Шарахались
в стороны люди, жались к тротуарам «Победы» и «Москвичи», свистели милиционеры на перекрестках. Зис выезжал на «левую» сторону дороги, проскакивал между колоннами грузовиков... Дуся была и перепугана, и счастлива. Она притихла, втиснувшись в уголок сиденья. Батырев находился в состоянии высшего упоения. Он любил стремительную езду, и ничто не было ему страшно. Если даже инспектора госавтоинспекции запишут номер машины, они едва ли предъявят претензии командующему. Мало ли по каким экстренным военным делам могла мчаться с повышенной скоростью машина, имеющая особый номерной знак. В светофоре перед въездом на небольшую площадь зажегся желтый свет. Но Батырев уже не мог остановиться. Дело было даже не в тех нескольких секундах, которые пришлось бы ждать. Но к нему могли подойти, проверить документы. Этого он больше всего опасался. Ведь шофера командующего наверняка знал в лицо каждый регулировщик. Батырев прибавил газ. Стрелка указателя скорости резко качнулась. Зис своевольно пересекал площадь под красным светом. В этот момент из боковой улицы вырвалась, гудя, бледно-желтая машина скорой помощи. Ее водитель был уверен, что ему открыта свободная дорога. В последний момент он попытался свернуть, а Батырев еще увеличил скорость. Черной молнией скользнул зис у самых фар машины скорой помощи, от резкого торможения вынесшейся на трамвайный путь, и скрылся за ближайшим поворотом.
На бледном лице Батырева выступили багровые пятна, глаза сузились, а пальцы на руле заметно дрожали. В закушенных зубах дымился изжеванный окурок, опаляя губы. Хрипло и коротко рассмеявшись, бросив искоса взгляд на вконец перепуганную спутницу, он деланно веселым голосом воскликнул:
— Ну как! Отчаянно мы, а, Дусенька!?
Дуся толком не разобравшись в том, что произошло, сказала упавшим голосом:
— Да, но прошу, езжайте потише.
— Ничего, не будьте трусихой...
Широкие скаты комфортабельного зиса мягко задрожали на булыжной мостовой. Кончился асфальт, началась плохо очищенная от снега окраинная улица. Вда-
леке виднелись трубы завода, на котором работала Дуся.Дорога впереди была пустынной, лишь у самого завода стоял автобус, окрашенный в оранжево-желтый цвет, издали похожий на луковицу. Мягко лежал солнечный свет на заснеженных пустырях, на гребнях сугробов по обочинам дороги. По сторонам тянулись одноэтажные домики, выстроенные у подножья многочисленных в этой части города сопок, напоминающих сахарные головы. С них дети съезжали на салазках.
К Батыреву вернулось хорошее настроение. Что-то насвистывая себе под нос, он быстро вел машину. Теперь ему хотелось, чтобы Дуся по заслугам оценила его шоферское мастерство, бесстрашие и ловкость — чувство, знакомое всем новичкам — водителям автомашин. Обернувшись к ней, он спросил:
— Скажите честно, Дуся, ваш Иван был бы способен на то, что я делаю для вас?
Дуся готова была защищать мужа при всех обстоятельствах. Однако не была уверена в том, мог ли он пойти на подобные вещи.
— Вы не знаете еще моего Ивана. Он меня на руках носит, — вдруг выпалила она.
Батырев рассмеялся. Казалось, позабыв о дороге, о своих водительских обязанностях, он наклонился к Дусе и проговорил:
— Ну, на это, пожалуй, каждый из нас, дураков, способен.
— Стойте! — вдруг отчаянно вскрикнула Дуся, — ой, мы задавим ребенка сейчас...
Шоссе в этом месте огибало сопку. Какой-то мальчишка, съезжавший на санках с горки, раскатившись, выскочил на дорогу. Батырев инстинктивно нажал на тормозную педаль. Короткий сигнальный гудок прозвучал, как вопль. Голова Дуси метнулась к ветровому стеклу. Казалось, ничто уже не предотвратит гибели ребенка. Царапая мерзлыми шинами ледяной наст, машина неотвратимо скользила вперед. Еще секунда, другая— и тень ее накроет мальчишку с санками.
И в этот миг дорога и все вокруг стало зыбким. Зис подбросило подземным толчком. Круто свернув с дороги, он боком ударился о телеграфный столб. Послед-
нее, что увидела Дуся, было яркое солнце, перепуганный мальчишка весь в снегу, который карабкался из сугроба, таща за собой санки.
