Куда они стремятся? Что для
них свято? Слушают часами эту идиотскую музыку, и им нечего сказать друг
другу.
-- Бобочка, скоро месяц, как папа в больнице. Неужели у тебя нет
времени навестить его?
-- К нему не пускают, сама говорила...
-- Уже давно пускают. Отца надо поддержать...
-- А выпишут когда?
-- Врачи говорят, сейчас и думать нечего. Возможно, через месяц...
-- Вот и увидимся. Пускай от меня отдохнет. А я от него.
-- Я устала врать, что у тебя семинары, лекции, коллоквиумы...
-- Ничего, мать! Ври дальше! Он к вранью привык.
_35. В ПЯТНИЦУ, В ШЕСТЬ УТРА_
Зинаида Андреевна не ложилась. Она поздно приехала от Игоря Ивановича,
увидела, что ужин, оставленный Бобочке, не тронут, и поняла, что домой он не
заходил. Она досмотрела конец телепрограммы -- спорт и последние известия,
накинув платок, вышла на балкон. Иногда Боб стоял с компанией возле беседки
во дворе. Но там никого не было.
В половине второго Зинаида наконец разделась. Она постояла перед
большим зеркалом в спальне, надеясь отвлечься, сосредоточившись на себе. Она
скептически потрогала излишки на животе и бедрах, впрочем небольшие. Она все
еще была хороша собой и думала не без гордости, что нет в мире ничего
гармоничнее женской фигуры. Зинаида теперь совсем мало ела и перепробовала
все диеты, но вдруг это перестало помогать. Еще можно было испытать
голодание в клинике очень модного врача Николаева, к которому попасть,
говорят, невозможно. Конечно, Игорь устроил бы ее в два счета. Но голодание
ей казалось жестокостью по отношению к себе самой. Ведь только в
обнаженности видно, а когда она затянута -- ни-ни!
Она приподняла пальцами груди, которые были предметом особой гордости
Игоря, но теперь сохраняли форму только во французских лифчиках. Груди
потеряли свой вид из-за этого шалопая Бобочки, который, похоже, вообще не
явится ночевать и даже не позвонит. Надев английскую шелковую ночную
рубашку, всю в кружевах, Зинаида Андреевна легла на свою половину широченной
финской кровати. Она еще почитала немного какую-то чепуху в "Роман-газете",
погасила лампу и, рассчитывая услышать топот Боба, задремала.
Ее разбудил телефон на тумбочке со стороны Игоря Ивановича. "Позвонил
все-таки! -- сразу проснувшись, подумала она. -- Есть в нем сыновний долг. А
сколько же теперь времени?" На ее любимых золотых часах, подарке матери к
свадьбе, было десять минут седьмого. Она сняла трубку.
-- Попрошу отца Макарцева Бориса, -- сказал хрипловатый мужской голос.
-- Его нет.
-- Где он?
-- Он в больнице, разве вы не знаете? В чем дело?
-- А вы ему кто?
-- Жена.
-- Вы будете мать Макарцева Бориса Игоревича?
-- Да. С ним что-нибудь случилось?
-- Капитан Утерин, старший инспектор МУРа, беспокоит. Ваш сын Макарцев
Борис Игоревич ночью на Кутузовском проспекте, будучи в нетрезвом состоянии,
сбил двух пешеходов. Одного насмерть, второй скончался в больнице.
-- А Боря? -- спросила она, плохо поняв то, что услышала. -- Он как?
-- Он-то жив-здоров, отсыпается у нас в КПЗ.
-- Где-где?
-- В камере предварительного заключения.
-- Спасибо, что позвонили. Сейчас я приеду и заберу его! -- Зинаида
Андреевна уже совсем проснулась, будто она заранее была готова к этому
случаю.
-- Забрать?.. Да нет... Будет следствие...
-- Следствие? Скажите... -- она замялась, понимая, что важно сохранить
достоинство, не показать, что ты испугалась. В конце концов, с твоим
мальчиком, что бы ни случилось, не смогут сделать ничего против твоей воли.
Но она хотела скорее узнать, что все это может означать, против чего
бороться. И она договорила. -- Скажите, а это как, серьезно?
-- До десяти лет лишения свободы по статье 211 УК плюс отягчающие вину
обстоятельства -- еще лет пять. Но это будет суд решать...
-- Суд?
-- А вы как думали? Можете сейчас к нам приехать? Возьмите с собой
паспорт. Фамилию мою записали? У-те-рин...
Не вставая с постели, Зинаида Андреевна оглядела спальню, будто впервые
в нее попала. До пятнадцати лет? Бореньке?! Чепуха какая-то! Он еще
раскается в своих словах, этот капитан Утерин, пожалеет, что угрожал мне...
Игорь, как назло, в больнице. Он бы позвонил куда надо и сразу все уладил.
Ладно, она поедет сама. Зинаида Андреевна прикрыла пальцами рот, пытаясь
сосредоточиться, затем повернулась и перелистала телефонную книжку, лежавшую
у Игоря Ивановича на тумбочке. Она позвонила в диспетчерскую и, когда ей
ответил заспанный голос, сухо произнесла:
-- Машину жене Макарцева Игоря Иваныча.
