Я захлебнулся...
Саша прикрыл глаза, сморщился то ли от боли, то ли от воспоминаний.
-- Говорят, судить будут. А за что? Славик! Берегись их!
-- Да ты успокойся, Сашка. Теперь мы вмешались. Если что, Макарцева
попросим.
Дверь в палату открылась. Тощий хирург поманил пальцем Ивлева. Слава
погладил Какабадзе пальцами по лицу, собирая его слезы, и вышел.
-- Вы, значит, из "Трудовой правды"? -- капитан в милицейской форме
потянул Ивлева за рукав. -- Рад познакомиться, старший инспектор Утерин. Мне
поручено с вами побеседовать. Пресса о нас немало пишет, не жалуемся, да
только не все понимают нашу специфику. Давайте поднимемся ко мне...
Они прошли узким подвальным коридором под лампочками, закованными в
решетки, к лифту. Дважды у них проверили документы. В комнате Утерин указал
Вячеславу на стул.
-- Трудная у вас задача, -- Владимир Кузьмич перешел к сути. -- Сам я
делом этим не занимался, полковник поручил вам объяснить. Улики против
Какабадзе серьезные. У вас сомнения: дескать, в милиции его били. Между
нами, случается иногда, бьют -- люди разные у нас. Но тут драка. Свидетелей
у него нет...
-- Есть, -- сухо сказал Ивлев.
-- Нашли? -- искренне удивился Утерин. -- Вячеслав Сергеич, я насчет
вас Кашину звонил, справился. Он вас рекомендовал как умного и опытного
журналиста.
-- Спасибо!
-- Мы с вами оба -- люди подчиненные. У меня свое начальство, у вас
свое. С начальством лучше не ссориться, верно?
-- Точно.
-- Кстати, как там ваш Макарцев -- все еще в больнице? Вот не повезло:
инфаркт, а тут история с сыном. И рад бы найти смягчающие вину
обстоятельства -- так нет ничего! Мальчишке пятнадцать лет отсидеть -- это
будет конченый человек. Начальство считает, можно пойти друг другу
навстречу. Посоветуйтесь. Официально такого, конечно, никто не скажет,
понимаете?
-- Я вас понял, -- Ивлев поднялся.
Утерин тоже встал и виновато улыбнулся. Они крепко пожали друг другу
руки, как старые друзья.
По тротуару холодный ветер мел пыль, закручивая ее в воронки. На
Тверском бульваре дети играли между луж на сухих островках асфальта.
"Согласись!" -- скажет ему Раппопорт. "Никаких статей! -- заявит Ягубов. --
Критиковать милицию -- значит критиковать власть. Разоблачать -- дело
карающих органов. Мы -- пропагандисты". "Запашок в этой сделке есть, но это
частный случай, -- скажет Макарцев. -- Речь ведь идет о жизни. Представь,
что твой сын, Ивлев, попал в беду..." Интересно, а что скажет Полищук?
_45. ПОЛИЩУК ЛЕВ ВИКТОРОВИЧ_
_ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ РУКОВОДЯЩИХ КАДРОВ_
Социальное происхождение -- служащий. Дед, также Лев Викторович
Полищук, -- рабочий, участник трех революций, член партии с 1906 г.,
персональный пенсионер (из автобиографии).
Член КПСС с 1949 г., партбилет No 02692311. Ранее в КПСС не состоял.
Партийное взыскание (выговор с занесением в учетную карточку) снято год
назад в связи с безупречным поведением.
Образование высшее, инженер, окончил Высшее техническое училище имени
Баумана в 1955 г.
Имеет научные труды по социологии (статьи написаны в соавторстве).
За границей был в Швеции, Австрии, Саудовской Аравии, Бангладеше,
Кувейте, OAР, Корейской народной республике, Монголии (трижды), --
туристические поездки по "Спутнику" руководителем молодежных делегаций.
Женат, один ребенок, 6 лет.
Член партийного бюро редакции, зампред Общества монгольско-советской
дружбы.
Отношение к воинской обязанности -- майор запаса, политсостав,
спецучет.
Паспорт УП ФИ No 283452, выдан 21 о/м Москвы 8 января 1960 г. Прописан
постоянно по адресу: ул. Кондратюка, 10, кор. 3, кв. 67. Тел. 253-28-14.
Дополнение к анкете: рост 176 см, глаза зеленые, цвет волос -- темный
шатен, усы черные.
