Макарцев принимал таких людей, расспрашивал,
иногда помогал. Ягубов же составил для Анны Семеновны перечень организаций,
куда направлять этих посетителей, разъяснив, что он не имеет права тратить
время на десятерых читателей в ущерб миллионам других.
-- Валентин Афанасьич, -- Ягубов повернул голову к Кашину. -- Что это
вы притихли в сторонке? Теперь вам слово!
Кашин поднялся, слегка смутившись, потоптался на месте раненой и с тех
пор более нервной ногой, оперся руками на спинку стула, стоящего впереди.
-- Значит, так, -- сказал он, виновато улыбаясь. -- Вопрос дисциплины,
конечно, у нас имеется... Сотрудники позволяют себе приходить на службу
позже положенного, уходить раньше, а то и не приходят вообще без
оправдательных документов. А где их искать, когда срочно надо? Бывают случаи
распития спиртных напитков... Так я говорю, Степан Трофимыч?.. На лица
указывать не буду, кто захочет, догадается... С завтрашнего дня в редакции
по решению администрации вводится книга ухода и прихода. Если сотрудник с
утра, к примеру, на задании, он должен накануне написать куда и кем он
послан, когда прибудет. Остальные утром поднимаются к Локотковой и
расписываются в книге.
По кабинету Ягубова пронеслось легкое гудение и стихло.
-- Дальше... -- Кашин опять виновато улыбнулся. -- Вводится пропускная
система, и все штатные сотрудники при входе и выходе обязаны предъявлять
охране служебные удостоверения. Остальные заказывают пропуска по телефону.
При выходе пропуск подписывает редактор отдела, проставляя время. А штамп
ставит лично секретарь Локоткова, как это принято в других организациях. Еще
вот что... Сотрудникам предлагается навести порядок в столах, содержимое
которых раз в месяц будет проверять комиссия из трех человек...
-- Под руководством завредакцией Кашина, -- договорил Ягубов. -- Это,
товарищи, тоже мера необходимая, так как некоторые забывают, что у них есть
партийные документы, которые положено хранить в сейфах.
-- И комнаты за собой запирайте, когда выходите, -- закончил Кашин.
-- Как любит повторять наш главный редактор, -- улыбнулся Степан
Трофимович, -- порядок расширяет мысль.
-- Новый порядок... -- прошептал Раппопорт, но так тихо, чтобы никто не
услышал.
В конце совещания Яков Маркович нервничал, незаметно поглядывая на
часы. Ивлев ждет его дома и не может уйти. Возможно, ему там нескучно, но не
может же семейный человек не заспешить.
Ягубов между тем оглядел всех, сделал паузу, как бы колеблясь, говорить
ли о такой деликатной мелочи, однако решился:
-- И еще есть просьба, товарищи. Мы с вами не на стадионе, поэтому
попрошу мужчин являться на работу в пиджаках и галстуках, а женщин -- в
более строгой одежде, чем сейчас. Я имею в виду, так сказать, длину юбок...
Будем брать пример с Большого дома. Да, кстати, Кашин. Вот список для явки
на это наше совещание. Проверьте, почему некоторых сотрудников нету. У нас в
стране, как вы знаете, демократия, а это значит, дисциплина для всех одна: и
для членов редколлегии, и для тети Маши. Вывод один: усилим бдительность --
к себе и другим.
-- Усилим... -- пробурчал Тавров, ни к кому не обращаясь, и на этот раз
достаточно громко и смело.
Наконец всех отпустили. Оттолкнув двух немолодых сотрудниц, он
протиснулся к двери и спустился к себе. Раппопорт бегло оглядел стол, не
стал ничего убирать, вынул из шкафа и нахлобучил шляпу, обмотал шею
протертым до дыр шарфом и протянул руку за пальто. Пальто на вешалке не
было. Яков Маркович с удивлением оглядел вешалку, посмотрел вниз (может,
упало?), заглянул за шкаф. Он даже не выругался, настолько был изумлен.
По коридору расходились с собрания. Останавливались, чтобы договорить,
и скрывались за дверями.
-- Коллеги! -- завопил Тавров проходящим. -- Не видели, кто заходил в
мою комнату? Пальто мое, понимаете ли, тю-тю!
-- А хорошее пальто?
-- Не столько хорошее, сколько единственное.
-- Я бы такое пальто не украл, -- сказал Алексеев. -- А если бы у меня
украли, только радовался.
-- Но у меня же нет другого, -- растерянно моргал Яков Маркович.
-- Что за день сегодня -- с утра до вечера радуют новостями! --
проговорил замсекретаря Езиков, вращая маленькой головкой на длинной шее. --
А почему у тебя нет другого? Намекаешь на то, что гонорары все время
урезают?
-- Ватник, правда, есть, в котором я из лагеря вернулся...
-- В ватнике тебя в ЦК не пустят.