-- Когда?
-- Сейчас. Срочно.
-- Ладно, -- ответил голос.
Послышались вздох и короткие гудки. Зинаида поднялась и начала быстро
одеваться, выбрасывая из ящиков на пол то, что не подходило. Она
причесалась, не глядя в зеркало, вышла на кухню, поколебавшись, вынула из
холодильника несколько баночек черной и красной икры, которые держала, чтобы
класть в карман санитаркам. Теперь икра могла пригодиться. Она подумала, что
понадобятся деньги. Но их дома было мало, а в семь утра сберкасса закрыта.
Надев сапоги, шубу, меховую шапочку, которая ее молодила и очень шла, и
заперев квартиру на все три замка, она хотела вызвать лифт, но он был занят.
Она нервно постучала по двери, торопя едущего. Лифт остановился на ее этаже,
и из него вышел Леша Двоенинов.
-- Вызывали, Зинаида Андревна?
-- Вызывала, Леша. Поехали, да побыстрей.
Когда сели в машину, Леха закурил и молча посмотрел на Макарцеву,
ожидая указания. Зинаида поколебалась, говорить ли куда она едет, но решила,
что все равно не скроешь.
-- Ты знаешь, где МУР?
-- Петровка, 38. Кто ж не знает? Туда?
-- Туда, Лешенька... На-ка вот, пока не забыла...
Она порылась в сумочке и протянула Двоенинову баночку черной икры.
-- Спасибо, -- сказал он, завел мотор, тронулся и потом на ходу ловким
движением закинул баночку в бардачок. -- Как самочувствие Игоря Иваныча-то?
Уж пора его выпустить. Все без него соскучились...
-- Не говори, Леша! Сама не дождусь...
Зинаида Андреевна ответила механически. Она вынула из сумочки листок с
криво написанной фамилией "Утерин". Леха подумал, не попросить ли напомнить
Игорю Ивановичу, что тот обещался позвонить насчет его, Лешиной, работы в
"Совтрансавто". Но лучше потерпеть еще немного, пока сам выйдет, а не
просить через третьи руки. Двоенинов не стал мешать Зинаиде Андреевне своим
обычным разговором о том, о сем и погнал по пустым улицам на Петровку.
_36. УТЕРИН ВЛАДИМИР КУЗЬМИЧ_
_ИЗ АНКЕТЫ ДЛЯ СПЕЦКАДРОВ_
Старший инспектор МУРа, капитан милиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
них свято? Слушают часами эту идиотскую музыку, и им нечего сказать друг
другу.
-- Бобочка, скоро месяц, как папа в больнице. Неужели у тебя нет
времени навестить его?
-- К нему не пускают, сама говорила...
-- Уже давно пускают. Отца надо поддержать...
-- А выпишут когда?
-- Врачи говорят, сейчас и думать нечего. Возможно, через месяц...
-- Вот и увидимся. Пускай от меня отдохнет. А я от него.
-- Я устала врать, что у тебя семинары, лекции, коллоквиумы...
-- Ничего, мать! Ври дальше! Он к вранью привык.
_35. В ПЯТНИЦУ, В ШЕСТЬ УТРА_
Зинаида Андреевна не ложилась. Она поздно приехала от Игоря Ивановича,
увидела, что ужин, оставленный Бобочке, не тронут, и поняла, что домой он не
заходил. Она досмотрела конец телепрограммы -- спорт и последние известия,
накинув платок, вышла на балкон. Иногда Боб стоял с компанией возле беседки
во дворе. Но там никого не было.
В половине второго Зинаида наконец разделась. Она постояла перед
большим зеркалом в спальне, надеясь отвлечься, сосредоточившись на себе. Она
скептически потрогала излишки на животе и бедрах, впрочем небольшие. Она все
еще была хороша собой и думала не без гордости, что нет в мире ничего
гармоничнее женской фигуры. Зинаида теперь совсем мало ела и перепробовала
все диеты, но вдруг это перестало помогать. Еще можно было испытать
голодание в клинике очень модного врача Николаева, к которому попасть,
говорят, невозможно. Конечно, Игорь устроил бы ее в два счета. Но голодание
ей казалось жестокостью по отношению к себе самой. Ведь только в
обнаженности видно, а когда она затянута -- ни-ни!
Она приподняла пальцами груди, которые были предметом особой гордости
Игоря, но теперь сохраняли форму только во французских лифчиках. Груди
потеряли свой вид из-за этого шалопая Бобочки, который, похоже, вообще не
явится ночевать и даже не позвонит. Надев английскую шелковую ночную
рубашку, всю в кружевах, Зинаида Андреевна легла на свою половину широченной
финской кровати. Она еще почитала немного какую-то чепуху в "Роман-газете",
погасила лампу и, рассчитывая услышать топот Боба, задремала.
