— Он помахал в воздухе конвертом. — Это, по-моему, крайне неприлично. Ну, вот я и исправляю одну такую ошибку близкого мне человека.
Дуся не разобралась толком в словах Батырева, однако в его тоне ей послышалось что-то нехорошее. Она пожала плечами, как бы говоря: делайте, что хотите... Когда Дуся вышла в ванную, Батырев заколебался. «Черт знает что, в самом деле как-то некрасиво... Но ведь пишет не чужой, а отец, и не о ком-нибудь, а обо мне», — тут же успокоил он себя. Осторожно действуя перочинным ножиком, он вскрыл конверт,-вытащил напечатанное на машинке письмо отца и прочитал:
«Уважаемый Борис Осипович! Зная ваш твердый характер, обращаюсь за протекцией особого рода. К вам в соединение едет служить мой сын — Валентин. Мальчишка, на мой взгляд, не такой уж плохой по задаткам, но ветреный. Боюсь, что склонен он использовать и отцовское звание, и пост. Прошу вас позаботиться, чтобы он попал в крепкие руки, службу проходил
без всяких послаблений. Пусть узнает, как говорят, почем фунт флотского лиха. Таю надежду, что в Белых Скалах он станет настоящим моряком. С приветом!
Корней Батырев».Батырев младший нахмурился, потом рассмеялся. «Милую характеристику ты, брат Валентин, получил. И скучную жизнь тебе батя готовит... Так что же, может, не передавать письмо? Впрочем...» Глаза Батырева озорно блеснули. Зна-я содержание письма, можно и держать себя с Меркуловым соответственно — раскаявшимся грешником. А больше никому письмо все равно не попадет. Насвистывая опереточный мотив, Батырев прошелся по комнате. Не в его привычках было долго раздумывать над своими поступками.
Из ванной показалась Дуся, чистая, свежая, одетая в шелковое платье. Она прошла мимо Батырева, скромно потупив глаза.«А что, может, в Белых Скалах будет не так уж скучно», — подумал он, провожая взглядом Дусю.
На другой день после приезда в Белые Скалы, рано утром, Донцов и Батырев явились в штаб соединения. Батырев прошел к начальнику политотдела, а Донцов решил сначала зайти к старому знакомому пропагандисту Маратову.
...Меркулов дочитал письмо, врученное ему лейтенантом, сунул в ящик и внимательно оглядел молодого офицера. Тот стоял перед ним, точно проглотил аршин, вытянувшись 'по-уставному.
Меркулов умышленно не пригласил Батырева сесть. Думал, что привыкший к поблажкам сынок адмирала допустит какую-нибудь неуставную вольность, и приготовился строго одернуть. Прежде всего следовало показать, что никакие родственные связи на него, Меркулова, не. производят впечатления.
Батырев, однако, не давал ни малейшего повода для придирки. Он спокойно встретил пристальный взгляд Меркулова. По письму отца он уже знал, что начальник политотдела человек жесткий, и подумал: «Ладно, я
тебе выдам образцовой дисциплины на все сто процентов».
— Вы знаете, о чем пишет ваш отец? — спросил Меркулов.
— Никак нет, товарищ капитан первого ранга, — отчеканил Батырев.
— Ваш отец просит относиться к вам со всей строгостью и не давать ни в чем ни малейшей поблажки. Как думаете, правильно?
Батырев только секунду промедлил с ответом: ел глазами начальство. Но следовало же ему показать начальнику политотдела, что он, Батырев, не дурак.
— Известно, товарищ капитан первого ранга, что большие люди, прошедшие суровую школу жизни, всегда считают, что их детям все достается слишком легко.
— А вы считаете это ошибочным?
— Я не бегу от трудностей...
Меркулов в раздумье набил трубку, закурил и вдруг спросил без обиняков:
— В Белые Скалы поехали по настоянию отца? — Никак нет. Лично просил об этом назначении. Лицо Меркулова выразило сомнение. Батырев, однако, был невозмутим. Он почти не лгал.
— Почему же просили? — снова задал вопрос Меркулов.
— У меня немало промахов было в училище. Обо всем этом есть в личном деле. Я ошибочно полагал, что мне многое дозволено под отцовским покровительством. Понимаете, товарищ капитан первого ранга, — он постарался придать своему тону наибольшую искренность, — трудно даже сказать, откуда все началось. Образовалась компания обеспеченных молодых людей, меня прибило к ним. Потом был тяжелый разговор с родителями, не менее тяжелый с начальником училища и на комсомольском бюро. Ведь мне грозило отчисление с последнего курса. И я решил отрезать, порвать со всем прошлым раз и навсегда. Начать свой путь, как полагается моряку, на океане, где жизнь сурова и служба не из легких. — При последних словах Батырев потупил глаза — он уже проверил на отце, что искренность такого рода производит хорошее впечатление.
