.. Страшно было снова оказаться на улице или приемышами у Ма-ратовых. В то же время Дуся чувствовала, что молчать нечестно, и если Иван когда-нибудь узнает, он не простит ей того, что они остались здесь. Весь вечер она старалась об этом не думать, но Иван сам заговорил:
— Ты какая-то странная, — сказал он.
— Нет, ничего... ну, просто хочется, чтобы все было свое, совсем свое, понимаешь?
— А... — Донцов облегченно вздохнул.
...Позже, когда Дуся уснула, Донцов, тихо поглаживая волосы жены, подумал с улыбкой: «Отчаянная ты моя собственница». Потом мысли его переменили направление. Он вспомнил десант, Меркулова, прыгающего в ледяную воду. «Да, вот это человек!» Он теперь был убежден, что начальник политотдела поймет его статью и поддержит борьбу за успехи подлинные, против мнимых. «Завтра еще подведение итогов учений... а послезавтра, уж точно, он меня вызовет».
Порядов стоял на палубе «Державного» и задумчиво наблюдал за неяркими бликами света, пробегавшими в зеленоватой воде, тихо струившейся вдоль борта. Свет и тени в воде, их скольжение и трепет как бы отражали его собственное душевное состояние, .в котором ему необходимо было разобраться.
«Державный» малым ходом вошел в гавань Белых Скал и, отдав якорь, стал швартоваться к стенке, на свое постоянное место, неподалеку от «Морской державы».
Сегодня на флагманском корабле предстояло совещание. Пока же Порядов подводил мысленно итоги для себя. Делал он это уже в который раз за последнее время. Но тут уж ничего не попишешь, прошедшие дни были полны событиями...
Возвратившись несколько дней назад из похода на «Дерзновенном», весь под впечатлением слов и дел Светова, Порядов поспешил к Меркулову. Однако начальник политотдела в это время был на крейсере. На своем столе Порядов нашел записку от Меркулова с просьбой немедленно отправиться на приданный соединению отряд тральщиков и быть там до окончания учений. Прочитав записку, Порядов невольно усмехнулся: «Предлагает перевестись в Москву, а пока решил не давать роздыху». Как ни странно, эта мысль доставила ему удовольствие.
Порядов, так и не передохнув, поздним вечером вновь покинул флагманский корабль. На тральщиках он тщательно проверил всю партийно-политическую работу по обеспечению учений. Потом, воспользовавшись свободными часами, попросил одного из командиров поподробней познакомить его с тактико-техническими данными его тральщика. В былые времена Порядов никогда бы на это не решился, побоявшись обнаружить пробелы в знаниях и тем подорвать свой авторитет. Ныне, однако, хотелось удивить Меркулова основательностью познаний. Лейтенант, только три года назад окончивший училище, подозрительно посматривал на Порядова. Он был убежден, что заместитель начальника политотдела решил устроить ему экзамен, и докладывал обо всем подчеркнуто официально, с академической сухостью. Видя, однако, что капитан второго ранга ни к чему не придирается, он постепенно успокоился и, хотя так до конца и не понял цели разговора, повеселел. Порядову лейтенант понравился, и он решил быть на его тральщике во время высадки десанта.
...Тральщики вместе с эскадренным миноносцем «Державный» охраняли караван самоходных барж с десантными войсками. На рассвете открылись Очертания лесистого мыса па западном побережье Скалистого. У основания этого вытянутого в океан мыса находилась небольшая бухта. Там и должен был высадиться второй десантный отряд.
Баржи были замечены с берега. По ним открыли огонь. «Державный» вступил в перестрелку. Под грохот артиллерийской дуэли конвой, рассредоточившись, неуклонно продвигался к земле. И вдруг из морозной мглы вынырнул перископ подводной лодки. Кто знает, как прозевали подводную лодку гидроакустики, но ее появление было совершенно неожиданным. Тотчас на поверхности замелькал золотистый зайчик. Учебная торпеда со световым прибором шла прямо на «Державный». А люди там, увлеченные артиллерийским боем, ее не видели. Через каких-нибудь полминуты она пройдет под днищем эсминца, он будет выведен из строя. И тогда «синие» в два счета разделаются с баржами и тральщиками. Порядов бросил взгляд на командира тральщика. У лейтенанта вытянулось лицо. Он явно не знал, как поступить.
В минуту опасности мысль у человека либо замирает, либо до предела обостряется. Мгновенное решение иногда кажется инстинктивным. Но оно всегда определено характером мысли. Прежде чем оформиться в единственно верное решение, мысль Порядова должна была пройти путь воспоминаний о подвигах в Отечественной войне, сопоставить аналогичные факты, стать выводом. Порядов, взглянув еще раз на лейтенанта и поняв, что тот растерялся и что нельзя терять ни одной секунды, сказал властным голосом: «Командуйте: самый полный вперед! Наш долг спасти эсминец!».
