижу их, приятный холодок бежит по позвоночнику, и мысли путаются.
Он усмехнулся и снова уткнулся в блокнот. Вдруг по лицу его пробежала темная тень, он перелистал пару страниц назад и начал что-то быстро-быстро считать.
– Что-то не так? – спросила я, когда он закончил расчеты.
– Надеюсь, что нет, – ответил он, но особой уверенности в его голосе не было.
Мы сидели у костра до самого рассвета. Когда встало солнце, Инсилай отправился на поиски Ронни. Я смотрела ему вслед и видела, как ветки кустарников царапают его руки. Я схватила куртку и догнала его.
– Возьми, ты забыл, – мне показалось, что глаза его – усталые, чуть покрасневшие от бессонной ночи – потеплели. Я побежала назад, к костру, обернулась на полпути. Инсилай уходил, а мне было страшно и грустно. Что-то тревожное витало в воздухе. Мне вдруг показалось, что я больше никогда его не увижу.
* * *
Председателя Комиссии по магической этике звали Зоор. Он был Магом умеренного направления – признавал право на существование магии черной, но придерживался канонов магии белой. Пост председателя он занимал уже полвека по эйрскому исчислению и такого насмотрелся, что удивить его было практически невозможно. Какие только преступления не проходили через руки Зоора – от развеивания энергетической сущности до хладнокровных физических убийств: подмешивали друг другу траву магического бессилия в утренний кофе, подсовывали в офисы цветы безденежья под видом талисмана богатства, испепеляли финансовую документацию за пяток веков на глазах налоговой полиции….
Были и более современные преступники. Эти влезали в компьютерные сети транс-телепортических компаний, отправляя свои жертвы в дикие измерения вместо пятизвездочного «Голубого рая». Надеясь загнать конкурентов в рабство Запределья, выключали энергетические лучи над пограничьем в то время, когда эти самые конкуренты над ним проносились. Фантазия Магов не знала границ. Вошедшего в раж Волшебника, как правило, не останавливали ни страх наказания, ни здравый смысл. Кто-то затаил обиду и мстил, кто-то устал от спокойной жизни и таким образом вносил в нее разнообразие, кто-то просто устранял конкурентов, преследуя лишь финансовую выгоду и не испытывая к жертве никакой личной неприязни.
Но – и это Зоор знал абсолютно точно – в каждом преступлении всегда имелись причина, цель, исполнитель, жертва и, иногда, заказчик. В деле двух сестер, так называл председатель историю Маши и Катарины, отсутствовало практически все, кроме жертв. Может быть, кто-то и знал причины конфликта, но этот кто-то был неведом следствию.
Количество вовлеченных в эту семейную разборку множилось изо дня в день, пострадавшие шли косяком, а цель, причины и исполнители продолжали оставаться неизвестными. Впрочем, нет, исполнители время от времени появлялись, но стоило им вмешаться в эту путаную историю, как они тут же пополняли собой ряды жертв.
От всего происходящего сильно попахивало войной магических школ, но кто с кем воюет и по какому поводу, не мог понять даже умудренный опытом Зоор.
* * *
Как мы, то есть человечество, не вымерли на стадии первобытности, ума не приложу. Второй день в лесу, а я уже голодная, холодная и поцарапанная всем, чем можно. Хорошо хоть костер горит, без него бы мы с Альвертиной точно одичали. Нет, не получается взбодриться, страшно мне и одиноко. Чужой лес, чужая трава, чужое небо…. Солнце тоже чужое – ядовито-зеленое, жаркое, как в Сахаре, и скачет, как теннисный мячик. Взлетит в зенит, зависнет там на целый день и камнем падает в море. Рассвет с закатом не больше получаса, а потом – сплошной полдень. Ни Инсилая, ни Ронни, никого… Никому мы не нужны в этом мире. Оба ушли и бросили. Живи, как хочешь, выпутывайся, как знаешь…
Альвертина еще держится, утверждает, что все обойдется. А как оно обойдется, если мы даже с места этого проклятого уйти не можем, на каждый шорох: а вдруг? Вдруг на нас нападут дикие звери, вдруг змея, вдруг аборигены нас разыскали, вдруг колдун местный…. И, конечно, самое приятное «вдруг»: вдруг наши вернулись.
Ни одно из ожидаемых «вдруг» не произошло. Мы совсем одни в этом черном лесу. Птицы и те не летают, бедный Боря скоро с ума сойдет от одиночества. Сегодня утром Альвертина изловила какую-то бабочку размером с ворону и зажарила ее на костре. Подгоревший пожарный шланг, на мой взгляд, выглядел бы аппетитнее. Хоть мой живот и прирос уже к позвоночнику, я это чудо гастрономии есть не рискнула. Альвертина промучилась часа два и решилась. Безумству храбрых поем мы соответствующую песню: «Приятного аппетита».
От нечего делать достала инсилаевские блокноты и стала рассчитывать маршрут возвращения. Смотрю в таблицы, но вижу не ряды цифр, а его глаза. Черные, почти без зрачков, грустные и насмешливые одновременно. «Алиса, ты здесь?» – я услышала его голос, как наяву. Вскочила, обернулась.
– Ты что? – вскинулась Альвертина. – Ты тоже слышала?
– Что?
Может, в этом мире можно читать чужие мысли? Будем надеяться, что нет. У меня, во всяком случае, это не получается.
– Ветка хрустнула.
– Показалось, – неуверенно говорю я. А может, и правда, хрустнула, только мне другое мерещится.
– Господи, ну когда же они вернутся?! – спросила Альвертина таким мрачным голосом, что я сразу засомневалась в твердости ее духа. Прислушалась. Или у меня галлюцинации на почве ожидания, или и правда кто-то идет. А если это и не наши вовсе, а разведка местных людоедов?
– Прячемся, – прошептала я и шарахнулась в кусты.
Исцарапалась немедленно до крови о колючие ветки, споткнулась о какую-то корягу, но хоть частично замаскировалась. Альвертина немного замешкалась, но потом последовала моему примеру: залезла в ближайшие заросли в обнимку с драконом и притворилась местной фауной или флорой, я их все время путаю.
Шаги приближались. Точнее говоря, не шаги, а треск веток. Судя по производимому шуму, к нам прорывался конный отряд рыцарей в тяжелом вооружении или стадо диких кабанов голов в двести.
Появился Ронни. Видок у него был жутковатый. Босой, взлохмаченный, всей одежды – драные на коленках джинсы… Глаза сумасшедшие и испуганные, а лицо грязное и усталое. Альвертина взвизгнула и, вылетев из зарослей, как ракета, повисла на шее у Ронни. От ее бурной радости он пошатнулся, но на ногах устоял. А где Инсилай, хотела бы я знать? И что так напугало Рональда, не Альвертинины же восторги?
– Где ты был?! – придя в себя от счастья, заголосила она на весь лес.
– Молчи, грусть, – вздохнул Ронни и аккуратно поставил Альвертину на землю. – Скажу – не поверите.
– Где Инсилай? – я вылезла из кустов и уставилась на Рональда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158