_ВИРАЖИ ПОЛИЩУКА_
В десятом классе Лев, человек целеустремленный, стал кандидатом в
мастера спорта по стоклеточным шашкам. Когда он поступал в Бауманское
училище, самая патриотическая кафедра института -- спортивная -- надавила на
приемную комиссию, и Полищук был принят, хотя недобрал одного балла. На
втором курсе он стал мастером спорта и учился меньше, чем разъезжал по
соревнованиям. Как человека общительного его выбрали членом комитета
комсомола, а затем выдвинули на должность секретаря. Перед ним замаячила
сверкающая перспектива выхода в дамки. Получив диплом инженера, молодой
коммунист и румяный комсомольский лидер Лев Полищук, имеющий безукоризненную
анкету (никто не знал, что у него бабушка -- еврейка), был рекомендован
ответорганизатором в отдел науки ЦК ВЛКСМ. Он стал курировать молодежь в
новых сибирских академгородках.
У Полищука был серьезный недостаток, который на студенческом уровне не
очень ему мешал, а после стал обжигать: он верил людям. И они его подвели.
Два раза он поддержал в Новосибирском академгородке нечто, похожее на
дискуссии. Однако дискуссии быстренько переросли из чисто научных в
социальные, и было дано указание закрыть комсомольско-молодежное кафе.
Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов вызвал Полищука и кратко объяснил:
-- Стриптизов не будет.
Вслед за Семичастным и Шелепиным Павлов рвался в ЦК КПСС или, на худой
конец, в КГБ. Полищук, как и все ответработники комсомола, понимал, что
руководству страной требуется омоложение и лучшие кадры для этого есть в
комсомоле, первом помощнике партии. Однако если Полищуку такое омоложение
представлялось выходом из застоя, то для Павлова и его единомышленников цель
была в том, чтобы взять свое. Так или иначе старейшины поняли, что стоит
только пустить в Большой дом одного комсомольского лидера -- за ним двинутся
остальные, связанные веревкой, как альпинисты. И хотя оба серых здания стоят
напротив друг друга, между партией и комсомолом был построен прозрачный и
непреодолимый забор. Лев понял это окончательно, когда проворовавшегося
Павлова назначили Председателем спорткомитета, оставив ему спортивный Олимп,
навсегда закрыв партийный. К этому времени Полищук и сам поостыл в
оргработе.
Друзья его лепили диссертации, жили веселее. Во время перетряски,
связанной со сменой руководства, Полищуку удалось уйти в институт, где после
многолетнего перерыва возобновлялась социология. Но какую бы сторону жизни
ни взялись изучать социологи, о публикации результатов не могло быть и речи,
поскольку они "не соответствовали". Руководство возило закрытые отчеты
наверх, но там они тоже не нравились. У Полищука уже была готова диссертация
на тему "Стремления советской молодежи и их реализация", когда пришло
указание прекратить заниматься конкретной социологией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Саша прикрыл глаза, сморщился то ли от боли, то ли от воспоминаний.
-- Говорят, судить будут. А за что? Славик! Берегись их!
-- Да ты успокойся, Сашка. Теперь мы вмешались. Если что, Макарцева
попросим.
Дверь в палату открылась. Тощий хирург поманил пальцем Ивлева. Слава
погладил Какабадзе пальцами по лицу, собирая его слезы, и вышел.
-- Вы, значит, из "Трудовой правды"? -- капитан в милицейской форме
потянул Ивлева за рукав. -- Рад познакомиться, старший инспектор Утерин. Мне
поручено с вами побеседовать. Пресса о нас немало пишет, не жалуемся, да
только не все понимают нашу специфику. Давайте поднимемся ко мне...
Они прошли узким подвальным коридором под лампочками, закованными в
решетки, к лифту. Дважды у них проверили документы. В комнате Утерин указал
Вячеславу на стул.
-- Трудная у вас задача, -- Владимир Кузьмич перешел к сути. -- Сам я
делом этим не занимался, полковник поручил вам объяснить. Улики против
Какабадзе серьезные. У вас сомнения: дескать, в милиции его били. Между
нами, случается иногда, бьют -- люди разные у нас. Но тут драка. Свидетелей
у него нет...
-- Есть, -- сухо сказал Ивлев.
-- Нашли? -- искренне удивился Утерин. -- Вячеслав Сергеич, я насчет
вас Кашину звонил, справился. Он вас рекомендовал как умного и опытного
журналиста.
-- Спасибо!
-- Мы с вами оба -- люди подчиненные. У меня свое начальство, у вас
свое. С начальством лучше не ссориться, верно?
-- Точно.
-- Кстати, как там ваш Макарцев -- все еще в больнице? Вот не повезло:
инфаркт, а тут история с сыном. И рад бы найти смягчающие вину
обстоятельства -- так нет ничего! Мальчишке пятнадцать лет отсидеть -- это
будет конченый человек. Начальство считает, можно пойти друг другу
навстречу. Посоветуйтесь. Официально такого, конечно, никто не скажет,
понимаете?
-- Я вас понял, -- Ивлев поднялся.
Утерин тоже встал и виновато улыбнулся. Они крепко пожали друг другу
руки, как старые друзья.
По тротуару холодный ветер мел пыль, закручивая ее в воронки. На
Тверском бульваре дети играли между луж на сухих островках асфальта.