Лейтенант дернул ручку машинного телеграфа. Тральщик помчался к «Державному». В десяти метрах от эскадренного миноносца тральщик пересек путь торпеде и принял удар на себя. Теперь маленький корабль считался уничтоженным. Но «Державный» продолжал бой. В это время катера уже забрасывали подводную лодку глубинными бомбами.
Порядов решил перейти на эсминец. Лейтенант, с уважением глядя на него, прощаясь, сказал: — Спасибо за науку.
...Эти воспоминания были Порядову чрезвычайно приятны. Он сам удивлялся и самому себе, и своему поступку.
К нему подошел Кипарисов.
— Ну, вот мы и дома, Викентий Захарович,— сказал он и, для чего-то поправив и так безукоризненно сидевшую фуражку (шапки Кипарисов принципиально не носил), добавил: — Знаем мы, как вы помогли команде тральщика: по военному времени вам бы орден полагался и особая благодарность от экипажа «Державного».
— В военное время я бы вряд ли уцелел, — засмеялся Порядов.
Кипарисов тоже улыбнулся.
— Но все-таки видно, что вы в Отечественную войну хорошую школу прошли.
Порядов на минуту задумался. Собственно, ведь почти всю войну он провел в отделе кадров.
— Но, знаете, пожалуй, важней сейчас для меня то, что я недавно прошел отличную переподготовку.
— Переподготовку?
— Да, гвардейскую... У Светова.
— Ничего не понимаю, — сказал Кипарисов, — если можно, подробней, Викентий Захарович. Вы меня, право, заинтересовали.
Порядов кивнул. Признаться, ему и самому нетерпе-лось поделиться переживаниями. С кем? В конце концов это не имело большого значения. Важно, чтобы слушали его с интересом. А мог ли настоящий моряк, каким, несомненно, был Кипарисов, не заинтересоваться смелым походом «Дерзновенного»? Порядов не ошибся: старпом «Державного» слушал рассказ о Светове со все возрастающим волнением и, пожалуй, со все большей завистью. Кипарисов всегда немного преклонялся перед Световым, и если четыре года назад, после того как командир «Дерзновенного» был подвергнут резкой критике, Кипарисов счел целесообразным скрывать свое восхищение, то теперь он радовался за него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Ты какая-то странная, — сказал он.
— Нет, ничего... ну, просто хочется, чтобы все было свое, совсем свое, понимаешь?
— А... — Донцов облегченно вздохнул.
...Позже, когда Дуся уснула, Донцов, тихо поглаживая волосы жены, подумал с улыбкой: «Отчаянная ты моя собственница». Потом мысли его переменили направление. Он вспомнил десант, Меркулова, прыгающего в ледяную воду. «Да, вот это человек!» Он теперь был убежден, что начальник политотдела поймет его статью и поддержит борьбу за успехи подлинные, против мнимых. «Завтра еще подведение итогов учений... а послезавтра, уж точно, он меня вызовет».
Порядов стоял на палубе «Державного» и задумчиво наблюдал за неяркими бликами света, пробегавшими в зеленоватой воде, тихо струившейся вдоль борта. Свет и тени в воде, их скольжение и трепет как бы отражали его собственное душевное состояние, .в котором ему необходимо было разобраться.
«Державный» малым ходом вошел в гавань Белых Скал и, отдав якорь, стал швартоваться к стенке, на свое постоянное место, неподалеку от «Морской державы».
Сегодня на флагманском корабле предстояло совещание. Пока же Порядов подводил мысленно итоги для себя. Делал он это уже в который раз за последнее время. Но тут уж ничего не попишешь, прошедшие дни были полны событиями...
Возвратившись несколько дней назад из похода на «Дерзновенном», весь под впечатлением слов и дел Светова, Порядов поспешил к Меркулову. Однако начальник политотдела в это время был на крейсере. На своем столе Порядов нашел записку от Меркулова с просьбой немедленно отправиться на приданный соединению отряд тральщиков и быть там до окончания учений. Прочитав записку, Порядов невольно усмехнулся: «Предлагает перевестись в Москву, а пока решил не давать роздыху». Как ни странно, эта мысль доставила ему удовольствие.
