Мог бы
жениться... Тебе и ребенка снова еще не поздно завести... С жильем я бы
помог...
-- В порядке компенсации за совет? Нет уж, я-таки доживу в своей старой
норе вдвоем со "Спидолой", слушать которую мне ничто не мешает, кроме
глушилок. Что касается детей, то поздно.
-- Да что ты корчишь из себя старика, Яков Маркыч? Я старше тебя -- и
то чувствую себя молодым!
-- А я чувствую себя старым. Евреи вообще старятся рано. Ты русский --
тебе повезло!
-- Хм... Ну ладно -- жены, дети... А мечта у тебя, Яков Маркыч, есть?
-- Что?.. -- переспросил Раппопорт и уставился на Макарцева, будто тот
действительно стал цирковой лошадью.
-- Мечта, спрашиваю, -- Макарцев откинулся на спинку кресла, снял очки,
плавно кинул их на стол и по-детски заморгал глазами. -- А я вот последнее
время мечтаю. И только об одном...
-- О чем, интересно?..
-- Мечтаю жить на озере, где-нибудь далеко... Чтобы дороги туда не
было. Чтобы в траве стояла лодка. И туман... А на крыльце крынка молока.
Кто-то ее приносит каждое утро. Кто, не знаешь. Может, молодая стеснительная
женщина. Принесет и сразу уходит, не догнать. Да я и не гонюсь. Главное,
озеро, нет дороги...
-- И туман? -- уточнил Тавров.
-- Да, обязательно туман... Как считаешь, реальная мечта?
-- Нет. Для тебя -- нереальная.
-- Нереальная, -- согласился Макарцев. -- А знаешь, как мечтать
приятно!.. Неужели ты ни о чем не мечтаешь?
-- Только об одном. Чтобы не писать и не читать дерьма.
-- Ну! Это уж совсем нереальная мечта!
-- Совсем нереальная...
Тавров резко поднялся, будто вдруг оказался моложе, и, не глядя на
редактора, вышел, оставив открытой внутреннюю дверь. Макаров потянулся,
расправив затекшие части тела, и нажал кнопку. Вбежала Локоткова.
-- Принесите мне большой плотный конверт. Самый большой, какой найдете
в отделе писем.
Она выбежала. Он потер руки, придвинул к себе папку, развязал ее,
поглядел, полистал. Взгляд его остановился вдруг на абзаце, который
показался ему раньше, ночью, оскорбительным для чести его страны. Теперь он
перечитал его снова. А ведь правда это, если честно, то правда. Но это
ненужная правда -- вот в чем дело!
Анечка появилась снова и положила на стол белоснежный конверт с крупной
надписью сверху "Трудовая правда. Орган ЦК КПСС".
-- Планерка будет у вас?
Она положила на стол план очередного номера газеты, им уже
утвержденный. Он взглянул на часы -- до планерки оставалось десять минут.
-- Конверт срочно отправить, Игорь Иваныч?
-- Спасибо, не нужно. Можете идти...
Конверт вздулся, плохо закрылся, но папка влезла. Макарцев взял ручку и
не очень крупно написал на конверте: "Сообщить в Комитет госбезопасности,
посоветоваться о принятии мер". Надписанный конверт он взвесил, слегка
подбросив, на руке. Тяжелая ноша, а выход придуман легкий! Если что -- я был
готов проявить инициативу. Правда, дела отрывали --более важные партийные,
государственные дела... А если свои положили папку, пусть она полежит. Он,
Макарцев, доносить не собирается. Выдвинув средний ящик стола, вынул оттуда
старую газету и, положив в ящик тяжелый конверт, сверху газетой прикрыл.
Будто он случайно позабыл сообщить о серой папке в суете.
Макарцев откинулся на спинку кресла, вдохнул как можно больше воздуха
и, закрыв глаза, стал медленно его выпускать. Он где-то прочитал, что это
лучший способ успокоиться.
-- Я хочу похвалить вас. Решение правильное!
Игорь Иванович вздрогнул, открыл глаза: к нему приближался маркиз де
Кюстин. Он был, как и прежде, элегантен и распространял запах дорогого
одеколона.
-- Это опять вы? -- с изумлением и испугом спросил редактор.
Шпага Кюстина брякнула, задев о паркет, и маркиз придержал ее пальцами,
а садясь на стул, поставил ее между колен и облокотился на рукоятку.
Макарцев подумал, что сейчас зайдет секретарша, увидит странного
посетителя, и весть о нем разнесется по редакции. Кюстин, казалось, читал
его мысли.
-- Я забеспокоился, месье, что у вас могут быть неприятности. Вы уж
извините меня...
-- Нет, это вы меня извините! -- повысил голос Игорь Иванович, чувствуя
себя в редакторском кабинете значительно более уверенно, чем прошлый раз
ночью дома. -- На каком основании вы, маркиз, меня преследуете? Чего вы
хотите?
-- Может быть, вам пришло в голову, -- спросил Кюстин, -- что это я
подбросил вам папку?
