Порядов отложил журнал, потер лоб ладонью и спросил устало:
— Что дальше делать, как поступать, Олег Леонидович?
— Применяясь к обстоятельствам... Они часто бывают сильнее нас. — Что еще мог сказать Николаев? Не охота ему и отвечать на прямо поставленный вопрос. Разве знаешь, что поджидает впереди?..
Порядов продолжал, задумчиво листая страницы журнала:
— Черт знает, как в жизни бывает. Кто бы ждал такого несчастья, пришло оно внезапней, чем война,— проговорил он, покачиваясь на стульчике, упираясь иод-бородком в кулак согнутой руки. — И вот на этом ост-
рове, где вчера спорили, переживали, страдали или радовались, может быть, по пустякам, сегодня...
— Людских жертв на Скалистом, кажется, почти нет, — сказал быстро, словно что-то отметая от себя, Николаев.
— Что значит «почти»? — Порядов невесело усмехнулся.— Странно вот в такие минуты думать, что мы порой обычную беду считаем чуть ли не непоправимым несчастьем.
— Беда беде рознь... — сказал Николаев, хмуро продолжая смотреть на стекло рубки.
— В какой-то степени это верно. — Порядов поймал себя на мысли, что даже сейчас, разговаривая о землетрясении, о Скалистом, он не мог отрешиться от дум о своей дальнейшей судьбе. Меркулов словно позабыл о своем заместителе или сознательно давал ему время для раздумья. Порядов понимал двойственность своего положения и тяготился им. Надо было в конце концов сделать выбор: либо сказать Меркулову со всей категоричностью «я остаюсь», либо «я уезжаю». Впрочем, стихийное бедствие заслонило обыденные дела, мелкие тревоги и размолвки. Почти все работники политотдела находились сейчас на кораблях.
На «Державный» Порядов попросился сам. Эсминец шел на сложное и опасное дело. А заместитель начальника политотдела сейчас сам искал трудностей морских походов, чувствуя, что слишком долго (до самого похода на «Дерзновенном») избегал их.
— Пойду на мостик, ни беса отсюда не видно... — сказал вдруг Николаев, обращаясь к вахтенному офицеру.
— И я с вами, Олег Леонидович, — откликнулся Порядов. Он застегнул реглан на все пуговицы, плотнее укутал горло шарфом. — Теперь «Державный» за горами, мы как бы в затишье, — добавил он, идя следом за командиром корабля.
Но едва «Державный» обогнул Птичьи Камни и двинулся вдоль западного побережья Скалистого, как его стало валить с борта на борт. Шторм рвал с водяных круч крупные брызги, они секли лицо, как град. Беснующийся ветер вдруг так наддал, что поднявшийся на водяную кипучую гору «Державный» покатился, кренясь мачтами, в разверзшуюся тут же пучину. Загрохотал в
воздухе обнажившийся винт. Потом корабль вдруг осел на корму и, медленно выровнявшись, зарылся носом в налетевший и смаху ударивший вал, затем стал лезть куда-то к самому небу.
Там, где еще вчера была защищенная от ветра гавань с удобной причальной стенкой, теперь высились среди пены прибоя черные обломки гранита. Они были видны и без бинокля. Могучей силой ветра «Державный» сносило к ним. Удары океанского наката о береговые скалы походили на артиллерийскую канонаду, и она становилась все оглушительнее.
В горах были спасшиеся от землетрясения люди. Но за снежной пеленой едва угадывались вершины гор. «Наверное, никто из пострадавших сейчас и ведать не ведает, что «Державный» здесь», — подумал Николаев. И от этой мысли он вдруг почувствовал какое-то неясное душевное облегчение. Ходить вдоль берега слишком опасно, а впрочем, и совершенно бесполезно. Нечего даже думать о том, чтобы стать на якорь (корабль снесло бы и разбило о скалы) или спустить шлюпки. Николаев, хмурясь, с ожесточением махнул рукой, вернулся в рубку, снял мокрый реглан и, сбросив его на стул, сказал вошедшим следом Порядову и Кипарисову: — Зряшное дело!.. Будем смотреть правде в глаза — сегодня ничего сделать нельзя. Я еще раньше предвидел это. — Он обернулся к вахтенному офицеру и отдал приказ лечь на обратный курс.
Порядов быстро взглянул на Кипарисова. В глазах старшего помощника промелькнуло что-то похожее на сомнение, но он тотчас же отвернулся и стал деловито рассматривать карту, лежащую на столе. Порядов насторожился, по и он не знал, что посоветовать. В рубке наступило молчание, нарушаемое лишь командами вахтенного офицера.
Водяные горбы швыряли вверх и вниз «Державный», заглядывали в стекла рубки, размашисто вскидывались, вырастая то в необъятные горы, то уменьшаясь, опадали, страшные и великолепные, подставляя беснующемуся ветру свои гладкие, лоснящиеся, словно целлофановые, склоны и пенистые гребни. В мрачной серятине вьюжного дня неожиданно прояснило; среди поредевших облаков, словно сквозь густую кисею, просквозило куда-то летящее солнце, немощное, похожее на лунный
диск. Затем облако быстро разжижилось, и вдруг, похожий на нежный цыплячий пух, пробился луч и заиграл среди волн огоньками бутылочного стекла, и от этого, падающего, как из воздушной проруби, все возрастающего ярко-золотистого водопада света, еще грознее и прекраснее становился бушующий океан.
И опять, как недавно, качка резко уменьшилась. «Державный» снова шел вдоль восточного побережья Скалистого, защищенный горами от разгулявшегося норд-веста. Николаев в задумчивости курил одну папиросу за другой. Докучливые мысли не покидали его. Он понимал бедственное положение людей в горах Скалистого и сознавал свою беспомощность. «Тебе бы самому, друг начштаба, такую головоломку задать»,—думал он в досаде. Потом почувствовал терпкую горечь во рту от табака и приказал вестовому принести в рубку чаю и бутерброды. Порядов поглядел на него недоуменно.
Николаев развел руками. Потом подошел к стоящему у окна рубки Порядову и, как бы продолжая прежний разговор, словно оправдывая себя в чем-то, сказал:
— Поймите, Викентий Захарович, на западном побережье Скалистого ничего не сделаешь. Совесть наша чиста...
— Совесть чиста? — удивленно переспросил Порядов.— Да вы что, Олег Леонидович? А как же народ там, в горах... — он ткнул рукой в обледеневшее стекло рубки, за которым теперь с одной стороны высились неприступные отвесные вершины Скалистого, а с другой — необъятный, залитый вечереющим солнцем штормовой океан.
— Что же вы предлагаете? — спросил Николаев сухо и с нескрываемым вызовом.
Порядов отвел глаза. Любой путь к спасению людей, который выбрал бы Николаев, вполне устроил бы его. Но ни на минуту не приходило ему в голову, что можно отступить...
— Я хочу знать ваше мнение... — повторил Николаев, расхаживая по рубке.
— А я хочу знать решение командира корабля...— сказал резко Порядов.
— Решение такое, — сказал Николаев с раздражением. — Сообщить в штаб, что, пока не кончится шторм, подойти к Скалистому невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145