-- Как же я без пальто на холод? -- приуныл Яков Маркович. -- У меня
ведь спина болит!
-- Это она в преддверии субботника, -- не унимался Езиков. -- За
субботник ты, Тавров, получишь премию -- на нее купишь новое пальто.
-- Не купит, -- возразил Алексеев. -- Премия -- не больше пятидесяти
рубчиков. А Рапу ее с Лениным пополам делить надо. Идея-то субботника обоим
пришла!
-- Шучу я и сам, Петр Федорыч, -- сказал Раппопорт. -- А пальто нету!
-- Больше ничего не украли? -- сообразил Езиков. -- Ну-ка посмотри! Они
втроем вошли в комнату.
-- Портфель! -- крикнул Яков Маркович.
-- Ну вот! А ты пальто, пальто! Что там у тебя ценного?
Обычно у Якова Марковича в портфеле всегда лежало кое-что почитать не
для посторонних. Он сразу подумал об этом. Но сегодня, к счастью, ничего
такого не было. Хорошо еще, папку в кабинете Макарцева он не нашел!
-- Ценного? Да так... Ничего...
Яков Маркович недавно купил в киоске свежие речи вождей и собирался
нарезать их для своего конструктора. А потом решил эту книгу оставить как
историческую реликвию -- последнее воспоминание о коллективном руководстве.
Носил он ее всегда в портфеле на тот случай, если портфель где-нибудь
забудет, чтобы перекрыть другое, бесцензурное. Книгу эту он вынимал в метро,
а в редакции клал на стол, чтобы все посторонние видели название. И вот
книга осталась на столе, а портфель украли.
-- Надо сообщить Кашину, -- решил Алексеев. -- Пускай заявит в милицию.
Что творится! Не помню такого, хотя в редакции с сорок пятого года. А вот и
Валентин Афанасьевич. Легок на помине!
В комнату заглянул Кашин, подтянул отстающую ногу, тихо прикрыл за
собой дверь, улыбнулся.
-- Что тут у вас случилось?
-- Пальто и портфель, -- Тавров развел руки, не продолжая дальше.
-- Ясненько! -- хихикнул Кашин. -- Прошу ко мне...
Из своего кабинета он вынес портфель Якова Марковича и пальто,
аккуратно сложенное подкладкой наружу.
-- Что за спектакль, Валентин?
-- Спектакль? Вы систематически оставляете отдел незапертым. А я --
материально ответственное лицо. Почему же вы не хотите беречь собственное
имущество?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
иногда помогал. Ягубов же составил для Анны Семеновны перечень организаций,
куда направлять этих посетителей, разъяснив, что он не имеет права тратить
время на десятерых читателей в ущерб миллионам других.
-- Валентин Афанасьич, -- Ягубов повернул голову к Кашину. -- Что это
вы притихли в сторонке? Теперь вам слово!
Кашин поднялся, слегка смутившись, потоптался на месте раненой и с тех
пор более нервной ногой, оперся руками на спинку стула, стоящего впереди.
-- Значит, так, -- сказал он, виновато улыбаясь. -- Вопрос дисциплины,
конечно, у нас имеется... Сотрудники позволяют себе приходить на службу
позже положенного, уходить раньше, а то и не приходят вообще без
оправдательных документов. А где их искать, когда срочно надо? Бывают случаи
распития спиртных напитков... Так я говорю, Степан Трофимыч?.. На лица
указывать не буду, кто захочет, догадается... С завтрашнего дня в редакции
по решению администрации вводится книга ухода и прихода. Если сотрудник с
утра, к примеру, на задании, он должен накануне написать куда и кем он
послан, когда прибудет. Остальные утром поднимаются к Локотковой и
расписываются в книге.
По кабинету Ягубова пронеслось легкое гудение и стихло.
-- Дальше... -- Кашин опять виновато улыбнулся. -- Вводится пропускная
система, и все штатные сотрудники при входе и выходе обязаны предъявлять
охране служебные удостоверения. Остальные заказывают пропуска по телефону.
При выходе пропуск подписывает редактор отдела, проставляя время. А штамп
ставит лично секретарь Локоткова, как это принято в других организациях. Еще
вот что... Сотрудникам предлагается навести порядок в столах, содержимое
которых раз в месяц будет проверять комиссия из трех человек...
-- Под руководством завредакцией Кашина, -- договорил Ягубов. -- Это,
товарищи, тоже мера необходимая, так как некоторые забывают, что у них есть
партийные документы, которые положено хранить в сейфах.
-- И комнаты за собой запирайте, когда выходите, -- закончил Кашин.
-- Как любит повторять наш главный редактор, -- улыбнулся Степан
Трофимович, -- порядок расширяет мысль.
-- Новый порядок... -- прошептал Раппопорт, но так тихо, чтобы никто не
услышал.