...Батырев почувствовал острую боль в плечах, будто у него пытались выдернуть из тела руки. Ноги его лежали на спинке сиденья. Правая рука еще цеплялась за руль. Дуси рядом не было. В ушах звенело. Какие-то люди вытащили его из кабины и усадили прямо на снег. Перед глазами все плыло в солнечном дыму. Батырев слышал чьи-то возгласы: «Как же он не виноват», «А если бы мальчишку раздавил?» «Да погодите вы, где же скорая помощь?» Милицейский свисток дребезжал, как надтреснутый стакан. «Граждане, не скапливайтесь». Батырев оглядывался вокруг, с трудом приходя в себя. Грудой исковерканного металла, зарывшись в снег, лежал на боку зис. Из никелированных ободков его фар торчали осколки разбитого вдребезги стекла. Вдруг что-то снова толкнуло снизу. Люди разбежались. Батырев вцепился руками в снег. Ему показалось, что катастрофа повторяется. И тут он окончательно потерял сознание. Только потом, придя в себя в машине военного госпиталя, он узнал, что было землетрясение.
...Батырев отделался сравнительно легко. Пустячная контузия. А в остальном, не считая ушибов, шишек и ссадин, все в порядке. «Все-таки, кажется, шоферы родятся в сорочках», — невесело подумал он, глядя на заиндевевшее стекло машины, которая везла его в госпиталь.
— Со мной была женщина, пассажирка? — спросил Батырев у санитарки.
— Та, что в белом платке? Ее отнесли пока в заводской медпункт... В сугроб ее выбросило, а под снегом оказался камень... Может, ничего, а может, и сотрясение мозга или еще что. — Санитарка, немолодая уже женщина в халате, надетом поверх полушубка, с белокурой прядью, выбившейся из-под платка, хотела было продолжать разговор, но сидевший напротив фельдшер сделал ей знак глазами, и она виновато замолчала. Потом обратилась уже к шоферу:
— Вы, пожалуйста, потише езжайте, а то лейтенант вон как побледнел. — И, сокрушенно вздохнув, поглядела на Батырева бабьими жалостливыми глазами.
Полуостров Скалистый стал островом. Подземные толчки разрушили перешеек, связывающий Птичьи Камни с материком. Океан поглотил разверзшуюся вздыбленную землю. Водяные валы с грохотом взрывов многотонных бомб обрушились на остров. От пирсов в порту на пологом западном побережье не осталось и следа. Небольшие каботажные суда, стоявшие в гаванях, сорвало с якорей. Одни из них разбило о скалы, другие метались по штормовому океану.
Судоремонтный завод, бондарную мастерскую, бревенчатые дома военного поселка со складскими постройками, расположенные ближе всего к берегу, смыла первая же волна. Воинские подразделения радиолокационной станции, рабочие и служащие завода, мастерской, порта, семьи рыбаков, словом, все, кто составлял небольшое постоянное население Скалистого, бежали, кто в чем был, в горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
в стороны люди, жались к тротуарам «Победы» и «Москвичи», свистели милиционеры на перекрестках. Зис выезжал на «левую» сторону дороги, проскакивал между колоннами грузовиков... Дуся была и перепугана, и счастлива. Она притихла, втиснувшись в уголок сиденья. Батырев находился в состоянии высшего упоения. Он любил стремительную езду, и ничто не было ему страшно. Если даже инспектора госавтоинспекции запишут номер машины, они едва ли предъявят претензии командующему. Мало ли по каким экстренным военным делам могла мчаться с повышенной скоростью машина, имеющая особый номерной знак. В светофоре перед въездом на небольшую площадь зажегся желтый свет. Но Батырев уже не мог остановиться. Дело было даже не в тех нескольких секундах, которые пришлось бы ждать. Но к нему могли подойти, проверить документы. Этого он больше всего опасался. Ведь шофера командующего наверняка знал в лицо каждый регулировщик. Батырев прибавил газ. Стрелка указателя скорости резко качнулась. Зис своевольно пересекал площадь под красным светом. В этот момент из боковой улицы вырвалась, гудя, бледно-желтая машина скорой помощи. Ее водитель был уверен, что ему открыта свободная дорога. В последний момент он попытался свернуть, а Батырев еще увеличил скорость. Черной молнией скользнул зис у самых фар машины скорой помощи, от резкого торможения вынесшейся на трамвайный путь, и скрылся за ближайшим поворотом.
На бледном лице Батырева выступили багровые пятна, глаза сузились, а пальцы на руле заметно дрожали. В закушенных зубах дымился изжеванный окурок, опаляя губы. Хрипло и коротко рассмеявшись, бросив искоса взгляд на вконец перепуганную спутницу, он деланно веселым голосом воскликнул:
— Ну как! Отчаянно мы, а, Дусенька!?
Дуся толком не разобравшись в том, что произошло, сказала упавшим голосом:
— Да, но прошу, езжайте потише.
— Ничего, не будьте трусихой...
Широкие скаты комфортабельного зиса мягко задрожали на булыжной мостовой. Кончился асфальт, началась плохо очищенная от снега окраинная улица. Вда-
леке виднелись трубы завода, на котором работала Дуся.Дорога впереди была пустынной, лишь у самого завода стоял автобус, окрашенный в оранжево-желтый цвет, издали похожий на луковицу. Мягко лежал солнечный свет на заснеженных пустырях, на гребнях сугробов по обочинам дороги. По сторонам тянулись одноэтажные домики, выстроенные у подножья многочисленных в этой части города сопок, напоминающих сахарные головы. С них дети съезжали на салазках.
