Вначале ему показалось, что в самолете суетилось много народу, Он сел. Нет, тут были только свои. Над баком клубился густой пар, в носу приятно щекотал бодрящий запах зеленой лиственницы.
Тогойкин, пошатываясь, вышел и начал тереть лицо снегом. Вася хлопнул его по спине:
— Ох и мировой же ты парень!
Вчера Вася пошел по его следам и принес куропатку, правда здорово исклеванную вороном. Но все равно они сварили суп с травами и листьями. Сегодня же вообще не ели. Масло боялись трогать... У Семена Ильича разболелась нога, и он всю ночь не спал. Минувшей ночью волки подходили совсем близко, к краю поляны. А вороны — ох и умны же эти сволочи! — с тех пор как Тогойкин ушел, совсем обнаглели и не отходят «от того места». Вася обрадовался, узнав, что Тогойкин одного прикончил. Фокин это время меньше цеплялся, подавал голос, когда хотел есть, пить или сходить до ветру. Все остальное время он лежал, отвернувшись к
стенке.
— А впрочем, ну его! — Вася махнул здоровой рукой, будто отгонял муху.— А тебе далеко пришлось идти?
— Там сказали — километров восемьдесят.
— Ого!.. Когда же они приедут?
— Когда?.. Этой ночью или завтра утром.
— А вы так и не зайдете! — Даша высунулась из самолета, отодвинув ковер, заменявший дверь, и тотчас исчезла.
Парни вошли в самолет.
Оказалось, что запах цветущей лиственницы исходил от глухариного супа.
Девушки не только сварили глухаря, но еще испекли из муки какое-то очень вкусное блюдо, нечто среднее между оладьями и лепешками.
Уму непостижимо, на чем они стряпали!За обедом Тогойкин уже более обстоятельно рассказал о своем путешествии.Иван Васильевич осторожно расспрашивал его, как далеко до колхоза, сколько человек, на скольких оленях и примерно когда могут прибыть. В особенно интересных местах рассказа Попов издавал какие-то нечленораздельные звуки, явно сдерживая себя от крепкого словца. Коловоротов временами взволнованно
шептал: «Марта Андреевна!» — и утирал непрошеные слезы, но под конец успокоился и заулыбался. Девушки то одна, то другая задавали вопросы. Вася уже был в курсе событий и потому помогал Тогойкину — подсказывал, вставляя слова. Фокин лежал и ел, отвернувшись к стенке.
Девушки кормили Калмыкова. Тогойкин заметил, что они вдруг радостно переглянулись, и подошел к ним. Калмыков лежал с закрытыми глазами, но губы у него шевелились. Он улыбался.
Но вот брови Калмыкова дрогнули, нахмурились, губы плотно сжались, нос заострился,— казалось, по лицу прошли синие тени.Стало ясно, что не поможет ему горячий суп из глухаря. И молоко не поможет...Тогойкин тихо вышел из самолета.
Он шел на лыжах через полянку. Он хотел осмотреть петли. Лыжи буквально несли его, будто и они застоялись и теперь им требовалось стремительное движение. Постепенно он начал успокаиваться.
Из кустов ерника, куда он перенес часть своих петель, выпорхнуло целое скопище куропаток, десятка два.Вчера Вася под петлями разгреб снег, и теперь они стояли на полметра от земли. Но в такую петлю мог угодить разве что журавль. Нет, не рассердился Николай на своего друга, а с еще большей нежностью подумал о нем. Он снял все петли, сел на кочку, не спеша расплел их и собрал волосы в пучок. И вдруг глаза его увлажнились, кусты ерника затуманились и закачались в туманной пелене.
Не пучок холодных волос гладил он, а мягкие, нежные и теплые косы Даши и Кати, этих удивительных девушек... Но сможет ли он когда-нибудь рассказать о своем отношении к ним, о том, что он сейчас плачет, гладя их волосы, так рассказать, чтобы парни, его друзья, не смеялись бы над ним, не посчитали бы его сентиментальным ?
Он бережно опустил за пазуху русовато-черный пучок волос.Николай только начал ломать ветви, когда к нему подошли обе девушки и Вася. Немного погодя между деревьями показался старик Коловоротов.
Молодые, как и положено молодым, беспричинно смеялись, без видимого повода перебегали с места на место, но при этом споро работали.
Окрыленный надеждой на свидание с внучкой, Коловоротов, казалось, забыл, о своей больной ноге и вовсю старался собирать хворост. Он поглядывал на своих молодых друзей и думал, думал...
Конечно, все они прекрасные люди и, несомненно, много радости приносят в родительский дом. Правда, взрослые дети нередко и огорчают родителей. Зато внуки... Внуки делают своих бабушек и дедушек поистине
счастливыми.Ведь как получается — человек всю жизнь к чему-то стремится. Но бывает так, что, несмотря на все усилия, его постигает неудача, и тогда человека утешает надежда, что дети справятся с теми трудностями, которые не сумел преодолеть он сам. Однако не стоит отчаиваться, если неудача подстерегла и детей. Есть внуки, на них вся надежда, они непременно добьются всего, чего не сумели добиться их отцы и деды.
Имейте внуков! Если вы доживете до внуков, в вашей любви к ним, в вашей тоске по ним удлинится ваша жизнь. А так как старый Коловоротов хочет, чтобы вы были счастливы, он желает вам — и тебе, Николай, и тебе, Вася, и вам, Катя и Даша,— дожить до внуков... Он бы с удовольствием крикнул во все горло: «Имейте внуков!» — да боится, что не поймете вы его по молодости лет...
Девушки часто по очереди бегали к своим. Нельзя было их оставлять подолгу без присмотра.
Так в радостной беготне и смехе, при молчаливом участии Коловоротова, они натаскали к костру большую кучу топлива.
— Постойте! — крикнул Тогойкин, скинув с плеча вязанку рогатых сучьев. Он вытащил из-за пазухи пучок волос и подбежал к девушкам, которые снова двинулись было к лесу.— Возьмите, девочки... Спасибо вам... Идите в самолет, а я еще разок схожу в лес, ладно? — Стараясь унять волнение и держаться как можно беззаботнее и свободнее, Николай ушел прочь от костра.
Девушки, оторопев от неожиданности, держались за пучок своих волос одна правой рукой, другая левой и, постояв немного, пошли рядом по узенькой тропиночке к своим.
Трое мужчин сидели у костра и были весьма расположены к мирному разговору. Но из самолета послышались истошные вопли Фокина. Сначала все трое решили не встревать в очередной скандал, но потом пожалели товарищей и нехотя пошли в самолет.
— Вот, явился! — во всю глотку заорал Фокин, протягивая руки к вошедшему Тогойкину.— Вот он, ваш герой!
— Успокойтесь, Эдуард Леонтьевич, пожалуйста, успокойтесь... — Катя пыталась поднести к его губам кружку воды.
Тогойкин в полной растерянности остановился у дверей:
— Они обещали... Они приедут...
— Обещали! Приедут!.. Обещанного три года ждут. А мы и трех дней не проживем. Тебе-то что, встанешь на лыжи и дашь драпу!
— Вот каркает, что твой ворон! — сплюнул Попов.
— Молчать! — заорал Фокин.— Молчать, говорю! Ни до какого колхоза он не дошел, никого он не видел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85