В конце совещания Яков Маркович нервничал, незаметно поглядывая на
часы. Ивлев ждет его дома и не может уйти. Возможно, ему там нескучно, но не
может же семейный человек не заспешить.
Ягубов между тем оглядел всех, сделал паузу, как бы колеблясь, говорить
ли о такой деликатной мелочи, однако решился:
-- И еще есть просьба, товарищи. Мы с вами не на стадионе, поэтому
попрошу мужчин являться на работу в пиджаках и галстуках, а женщин -- в
более строгой одежде, чем сейчас. Я имею в виду, так сказать, длину юбок...
Будем брать пример с Большого дома. Да, кстати, Кашин. Вот список для явки
на это наше совещание. Проверьте, почему некоторых сотрудников нету. У нас в
стране, как вы знаете, демократия, а это значит, дисциплина для всех одна: и
для членов редколлегии, и для тети Маши. Вывод один: усилим бдительность --
к себе и другим.
-- Усилим... -- пробурчал Тавров, ни к кому не обращаясь, и на этот раз
достаточно громко и смело.
Наконец всех отпустили. Оттолкнув двух немолодых сотрудниц, он
протиснулся к двери и спустился к себе. Раппопорт бегло оглядел стол, не
стал ничего убирать, вынул из шкафа и нахлобучил шляпу, обмотал шею
протертым до дыр шарфом и протянул руку за пальто. Пальто на вешалке не
было. Яков Маркович с удивлением оглядел вешалку, посмотрел вниз (может,
упало?), заглянул за шкаф. Он даже не выругался, настолько был изумлен.
По коридору расходились с собрания. Останавливались, чтобы договорить,
и скрывались за дверями.
-- Коллеги! -- завопил Тавров проходящим. -- Не видели, кто заходил в
мою комнату? Пальто мое, понимаете ли, тю-тю!
-- А хорошее пальто?
-- Не столько хорошее, сколько единственное.
-- Я бы такое пальто не украл, -- сказал Алексеев. -- А если бы у меня
украли, только радовался.
-- Но у меня же нет другого, -- растерянно моргал Яков Маркович.
-- Что за день сегодня -- с утра до вечера радуют новостями! --
проговорил замсекретаря Езиков, вращая маленькой головкой на длинной шее. --
А почему у тебя нет другого? Намекаешь на то, что гонорары все время
урезают?
-- Ватник, правда, есть, в котором я из лагеря вернулся...
-- В ватнике тебя в ЦК не пустят.
-- Как же я без пальто на холод? -- приуныл Яков Маркович. -- У меня
ведь спина болит!
-- Это она в преддверии субботника, -- не унимался Езиков. -- За
субботник ты, Тавров, получишь премию -- на нее купишь новое пальто.
-- Не купит, -- возразил Алексеев. -- Премия -- не больше пятидесяти
рубчиков. А Рапу ее с Лениным пополам делить надо. Идея-то субботника обоим
пришла!
-- Шучу я и сам, Петр Федорыч, -- сказал Раппопорт. -- А пальто нету!
-- Больше ничего не украли? -- сообразил Езиков. -- Ну-ка посмотри! Они
втроем вошли в комнату.
-- Портфель! -- крикнул Яков Маркович.
-- Ну вот! А ты пальто, пальто! Что там у тебя ценного?
Обычно у Якова Марковича в портфеле всегда лежало кое-что почитать не
для посторонних. Он сразу подумал об этом. Но сегодня, к счастью, ничего
такого не было. Хорошо еще, папку в кабинете Макарцева он не нашел!
-- Ценного? Да так... Ничего...
Яков Маркович недавно купил в киоске свежие речи вождей и собирался
нарезать их для своего конструктора. А потом решил эту книгу оставить как
историческую реликвию -- последнее воспоминание о коллективном руководстве.
Носил он ее всегда в портфеле на тот случай, если портфель где-нибудь
забудет, чтобы перекрыть другое, бесцензурное. Книгу эту он вынимал в метро,
а в редакции клал на стол, чтобы все посторонние видели название. И вот
книга осталась на столе, а портфель украли.
-- Надо сообщить Кашину, -- решил Алексеев. -- Пускай заявит в милицию.
Что творится! Не помню такого, хотя в редакции с сорок пятого года. А вот и
Валентин Афанасьевич. Легок на помине!
В комнату заглянул Кашин, подтянул отстающую ногу, тихо прикрыл за
собой дверь, улыбнулся.
-- Что тут у вас случилось?
-- Пальто и портфель, -- Тавров развел руки, не продолжая дальше.
-- Ясненько! -- хихикнул Кашин. -- Прошу ко мне...
Из своего кабинета он вынес портфель Якова Марковича и пальто,
аккуратно сложенное подкладкой наружу.
-- Что за спектакль, Валентин?
-- Спектакль? Вы систематически оставляете отдел незапертым. А я --
материально ответственное лицо. Почему же вы не хотите беречь собственное
имущество?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164