Меркулов смотрел на него теперь с интересом. «Либо в самом деле хороший, но наделавший глупостей парень, либо бестия», — подумал Меркулов. И возникшее поначалу неприятное чувство, что придется опекать не подчиненного ему непосредственно офицера (не политработника), прошло.
— Садитесь, лейтенант, — сказал Меркулов. Затем он снял трубку и позвонил в отдел кадров — осведомиться, где есть подходящая вакантная должность. Среди прочих мест ему назвали «Дерзновенный». — Вот-вот, это как раз то, что надо. — Он положил трубку на рычажки и сказал Батыреву: — Буду ходатайствовать, чтобы вас послали на гвардейский корабль, к опытному командиру, он сам весьма любит отличиться и любит, чтобы у него отличались. Верно я угадал ваше желание?— Меркулов улыбнулся. — Ну-с, на берегу квартира пока не нужна, холосты?
— Сейчас один... — Батырев сделал вид, что колеблется.
— Что значит сейчас?
— Невеста должна приехать, как только устроюсь,— солгал Батырев. «Надо ковать железо, пока горячо, — подумал он. — Свой угол на берегу всегда убежище от всевидящих глаз начальства».
Меркулов снова снял телефонную трубку:
— Как у вас с квартирами? Только одна свободная комната? Да. Что ж, ордер выпишите лейтенанту Батыреву. Что? Для семейного? Будет семейный! Все! — Трубка легла на рычажки.
Батырев поднялся, почтительно склонив голову.
— Спасибо, товарищ капитан первого ранга.
— Ваше имя, лейтенант?
— Валентин... Валентин Корнеевич.
— Отлично, Валентин Корнеевич. Приходите ко мне в дом запросто и не как к начальнику политотдела, а как к Борису Осиповичу Меркулову. Понятно?
«Черт знает, что за человек. И в гости приглашает, будто приказывает», — подумал Батырев. Но все же пустил пробный шар, ища сближения.
— Прошу, Борис Осипович, передайте мой привет Елене Станиславовне. Ехали с ней в одном купе..
— Отлично! Но об этом дома, дома, лейтенант.
Батырев снова вытянулся, откозырял и, печатая шаг, вышел. Поднялся за ним и Меркулов, прошел в каюту Порядова. Там сидел Маратов, разговаривавший с Донцовым.
Донцов представился начальнику политотдела, а Маратов сказал, обращаясь к Меркулову:
— Донцов — наш воспитанник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Дуся не разобралась толком в словах Батырева, однако в его тоне ей послышалось что-то нехорошее. Она пожала плечами, как бы говоря: делайте, что хотите... Когда Дуся вышла в ванную, Батырев заколебался. «Черт знает что, в самом деле как-то некрасиво... Но ведь пишет не чужой, а отец, и не о ком-нибудь, а обо мне», — тут же успокоил он себя. Осторожно действуя перочинным ножиком, он вскрыл конверт,-вытащил напечатанное на машинке письмо отца и прочитал:
«Уважаемый Борис Осипович! Зная ваш твердый характер, обращаюсь за протекцией особого рода. К вам в соединение едет служить мой сын — Валентин. Мальчишка, на мой взгляд, не такой уж плохой по задаткам, но ветреный. Боюсь, что склонен он использовать и отцовское звание, и пост. Прошу вас позаботиться, чтобы он попал в крепкие руки, службу проходил
без всяких послаблений. Пусть узнает, как говорят, почем фунт флотского лиха. Таю надежду, что в Белых Скалах он станет настоящим моряком. С приветом!
Корней Батырев».Батырев младший нахмурился, потом рассмеялся. «Милую характеристику ты, брат Валентин, получил. И скучную жизнь тебе батя готовит... Так что же, может, не передавать письмо? Впрочем...» Глаза Батырева озорно блеснули. Зна-я содержание письма, можно и держать себя с Меркуловым соответственно — раскаявшимся грешником. А больше никому письмо все равно не попадет. Насвистывая опереточный мотив, Батырев прошелся по комнате. Не в его привычках было долго раздумывать над своими поступками.
Из ванной показалась Дуся, чистая, свежая, одетая в шелковое платье. Она прошла мимо Батырева, скромно потупив глаза.«А что, может, в Белых Скалах будет не так уж скучно», — подумал он, провожая взглядом Дусю.
На другой день после приезда в Белые Скалы, рано утром, Донцов и Батырев явились в штаб соединения. Батырев прошел к начальнику политотдела, а Донцов решил сначала зайти к старому знакомому пропагандисту Маратову.
...Меркулов дочитал письмо, врученное ему лейтенантом, сунул в ящик и внимательно оглядел молодого офицера. Тот стоял перед ним, точно проглотил аршин, вытянувшись 'по-уставному.