"Согласись!" -- скажет ему Раппопорт. "Никаких статей! -- заявит Ягубов. --
Критиковать милицию -- значит критиковать власть. Разоблачать -- дело
карающих органов. Мы -- пропагандисты". "Запашок в этой сделке есть, но это
частный случай, -- скажет Макарцев. -- Речь ведь идет о жизни. Представь,
что твой сын, Ивлев, попал в беду..." Интересно, а что скажет Полищук?
_45. ПОЛИЩУК ЛЕВ ВИКТОРОВИЧ_
_ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ РУКОВОДЯЩИХ КАДРОВ_
Социальное происхождение -- служащий. Дед, также Лев Викторович
Полищук, -- рабочий, участник трех революций, член партии с 1906 г.,
персональный пенсионер (из автобиографии).
Член КПСС с 1949 г., партбилет No 02692311. Ранее в КПСС не состоял.
Партийное взыскание (выговор с занесением в учетную карточку) снято год
назад в связи с безупречным поведением.
Образование высшее, инженер, окончил Высшее техническое училище имени
Баумана в 1955 г.
Имеет научные труды по социологии (статьи написаны в соавторстве).
За границей был в Швеции, Австрии, Саудовской Аравии, Бангладеше,
Кувейте, OAР, Корейской народной республике, Монголии (трижды), --
туристические поездки по "Спутнику" руководителем молодежных делегаций.
Женат, один ребенок, 6 лет.
Член партийного бюро редакции, зампред Общества монгольско-советской
дружбы.
Отношение к воинской обязанности -- майор запаса, политсостав,
спецучет.
Паспорт УП ФИ No 283452, выдан 21 о/м Москвы 8 января 1960 г. Прописан
постоянно по адресу: ул. Кондратюка, 10, кор. 3, кв. 67. Тел. 253-28-14.
Дополнение к анкете: рост 176 см, глаза зеленые, цвет волос -- темный
шатен, усы черные.
_ВИРАЖИ ПОЛИЩУКА_
В десятом классе Лев, человек целеустремленный, стал кандидатом в
мастера спорта по стоклеточным шашкам. Когда он поступал в Бауманское
училище, самая патриотическая кафедра института -- спортивная -- надавила на
приемную комиссию, и Полищук был принят, хотя недобрал одного балла. На
втором курсе он стал мастером спорта и учился меньше, чем разъезжал по
соревнованиям. Как человека общительного его выбрали членом комитета
комсомола, а затем выдвинули на должность секретаря. Перед ним замаячила
сверкающая перспектива выхода в дамки. Получив диплом инженера, молодой
коммунист и румяный комсомольский лидер Лев Полищук, имеющий безукоризненную
анкету (никто не знал, что у него бабушка -- еврейка), был рекомендован
ответорганизатором в отдел науки ЦК ВЛКСМ. Он стал курировать молодежь в
новых сибирских академгородках.
У Полищука был серьезный недостаток, который на студенческом уровне не
очень ему мешал, а после стал обжигать: он верил людям. И они его подвели.
Два раза он поддержал в Новосибирском академгородке нечто, похожее на
дискуссии. Однако дискуссии быстренько переросли из чисто научных в
социальные, и было дано указание закрыть комсомольско-молодежное кафе.
Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов вызвал Полищука и кратко объяснил:
-- Стриптизов не будет.
Вслед за Семичастным и Шелепиным Павлов рвался в ЦК КПСС или, на худой
конец, в КГБ. Полищук, как и все ответработники комсомола, понимал, что
руководству страной требуется омоложение и лучшие кадры для этого есть в
комсомоле, первом помощнике партии. Однако если Полищуку такое омоложение
представлялось выходом из застоя, то для Павлова и его единомышленников цель
была в том, чтобы взять свое. Так или иначе старейшины поняли, что стоит
только пустить в Большой дом одного комсомольского лидера -- за ним двинутся
остальные, связанные веревкой, как альпинисты. И хотя оба серых здания стоят
напротив друг друга, между партией и комсомолом был построен прозрачный и
непреодолимый забор. Лев понял это окончательно, когда проворовавшегося
Павлова назначили Председателем спорткомитета, оставив ему спортивный Олимп,
навсегда закрыв партийный. К этому времени Полищук и сам поостыл в
оргработе.
Друзья его лепили диссертации, жили веселее. Во время перетряски,
связанной со сменой руководства, Полищуку удалось уйти в институт, где после
многолетнего перерыва возобновлялась социология. Но какую бы сторону жизни
ни взялись изучать социологи, о публикации результатов не могло быть и речи,
поскольку они "не соответствовали". Руководство возило закрытые отчеты
наверх, но там они тоже не нравились. У Полищука уже была готова диссертация
на тему "Стремления советской молодежи и их реализация", когда пришло
указание прекратить заниматься конкретной социологией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164