-- Вы?!
-- Вот уж не стал бы я раскручивать подобные интриги, месье! Вас
персонально я тогда почувствовал, потому что вы стали меня читать, приняв за
современного автора. Это делает мне честь, но, увы, сто двенадцать лет назад
я умер. Остается гордиться тем, что мысли мои живы.
-- И вы решили меня обратить в свою веру? Убедить меня, что вы правы?
Кулаки у Игоря Ивановича непроизвольно сжались, будто он готовился к
драке.
-- Ни в коем случае! -- успокоил его Кюстин. -- Мне нечего устно
добавить к тому, что я написал в 1839 году: подробности своего путешествия
за прошедшие с тех пор сто с лишним лет я напрочь забыл. Спорить с таким
компетентным человеком, как вы, я не в состоянии.
Маркиз потянул шпагу за рукоятку и защелкнул ее обратно.
-- Зачем же тогда вы, как говорится, на меня вышли? -- недоумевал Игорь
Иванович.
Кюстин усмехнулся.
-- Мне подумалось, вам понадобится моя моральная поддержка. С тех пор
как вы прочитали мою книгу, здесь у вас запрещенную, мы с вами, так сказать,
скованы одной цепью, даже если вы и не разделяете мои мысли. Прошлый раз я
хотел сказать вам, что был бы весьма благодарен, если бы вы закинули эту
папку кому-нибудь из правителей государства, вы ведь туда вхожи.
-- Да вы с ума сошли! Закидывайте сами, если у вас есть такие
возможности...
-- Вот-вот! Другого ответа я и не ожидал, -- улыбнулся Кюстин. --
Забудьте об этой нелепой идее. Теперь я вижу, вы поступили с этой
таинственной папкой наилучшим образом. Если имеешь дело с полицейскими
ищейками, жизненно необходимо хитрить. Ведь никогда не знаешь, чего от них
ждать. Не хотел бы я стать причиной ваших неприятностей. От души желаю вам
благополучия!
Шпага брякнула о паркет, маркиз де Кюстин поднялся со стула, поклонился
Макарцеву, сделал несколько шагов по направлению к двери и исчез, не
открывая ее.
Макарцев некоторое время сидел не шевелясь и растерянно смотрел в ту
точку, где исчез непрошеный французский гость.
_16. ПЛАНЕРКА_
К двенадцати тридцати просторный кабинет главного редактора стал
заполняться редакторами отделов, членами редколлегии, сотрудниками
секретариата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
жениться... Тебе и ребенка снова еще не поздно завести... С жильем я бы
помог...
-- В порядке компенсации за совет? Нет уж, я-таки доживу в своей старой
норе вдвоем со "Спидолой", слушать которую мне ничто не мешает, кроме
глушилок. Что касается детей, то поздно.
-- Да что ты корчишь из себя старика, Яков Маркыч? Я старше тебя -- и
то чувствую себя молодым!
-- А я чувствую себя старым. Евреи вообще старятся рано. Ты русский --
тебе повезло!
-- Хм... Ну ладно -- жены, дети... А мечта у тебя, Яков Маркыч, есть?
-- Что?.. -- переспросил Раппопорт и уставился на Макарцева, будто тот
действительно стал цирковой лошадью.
-- Мечта, спрашиваю, -- Макарцев откинулся на спинку кресла, снял очки,
плавно кинул их на стол и по-детски заморгал глазами. -- А я вот последнее
время мечтаю. И только об одном...
-- О чем, интересно?..
-- Мечтаю жить на озере, где-нибудь далеко... Чтобы дороги туда не
было. Чтобы в траве стояла лодка. И туман... А на крыльце крынка молока.
Кто-то ее приносит каждое утро. Кто, не знаешь. Может, молодая стеснительная
женщина. Принесет и сразу уходит, не догнать. Да я и не гонюсь. Главное,
озеро, нет дороги...
-- И туман? -- уточнил Тавров.
-- Да, обязательно туман... Как считаешь, реальная мечта?
-- Нет. Для тебя -- нереальная.
-- Нереальная, -- согласился Макарцев. -- А знаешь, как мечтать
приятно!.. Неужели ты ни о чем не мечтаешь?
-- Только об одном. Чтобы не писать и не читать дерьма.
-- Ну! Это уж совсем нереальная мечта!
-- Совсем нереальная...
Тавров резко поднялся, будто вдруг оказался моложе, и, не глядя на
редактора, вышел, оставив открытой внутреннюю дверь. Макаров потянулся,
расправив затекшие части тела, и нажал кнопку. Вбежала Локоткова.
-- Принесите мне большой плотный конверт. Самый большой, какой найдете
в отделе писем.
Она выбежала. Он потер руки, придвинул к себе папку, развязал ее,
поглядел, полистал. Взгляд его остановился вдруг на абзаце, который
показался ему раньше, ночью, оскорбительным для чести его страны. Теперь он
перечитал его снова. А ведь правда это, если честно, то правда. Но это
ненужная правда -- вот в чем дело!
