.. Вечно ты пытаешься
вывернуть меня наизнанку!
Она преувеличенно ворчала, чтобы отбить у него охоту расспрашивать. И
действительно, благополучно уехала. Только дома Зинаида почувствовала, что
ни крошки не ела и уговорила себя поесть, чтобы были силы. Пока она
автоматически жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, она обдумывала, имеет
ли смысл звонить друзьям Игоря Ивановича, не сделается ли от этого хуже. Но
ведь скрыть все равно не удастся. А кто же еще поможет, если не они? Ведь и
он им всегда готов прийти на помощь. Она знала, что Игорь Иванович редко
обращается с просьбами к цековским работникам, а использует друзей в
министерствах и ведомствах. Зинаида решила действовать так же.
Она принесла телефон на диван, и позвонила Дерюгиным. Павел Лукьянович
был одним из заместителей председателя Госплана. Вот уже много лет Макарцевы
и Дерюгины проводили вместе праздники, дачи у них были рядом, дети вместе
росли. Наталья Степановна, услышав голос Зинаиды Андреевны, обрадовалась.
-- Что это вас не слышно? -- произнесла она раскатисто, по-простому,
почти по-деревенски. -- Как там наш Игорь Иваныч? Скоро его врачи отпустят?
-- Скоро. Но у нас несчастье, Наталья Степанна. С Бобочкой...
-- А что такое?
Макарцева стала рассказывать в чем дело, поворачивая таким образом, что
милиция вроде бы ждет указания и если звонок такой поступит, Бореньку
выпустят...
-- А убийство-то как же? -- прошептала Наталья Степановна. -- И потом,
как вы предполагаете, кто позвонит?
-- Я думала, Павел Лукьяныч. Он ведь по ВЧ может позвонить Щелокову. Не
давить, нет, просто намекнуть, что решается не у них, а выше...
-- Я, конечно, передам Павлу Лукьянычу, -- после паузы решила Наталья
Степановна. -- Но вряд ли он согласится. Ведь это совершенно не по его
профилю.
-- Может, мне ему позвонить?
-- Да какая разница? Я все равно сейчас звонить ему должна, напомнить,
чтобы он боржоми выпил. У него ночью изжога была. Если он согласится, я вам
перезвоню. Ну, а если нет... Он, сами знаете, какой щепетильный в личных
вопросах!.. А я вам сочувствую!
Посидев с минуту, держа палец на рычаге, Зинаида набрала еще номер.
Риго Артемьевича Бадаляна, председателя Госкомитета по атомной энергии,
Зинаида застала дома (вот какая удача!) самого. Риго Артемьевич искренне
расстроился. Сын Макарцева -- это все равно что его собственный сын. Он
готов сделать что в его силах, а силы у него есть. Он занялся бы этим
вопросом немедленно, но, к сожалению, у него через полтора часа самолет. Он
летит в Индию и будет в Москве только через месяц. Тогда можно будет
вернуться к вопросу и подумать, кого лучше просить.
-- Спасибо, Риго! Это поздно, но спасибо.
Она еще полистала телефонную книжку и нашла вписанный Игорем Ивановичем
телефон Шапталы. Игнат Данилович Шаптала работал в Днепропетровском обкоме и
в ЦК Казахстана вместе с человеком с густыми бровями, а теперь был
заместителем заведующего отделом административных органов. Его звонок многое
мог бы изменить. Шапталы бывали у Макарцевых в гостях. Игорь Иванович и
Шаптала не раз ездили вместе за рубеж. С женой Шапталы Тамарой Богдановной,
круглой, как колобок, очень молодящейся бабушкой с жизнерадостным украинским
выговором, Зинаида Андреевна дважды отдыхала в санатории и очень
подружилась.
Тамара Богдановна весело загуторила, рассказывая про своих ранних
внуков, с которыми у нее дел невпроворот.
-- Ну, а у вас как?
Зинаида Андреевна объяснила ситуацию. Тамара Богдановна умолкла, а
потом вдруг спросила:
-- Что же теперь будет с Игорем Иванычем?
-- Он не знает. Я не хочу его беспокоить.
-- Да я не о том, миленькая! Как это отразится на его положении? Сын --
в тюрьме!
-- Я этого не допущу! -- воскликнула Зинаида Андреевна. -- Если бы
Игнат Данилыч мне помог, позвонил Щелокову...
-- Ну как же он может? Ведь это ж подорвет его авторитет!
-- Тамара Богдановна, родная, спросите его, умоляю!
-- И спрашивать не буду! В его положении разве же можно такое? Да ведь
кого он попросит, первый его потом и упрекнет. Не проси, Зинаида Андревна.
Это ж беззаконие...
-- Пускай беззаконие! -- в отчаянье воскликнула Макарцева. -- Ведь
один-единственный раз! Пускай неправда, нечестность, что угодно! Ведь сын!
Другого не будет.
-- Я сама мать, внуки уже. Но Игната Данилыча лучше не впутывать.