Меркулов умышленно не пригласил Батырева сесть. Думал, что привыкший к поблажкам сынок адмирала допустит какую-нибудь неуставную вольность, и приготовился строго одернуть. Прежде всего следовало показать, что никакие родственные связи на него, Меркулова, не. производят впечатления.
Батырев, однако, не давал ни малейшего повода для придирки. Он спокойно встретил пристальный взгляд Меркулова. По письму отца он уже знал, что начальник политотдела человек жесткий, и подумал: «Ладно, я
тебе выдам образцовой дисциплины на все сто процентов».
— Вы знаете, о чем пишет ваш отец? — спросил Меркулов.
— Никак нет, товарищ капитан первого ранга, — отчеканил Батырев.
— Ваш отец просит относиться к вам со всей строгостью и не давать ни в чем ни малейшей поблажки. Как думаете, правильно?
Батырев только секунду промедлил с ответом: ел глазами начальство. Но следовало же ему показать начальнику политотдела, что он, Батырев, не дурак.
— Известно, товарищ капитан первого ранга, что большие люди, прошедшие суровую школу жизни, всегда считают, что их детям все достается слишком легко.
— А вы считаете это ошибочным?
— Я не бегу от трудностей...
Меркулов в раздумье набил трубку, закурил и вдруг спросил без обиняков:
— В Белые Скалы поехали по настоянию отца? — Никак нет. Лично просил об этом назначении. Лицо Меркулова выразило сомнение. Батырев, однако, был невозмутим. Он почти не лгал.
— Почему же просили? — снова задал вопрос Меркулов.
— У меня немало промахов было в училище. Обо всем этом есть в личном деле. Я ошибочно полагал, что мне многое дозволено под отцовским покровительством. Понимаете, товарищ капитан первого ранга, — он постарался придать своему тону наибольшую искренность, — трудно даже сказать, откуда все началось. Образовалась компания обеспеченных молодых людей, меня прибило к ним. Потом был тяжелый разговор с родителями, не менее тяжелый с начальником училища и на комсомольском бюро. Ведь мне грозило отчисление с последнего курса. И я решил отрезать, порвать со всем прошлым раз и навсегда. Начать свой путь, как полагается моряку, на океане, где жизнь сурова и служба не из легких. — При последних словах Батырев потупил глаза — он уже проверил на отце, что искренность такого рода производит хорошее впечатление.
Меркулов смотрел на него теперь с интересом. «Либо в самом деле хороший, но наделавший глупостей парень, либо бестия», — подумал Меркулов. И возникшее поначалу неприятное чувство, что придется опекать не подчиненного ему непосредственно офицера (не политработника), прошло.
— Садитесь, лейтенант, — сказал Меркулов. Затем он снял трубку и позвонил в отдел кадров — осведомиться, где есть подходящая вакантная должность. Среди прочих мест ему назвали «Дерзновенный». — Вот-вот, это как раз то, что надо. — Он положил трубку на рычажки и сказал Батыреву: — Буду ходатайствовать, чтобы вас послали на гвардейский корабль, к опытному командиру, он сам весьма любит отличиться и любит, чтобы у него отличались. Верно я угадал ваше желание?— Меркулов улыбнулся. — Ну-с, на берегу квартира пока не нужна, холосты?
— Сейчас один... — Батырев сделал вид, что колеблется.
— Что значит сейчас?
— Невеста должна приехать, как только устроюсь,— солгал Батырев. «Надо ковать железо, пока горячо, — подумал он. — Свой угол на берегу всегда убежище от всевидящих глаз начальства».
Меркулов снова снял телефонную трубку:
— Как у вас с квартирами? Только одна свободная комната? Да. Что ж, ордер выпишите лейтенанту Батыреву. Что? Для семейного? Будет семейный! Все! — Трубка легла на рычажки.
Батырев поднялся, почтительно склонив голову.
— Спасибо, товарищ капитан первого ранга.
— Ваше имя, лейтенант?
— Валентин... Валентин Корнеевич.
— Отлично, Валентин Корнеевич. Приходите ко мне в дом запросто и не как к начальнику политотдела, а как к Борису Осиповичу Меркулову. Понятно?
«Черт знает, что за человек. И в гости приглашает, будто приказывает», — подумал Батырев. Но все же пустил пробный шар, ища сближения.
— Прошу, Борис Осипович, передайте мой привет Елене Станиславовне. Ехали с ней в одном купе..
— Отлично! Но об этом дома, дома, лейтенант.
Батырев снова вытянулся, откозырял и, печатая шаг, вышел. Поднялся за ним и Меркулов, прошел в каюту Порядова. Там сидел Маратов, разговаривавший с Донцовым.
Донцов представился начальнику политотдела, а Маратов сказал, обращаясь к Меркулову:
— Донцов — наш воспитанник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145