Порядов, так и не передохнув, поздним вечером вновь покинул флагманский корабль. На тральщиках он тщательно проверил всю партийно-политическую работу по обеспечению учений. Потом, воспользовавшись свободными часами, попросил одного из командиров поподробней познакомить его с тактико-техническими данными его тральщика. В былые времена Порядов никогда бы на это не решился, побоявшись обнаружить пробелы в знаниях и тем подорвать свой авторитет. Ныне, однако, хотелось удивить Меркулова основательностью познаний. Лейтенант, только три года назад окончивший училище, подозрительно посматривал на Порядова. Он был убежден, что заместитель начальника политотдела решил устроить ему экзамен, и докладывал обо всем подчеркнуто официально, с академической сухостью. Видя, однако, что капитан второго ранга ни к чему не придирается, он постепенно успокоился и, хотя так до конца и не понял цели разговора, повеселел. Порядову лейтенант понравился, и он решил быть на его тральщике во время высадки десанта.
...Тральщики вместе с эскадренным миноносцем «Державный» охраняли караван самоходных барж с десантными войсками. На рассвете открылись Очертания лесистого мыса па западном побережье Скалистого. У основания этого вытянутого в океан мыса находилась небольшая бухта. Там и должен был высадиться второй десантный отряд.
Баржи были замечены с берега. По ним открыли огонь. «Державный» вступил в перестрелку. Под грохот артиллерийской дуэли конвой, рассредоточившись, неуклонно продвигался к земле. И вдруг из морозной мглы вынырнул перископ подводной лодки. Кто знает, как прозевали подводную лодку гидроакустики, но ее появление было совершенно неожиданным. Тотчас на поверхности замелькал золотистый зайчик. Учебная торпеда со световым прибором шла прямо на «Державный». А люди там, увлеченные артиллерийским боем, ее не видели. Через каких-нибудь полминуты она пройдет под днищем эсминца, он будет выведен из строя. И тогда «синие» в два счета разделаются с баржами и тральщиками. Порядов бросил взгляд на командира тральщика. У лейтенанта вытянулось лицо. Он явно не знал, как поступить.
В минуту опасности мысль у человека либо замирает, либо до предела обостряется. Мгновенное решение иногда кажется инстинктивным. Но оно всегда определено характером мысли. Прежде чем оформиться в единственно верное решение, мысль Порядова должна была пройти путь воспоминаний о подвигах в Отечественной войне, сопоставить аналогичные факты, стать выводом. Порядов, взглянув еще раз на лейтенанта и поняв, что тот растерялся и что нельзя терять ни одной секунды, сказал властным голосом: «Командуйте: самый полный вперед! Наш долг спасти эсминец!».
Лейтенант дернул ручку машинного телеграфа. Тральщик помчался к «Державному». В десяти метрах от эскадренного миноносца тральщик пересек путь торпеде и принял удар на себя. Теперь маленький корабль считался уничтоженным. Но «Державный» продолжал бой. В это время катера уже забрасывали подводную лодку глубинными бомбами.
Порядов решил перейти на эсминец. Лейтенант, с уважением глядя на него, прощаясь, сказал: — Спасибо за науку.
...Эти воспоминания были Порядову чрезвычайно приятны. Он сам удивлялся и самому себе, и своему поступку.
К нему подошел Кипарисов.
— Ну, вот мы и дома, Викентий Захарович,— сказал он и, для чего-то поправив и так безукоризненно сидевшую фуражку (шапки Кипарисов принципиально не носил), добавил: — Знаем мы, как вы помогли команде тральщика: по военному времени вам бы орден полагался и особая благодарность от экипажа «Державного».
— В военное время я бы вряд ли уцелел, — засмеялся Порядов.
Кипарисов тоже улыбнулся.
— Но все-таки видно, что вы в Отечественную войну хорошую школу прошли.
Порядов на минуту задумался. Собственно, ведь почти всю войну он провел в отделе кадров.
— Но, знаете, пожалуй, важней сейчас для меня то, что я недавно прошел отличную переподготовку.
— Переподготовку?
— Да, гвардейскую... У Светова.
— Ничего не понимаю, — сказал Кипарисов, — если можно, подробней, Викентий Захарович. Вы меня, право, заинтересовали.
Порядов кивнул. Признаться, ему и самому нетерпе-лось поделиться переживаниями. С кем? В конце концов это не имело большого значения. Важно, чтобы слушали его с интересом. А мог ли настоящий моряк, каким, несомненно, был Кипарисов, не заинтересоваться смелым походом «Дерзновенного»? Порядов не ошибся: старпом «Державного» слушал рассказ о Светове со все возрастающим волнением и, пожалуй, со все большей завистью. Кипарисов всегда немного преклонялся перед Световым, и если четыре года назад, после того как командир «Дерзновенного» был подвергнут резкой критике, Кипарисов счел целесообразным скрывать свое восхищение, то теперь он радовался за него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145