Ее разбудил телефон на тумбочке со стороны Игоря Ивановича. "Позвонил
все-таки! -- сразу проснувшись, подумала она. -- Есть в нем сыновний долг. А
сколько же теперь времени?" На ее любимых золотых часах, подарке матери к
свадьбе, было десять минут седьмого. Она сняла трубку.
-- Попрошу отца Макарцева Бориса, -- сказал хрипловатый мужской голос.
-- Его нет.
-- Где он?
-- Он в больнице, разве вы не знаете? В чем дело?
-- А вы ему кто?
-- Жена.
-- Вы будете мать Макарцева Бориса Игоревича?
-- Да. С ним что-нибудь случилось?
-- Капитан Утерин, старший инспектор МУРа, беспокоит. Ваш сын Макарцев
Борис Игоревич ночью на Кутузовском проспекте, будучи в нетрезвом состоянии,
сбил двух пешеходов. Одного насмерть, второй скончался в больнице.
-- А Боря? -- спросила она, плохо поняв то, что услышала. -- Он как?
-- Он-то жив-здоров, отсыпается у нас в КПЗ.
-- Где-где?
-- В камере предварительного заключения.
-- Спасибо, что позвонили. Сейчас я приеду и заберу его! -- Зинаида
Андреевна уже совсем проснулась, будто она заранее была готова к этому
случаю.
-- Забрать?.. Да нет... Будет следствие...
-- Следствие? Скажите... -- она замялась, понимая, что важно сохранить
достоинство, не показать, что ты испугалась. В конце концов, с твоим
мальчиком, что бы ни случилось, не смогут сделать ничего против твоей воли.
Но она хотела скорее узнать, что все это может означать, против чего
бороться. И она договорила. -- Скажите, а это как, серьезно?
-- До десяти лет лишения свободы по статье 211 УК плюс отягчающие вину
обстоятельства -- еще лет пять. Но это будет суд решать...
-- Суд?
-- А вы как думали? Можете сейчас к нам приехать? Возьмите с собой
паспорт. Фамилию мою записали? У-те-рин...
Не вставая с постели, Зинаида Андреевна оглядела спальню, будто впервые
в нее попала. До пятнадцати лет? Бореньке?! Чепуха какая-то! Он еще
раскается в своих словах, этот капитан Утерин, пожалеет, что угрожал мне...
Игорь, как назло, в больнице. Он бы позвонил куда надо и сразу все уладил.
Ладно, она поедет сама. Зинаида Андреевна прикрыла пальцами рот, пытаясь
сосредоточиться, затем повернулась и перелистала телефонную книжку, лежавшую
у Игоря Ивановича на тумбочке. Она позвонила в диспетчерскую и, когда ей
ответил заспанный голос, сухо произнесла:
-- Машину жене Макарцева Игоря Иваныча.
-- Когда?
-- Сейчас. Срочно.
-- Ладно, -- ответил голос.
Послышались вздох и короткие гудки. Зинаида поднялась и начала быстро
одеваться, выбрасывая из ящиков на пол то, что не подходило. Она
причесалась, не глядя в зеркало, вышла на кухню, поколебавшись, вынула из
холодильника несколько баночек черной и красной икры, которые держала, чтобы
класть в карман санитаркам. Теперь икра могла пригодиться. Она подумала, что
понадобятся деньги. Но их дома было мало, а в семь утра сберкасса закрыта.
Надев сапоги, шубу, меховую шапочку, которая ее молодила и очень шла, и
заперев квартиру на все три замка, она хотела вызвать лифт, но он был занят.
Она нервно постучала по двери, торопя едущего. Лифт остановился на ее этаже,
и из него вышел Леша Двоенинов.
-- Вызывали, Зинаида Андревна?
-- Вызывала, Леша. Поехали, да побыстрей.
Когда сели в машину, Леха закурил и молча посмотрел на Макарцеву,
ожидая указания. Зинаида поколебалась, говорить ли куда она едет, но решила,
что все равно не скроешь.
-- Ты знаешь, где МУР?
-- Петровка, 38. Кто ж не знает? Туда?
-- Туда, Лешенька... На-ка вот, пока не забыла...
Она порылась в сумочке и протянула Двоенинову баночку черной икры.
-- Спасибо, -- сказал он, завел мотор, тронулся и потом на ходу ловким
движением закинул баночку в бардачок. -- Как самочувствие Игоря Иваныча-то?
Уж пора его выпустить. Все без него соскучились...
-- Не говори, Леша! Сама не дождусь...
Зинаида Андреевна ответила механически. Она вынула из сумочки листок с
криво написанной фамилией "Утерин". Леха подумал, не попросить ли напомнить
Игорю Ивановичу, что тот обещался позвонить насчет его, Лешиной, работы в
"Совтрансавто". Но лучше потерпеть еще немного, пока сам выйдет, а не
просить через третьи руки. Двоенинов не стал мешать Зинаиде Андреевне своим
обычным разговором о том, о сем и погнал по пустым улицам на Петровку.
_36. УТЕРИН ВЛАДИМИР КУЗЬМИЧ_
_ИЗ АНКЕТЫ ДЛЯ СПЕЦКАДРОВ_
Старший инспектор МУРа, капитан милиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164