Зинаида Андреевна, миленькая, сама понимаешь, не звони лучше нам, пока все
не образуется. Мало ли что? Ты ведь тоже ради мужа от опасной дружбы
отреклась бы.
Откинувшись на подушку, Макарцева некоторое время тупо глядела в
потолок. После встрепенулась. Нет, она не сдастся! Она будет действовать
сама. Она позвонила Кореню.
-- Зиночка, я кое-что выяснил. Эти двое убитых -- разнорабочие,
хронические алкоголики. Оба состояли на учете, один подвергался
принудительному лечению. Жена в семье второго вроде бы даже рада, что муж
погиб. Говорит, наконец-то вздохнет. Там ребенок шести лет, в другой семье
-- двое. Один -- умственно отсталый. Может, дебильного в детский санаторий
устроите? Задабривайте, обещайте, голубушка. В общем, запишите адреса...
_38. НОЧЬ В НОВОСИБИРСКЕ_
В гостинице Ивлев медленно поднялся по лестнице в свой номер. Весной в
Сибири еще и не пахло. В демисезонном пальто, прозванном семисезонным, в
сорокадвухградусный мороз Вячеслав почти час тащился в холодном автобусе,
забитом людьми так, что ногами не пошевельнешь. Ноги эти были обуты в
ботинки на резиновой подошве, и мех внутри отсутствовал. Ивлев ходил по
городу, опустив у шапки уши, подвязав тесемочки под подбородком, и тем
отличался от закаленных местных людей.
Сегодня он закруглился со статьей за подписью секретаря обкома по
агитации и пропаганде Данилова, нужной Раппопорту. Данилов рассказывал в
своей статье о том, как трудящиеся Новосибирской области, сплоченные вокруг
родной партии, с нетерпением ждут, когда можно будет выйти на всесоюзный
субботник. Помощник секретаря дал Ивлеву старые доклады, из которых Вячеслав
вырезал три куска (местные цифры и факты). Остальное дабавил. Визируя,
Данилов читал статью, недовольно оттопырив губу. Иногда он морщился, давая
понять, что искажены те мысли, которые он хотя и не высказывал, но
подразумевал. В одном месте Данилов вычеркнул абзац критики: "Это не надо".
В конце расписался и протянул статью Ивлеву, сказав по-деловому:
-- Можно печатать.
Никаким воспоминаниям Данилов не позволил всплыть, а ведь мог бы. Слава
знал, что два года назад у "Трудовой правды" назревал конфликт с обкомом, и
Макарцев потерпел поражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
вывернуть меня наизнанку!
Она преувеличенно ворчала, чтобы отбить у него охоту расспрашивать. И
действительно, благополучно уехала. Только дома Зинаида почувствовала, что
ни крошки не ела и уговорила себя поесть, чтобы были силы. Пока она
автоматически жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, она обдумывала, имеет
ли смысл звонить друзьям Игоря Ивановича, не сделается ли от этого хуже. Но
ведь скрыть все равно не удастся. А кто же еще поможет, если не они? Ведь и
он им всегда готов прийти на помощь. Она знала, что Игорь Иванович редко
обращается с просьбами к цековским работникам, а использует друзей в
министерствах и ведомствах. Зинаида решила действовать так же.
Она принесла телефон на диван, и позвонила Дерюгиным. Павел Лукьянович
был одним из заместителей председателя Госплана. Вот уже много лет Макарцевы
и Дерюгины проводили вместе праздники, дачи у них были рядом, дети вместе
росли. Наталья Степановна, услышав голос Зинаиды Андреевны, обрадовалась.
-- Что это вас не слышно? -- произнесла она раскатисто, по-простому,
почти по-деревенски. -- Как там наш Игорь Иваныч? Скоро его врачи отпустят?
-- Скоро. Но у нас несчастье, Наталья Степанна. С Бобочкой...
-- А что такое?
Макарцева стала рассказывать в чем дело, поворачивая таким образом, что
милиция вроде бы ждет указания и если звонок такой поступит, Бореньку
выпустят...
-- А убийство-то как же? -- прошептала Наталья Степановна. -- И потом,
как вы предполагаете, кто позвонит?
-- Я думала, Павел Лукьяныч. Он ведь по ВЧ может позвонить Щелокову. Не
давить, нет, просто намекнуть, что решается не у них, а выше...
-- Я, конечно, передам Павлу Лукьянычу, -- после паузы решила Наталья
Степановна. -- Но вряд ли он согласится. Ведь это совершенно не по его
профилю.
-- Может, мне ему позвонить?
-- Да какая разница? Я все равно сейчас звонить ему должна, напомнить,
чтобы он боржоми выпил. У него ночью изжога была. Если он согласится, я вам
перезвоню. Ну, а если нет... Он, сами знаете, какой щепетильный в личных
вопросах!.. А я вам сочувствую!
Посидев с минуту, держа палец на рычаге, Зинаида набрала еще номер.