Анечка появилась снова и положила на стол белоснежный конверт с крупной
надписью сверху "Трудовая правда. Орган ЦК КПСС".
-- Планерка будет у вас?
Она положила на стол план очередного номера газеты, им уже
утвержденный. Он взглянул на часы -- до планерки оставалось десять минут.
-- Конверт срочно отправить, Игорь Иваныч?
-- Спасибо, не нужно. Можете идти...
Конверт вздулся, плохо закрылся, но папка влезла. Макарцев взял ручку и
не очень крупно написал на конверте: "Сообщить в Комитет госбезопасности,
посоветоваться о принятии мер". Надписанный конверт он взвесил, слегка
подбросив, на руке. Тяжелая ноша, а выход придуман легкий! Если что -- я был
готов проявить инициативу. Правда, дела отрывали --более важные партийные,
государственные дела... А если свои положили папку, пусть она полежит. Он,
Макарцев, доносить не собирается. Выдвинув средний ящик стола, вынул оттуда
старую газету и, положив в ящик тяжелый конверт, сверху газетой прикрыл.
Будто он случайно позабыл сообщить о серой папке в суете.
Макарцев откинулся на спинку кресла, вдохнул как можно больше воздуха
и, закрыв глаза, стал медленно его выпускать. Он где-то прочитал, что это
лучший способ успокоиться.
-- Я хочу похвалить вас. Решение правильное!
Игорь Иванович вздрогнул, открыл глаза: к нему приближался маркиз де
Кюстин. Он был, как и прежде, элегантен и распространял запах дорогого
одеколона.
-- Это опять вы? -- с изумлением и испугом спросил редактор.
Шпага Кюстина брякнула, задев о паркет, и маркиз придержал ее пальцами,
а садясь на стул, поставил ее между колен и облокотился на рукоятку.
Макарцев подумал, что сейчас зайдет секретарша, увидит странного
посетителя, и весть о нем разнесется по редакции. Кюстин, казалось, читал
его мысли.
-- Я забеспокоился, месье, что у вас могут быть неприятности. Вы уж
извините меня...
-- Нет, это вы меня извините! -- повысил голос Игорь Иванович, чувствуя
себя в редакторском кабинете значительно более уверенно, чем прошлый раз
ночью дома. -- На каком основании вы, маркиз, меня преследуете? Чего вы
хотите?
-- Может быть, вам пришло в голову, -- спросил Кюстин, -- что это я
подбросил вам папку?
-- Вы?!
-- Вот уж не стал бы я раскручивать подобные интриги, месье! Вас
персонально я тогда почувствовал, потому что вы стали меня читать, приняв за
современного автора. Это делает мне честь, но, увы, сто двенадцать лет назад
я умер. Остается гордиться тем, что мысли мои живы.
-- И вы решили меня обратить в свою веру? Убедить меня, что вы правы?
Кулаки у Игоря Ивановича непроизвольно сжались, будто он готовился к
драке.
-- Ни в коем случае! -- успокоил его Кюстин. -- Мне нечего устно
добавить к тому, что я написал в 1839 году: подробности своего путешествия
за прошедшие с тех пор сто с лишним лет я напрочь забыл. Спорить с таким
компетентным человеком, как вы, я не в состоянии.
Маркиз потянул шпагу за рукоятку и защелкнул ее обратно.
-- Зачем же тогда вы, как говорится, на меня вышли? -- недоумевал Игорь
Иванович.
Кюстин усмехнулся.
-- Мне подумалось, вам понадобится моя моральная поддержка. С тех пор
как вы прочитали мою книгу, здесь у вас запрещенную, мы с вами, так сказать,
скованы одной цепью, даже если вы и не разделяете мои мысли. Прошлый раз я
хотел сказать вам, что был бы весьма благодарен, если бы вы закинули эту
папку кому-нибудь из правителей государства, вы ведь туда вхожи.
-- Да вы с ума сошли! Закидывайте сами, если у вас есть такие
возможности...
-- Вот-вот! Другого ответа я и не ожидал, -- улыбнулся Кюстин. --
Забудьте об этой нелепой идее. Теперь я вижу, вы поступили с этой
таинственной папкой наилучшим образом. Если имеешь дело с полицейскими
ищейками, жизненно необходимо хитрить. Ведь никогда не знаешь, чего от них
ждать. Не хотел бы я стать причиной ваших неприятностей. От души желаю вам
благополучия!
Шпага брякнула о паркет, маркиз де Кюстин поднялся со стула, поклонился
Макарцеву, сделал несколько шагов по направлению к двери и исчез, не
открывая ее.
Макарцев некоторое время сидел не шевелясь и растерянно смотрел в ту
точку, где исчез непрошеный французский гость.
_16. ПЛАНЕРКА_
К двенадцати тридцати просторный кабинет главного редактора стал
заполняться редакторами отделов, членами редколлегии, сотрудниками
секретариата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164