К Батыреву вернулось хорошее настроение. Что-то насвистывая себе под нос, он быстро вел машину. Теперь ему хотелось, чтобы Дуся по заслугам оценила его шоферское мастерство, бесстрашие и ловкость — чувство, знакомое всем новичкам — водителям автомашин. Обернувшись к ней, он спросил:
— Скажите честно, Дуся, ваш Иван был бы способен на то, что я делаю для вас?
Дуся готова была защищать мужа при всех обстоятельствах. Однако не была уверена в том, мог ли он пойти на подобные вещи.
— Вы не знаете еще моего Ивана. Он меня на руках носит, — вдруг выпалила она.
Батырев рассмеялся. Казалось, позабыв о дороге, о своих водительских обязанностях, он наклонился к Дусе и проговорил:
— Ну, на это, пожалуй, каждый из нас, дураков, способен.
— Стойте! — вдруг отчаянно вскрикнула Дуся, — ой, мы задавим ребенка сейчас...
Шоссе в этом месте огибало сопку. Какой-то мальчишка, съезжавший на санках с горки, раскатившись, выскочил на дорогу. Батырев инстинктивно нажал на тормозную педаль. Короткий сигнальный гудок прозвучал, как вопль. Голова Дуси метнулась к ветровому стеклу. Казалось, ничто уже не предотвратит гибели ребенка. Царапая мерзлыми шинами ледяной наст, машина неотвратимо скользила вперед. Еще секунда, другая— и тень ее накроет мальчишку с санками.
И в этот миг дорога и все вокруг стало зыбким. Зис подбросило подземным толчком. Круто свернув с дороги, он боком ударился о телеграфный столб. Послед-
нее, что увидела Дуся, было яркое солнце, перепуганный мальчишка весь в снегу, который карабкался из сугроба, таща за собой санки.
...Батырев почувствовал острую боль в плечах, будто у него пытались выдернуть из тела руки. Ноги его лежали на спинке сиденья. Правая рука еще цеплялась за руль. Дуси рядом не было. В ушах звенело. Какие-то люди вытащили его из кабины и усадили прямо на снег. Перед глазами все плыло в солнечном дыму. Батырев слышал чьи-то возгласы: «Как же он не виноват», «А если бы мальчишку раздавил?» «Да погодите вы, где же скорая помощь?» Милицейский свисток дребезжал, как надтреснутый стакан. «Граждане, не скапливайтесь». Батырев оглядывался вокруг, с трудом приходя в себя. Грудой исковерканного металла, зарывшись в снег, лежал на боку зис. Из никелированных ободков его фар торчали осколки разбитого вдребезги стекла. Вдруг что-то снова толкнуло снизу. Люди разбежались. Батырев вцепился руками в снег. Ему показалось, что катастрофа повторяется. И тут он окончательно потерял сознание. Только потом, придя в себя в машине военного госпиталя, он узнал, что было землетрясение.
...Батырев отделался сравнительно легко. Пустячная контузия. А в остальном, не считая ушибов, шишек и ссадин, все в порядке. «Все-таки, кажется, шоферы родятся в сорочках», — невесело подумал он, глядя на заиндевевшее стекло машины, которая везла его в госпиталь.
— Со мной была женщина, пассажирка? — спросил Батырев у санитарки.
— Та, что в белом платке? Ее отнесли пока в заводской медпункт... В сугроб ее выбросило, а под снегом оказался камень... Может, ничего, а может, и сотрясение мозга или еще что. — Санитарка, немолодая уже женщина в халате, надетом поверх полушубка, с белокурой прядью, выбившейся из-под платка, хотела было продолжать разговор, но сидевший напротив фельдшер сделал ей знак глазами, и она виновато замолчала. Потом обратилась уже к шоферу:
— Вы, пожалуйста, потише езжайте, а то лейтенант вон как побледнел. — И, сокрушенно вздохнув, поглядела на Батырева бабьими жалостливыми глазами.
Полуостров Скалистый стал островом. Подземные толчки разрушили перешеек, связывающий Птичьи Камни с материком. Океан поглотил разверзшуюся вздыбленную землю. Водяные валы с грохотом взрывов многотонных бомб обрушились на остров. От пирсов в порту на пологом западном побережье не осталось и следа. Небольшие каботажные суда, стоявшие в гаванях, сорвало с якорей. Одни из них разбило о скалы, другие метались по штормовому океану.
Судоремонтный завод, бондарную мастерскую, бревенчатые дома военного поселка со складскими постройками, расположенные ближе всего к берегу, смыла первая же волна. Воинские подразделения радиолокационной станции, рабочие и служащие завода, мастерской, порта, семьи рыбаков, словом, все, кто составлял небольшое постоянное население Скалистого, бежали, кто в чем был, в горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145