Риго Артемьевича Бадаляна, председателя Госкомитета по атомной энергии,
Зинаида застала дома (вот какая удача!) самого. Риго Артемьевич искренне
расстроился. Сын Макарцева -- это все равно что его собственный сын. Он
готов сделать что в его силах, а силы у него есть. Он занялся бы этим
вопросом немедленно, но, к сожалению, у него через полтора часа самолет. Он
летит в Индию и будет в Москве только через месяц. Тогда можно будет
вернуться к вопросу и подумать, кого лучше просить.
-- Спасибо, Риго! Это поздно, но спасибо.
Она еще полистала телефонную книжку и нашла вписанный Игорем Ивановичем
телефон Шапталы. Игнат Данилович Шаптала работал в Днепропетровском обкоме и
в ЦК Казахстана вместе с человеком с густыми бровями, а теперь был
заместителем заведующего отделом административных органов. Его звонок многое
мог бы изменить. Шапталы бывали у Макарцевых в гостях. Игорь Иванович и
Шаптала не раз ездили вместе за рубеж. С женой Шапталы Тамарой Богдановной,
круглой, как колобок, очень молодящейся бабушкой с жизнерадостным украинским
выговором, Зинаида Андреевна дважды отдыхала в санатории и очень
подружилась.
Тамара Богдановна весело загуторила, рассказывая про своих ранних
внуков, с которыми у нее дел невпроворот.
-- Ну, а у вас как?
Зинаида Андреевна объяснила ситуацию. Тамара Богдановна умолкла, а
потом вдруг спросила:
-- Что же теперь будет с Игорем Иванычем?
-- Он не знает. Я не хочу его беспокоить.
-- Да я не о том, миленькая! Как это отразится на его положении? Сын --
в тюрьме!
-- Я этого не допущу! -- воскликнула Зинаида Андреевна. -- Если бы
Игнат Данилыч мне помог, позвонил Щелокову...
-- Ну как же он может? Ведь это ж подорвет его авторитет!
-- Тамара Богдановна, родная, спросите его, умоляю!
-- И спрашивать не буду! В его положении разве же можно такое? Да ведь
кого он попросит, первый его потом и упрекнет. Не проси, Зинаида Андревна.
Это ж беззаконие...
-- Пускай беззаконие! -- в отчаянье воскликнула Макарцева. -- Ведь
один-единственный раз! Пускай неправда, нечестность, что угодно! Ведь сын!
Другого не будет.
-- Я сама мать, внуки уже. Но Игната Данилыча лучше не впутывать.
Зинаида Андреевна, миленькая, сама понимаешь, не звони лучше нам, пока все
не образуется. Мало ли что? Ты ведь тоже ради мужа от опасной дружбы
отреклась бы.
Откинувшись на подушку, Макарцева некоторое время тупо глядела в
потолок. После встрепенулась. Нет, она не сдастся! Она будет действовать
сама. Она позвонила Кореню.
-- Зиночка, я кое-что выяснил. Эти двое убитых -- разнорабочие,
хронические алкоголики. Оба состояли на учете, один подвергался
принудительному лечению. Жена в семье второго вроде бы даже рада, что муж
погиб. Говорит, наконец-то вздохнет. Там ребенок шести лет, в другой семье
-- двое. Один -- умственно отсталый. Может, дебильного в детский санаторий
устроите? Задабривайте, обещайте, голубушка. В общем, запишите адреса...
_38. НОЧЬ В НОВОСИБИРСКЕ_
В гостинице Ивлев медленно поднялся по лестнице в свой номер. Весной в
Сибири еще и не пахло. В демисезонном пальто, прозванном семисезонным, в
сорокадвухградусный мороз Вячеслав почти час тащился в холодном автобусе,
забитом людьми так, что ногами не пошевельнешь. Ноги эти были обуты в
ботинки на резиновой подошве, и мех внутри отсутствовал. Ивлев ходил по
городу, опустив у шапки уши, подвязав тесемочки под подбородком, и тем
отличался от закаленных местных людей.
Сегодня он закруглился со статьей за подписью секретаря обкома по
агитации и пропаганде Данилова, нужной Раппопорту. Данилов рассказывал в
своей статье о том, как трудящиеся Новосибирской области, сплоченные вокруг
родной партии, с нетерпением ждут, когда можно будет выйти на всесоюзный
субботник. Помощник секретаря дал Ивлеву старые доклады, из которых Вячеслав
вырезал три куска (местные цифры и факты). Остальное дабавил. Визируя,
Данилов читал статью, недовольно оттопырив губу. Иногда он морщился, давая
понять, что искажены те мысли, которые он хотя и не высказывал, но
подразумевал. В одном месте Данилов вычеркнул абзац критики: "Это не надо".
В конце расписался и протянул статью Ивлеву, сказав по-деловому:
-- Можно печатать.
Никаким воспоминаниям Данилов не позволил всплыть, а ведь мог бы. Слава
знал, что два года назад у "Трудовой правды" назревал конфликт с обкомом, и
Макарцев потерпел поражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164