И с того нового жилища великие дела пойдут. Так глас богов Хродомеру сказал.
Но не поверил сперва Хродомер.
Настала уже весна и зацвели яблони, когда бродил в тоске лютой молодой Хродомер по селу, будто медведь-шатун. И злоба одолевала его. И разбегались люди, когда на улицу выходил – так свиреп был в печали своей Хродомер, когда молод был и полон сил.
В такой неурочный час попалась на глаза ему одна рабыня. И взял её за косу и утащил в сарай, будто волк, добычу пожирающий. Грозно рычал над ней Хродомер-удалец, и не смела ему слова супротив сказать.
После же вдруг померещилось Хродомеру, будто не девка-рабыня то вовсе была, а иная какая-то женщина, вся в сиянии и в поясе предивном. И понял тогда Хродомер, что Фрея то была. И сказала Фрея Хродомеру: уходить, мол, Хродомер тебе теперь из села надо. И не мешкая. Ступай же, Хродомер, как можно быстрее, ибо такова воля богов. В противном же случае гнев мой тебя постигнет и бесплоден будешь, как кустарник сухостойный.
Ужас обуял Хродомера и прочь от сияющего лика Фреи бежал он.
Тут дядя Агигульф спросил Хродомера:
– А что Одвульф брехал, как из ТОГО села вернулся, будто ты наложницу отцовскую попортил и ублюдка ей сделал и оттого, мол, отец тебя из дому выгнал?
Хродомер отвечал, что Одвульф на то и дурак, чтобы глупости брехать без всякого понятия. Боги хотели, чтобы он, Хродомер, из родного села ушёл и новое село основал, и волю свою посредством Фреи изъявили. А дабы и прочие в селе ему, Хродомеру, помех не чинили, и в первую очередь – дабы отец властью своей его не удержал, боги на все село морок навели и враждебность к нему, Хродомеру, в сердцах сельчан возбудили. Вот и почудилось им невесть что.
Что до наложницы той, то глаза бы Хродомеровы на ту наложницу не глядели, такая вредина да страхолюдина. Да и старая.
Сказав то, замолчал Хродомер и долго так молчал, неподвижно в землю глядя. Мы уж думали, что, притомившись, заснул Хродомер. Но неожиданно снова он заговорил.
И бежал Хродомер по сельской улице прочь от сияющего лика Фреи, спотыкаясь и поминутно на плетни заваливаясь, столь велик был его ужас. Совсем уже к дому своему подбежал, как услышал призывное ржанье конское. И узнал голос своего боевого коня. Рокс было его имя. И не пошёл в дом Хродомер, а пошёл к своему коню Роксу.
Тут снова воля богов была ему явлена. Ибо стоял конь Рокс уже взнузданный. Рядом же бурдюки со священным напитком богов, брагой, обнаружил Хродомер, усмотрев и в этом добрый знак.
Вошёл тогда Хродомер в дом. Там же все спали непробудно – не иначе, боги сон на них навели. Хоть и не удалось Хродомеру по дому бесшумно пробраться – за оружием своим шёл Хродомер – и не раз и не два ронял он то щит, то меч, то шлем, но не проснулся никто из домашних и беспрепятственно выбрался Хродомер из духоты родного дома.
Конь же непрестанно ржал, призывая в дорогу.
Стал Хродомер подпругу подтягивать, но конь всячески препятствовал ему в том: то укусить норовил, то лягнуть, то брюхо нарочно надувал. И внял Хродомер коню своему Роксу: приторочил бурдюки и повёл коня в поводу. Так пределы родного села покинул, ни с кем не простившись. Ибо того требовали боги.
Потому ушёл из-под родительского крова без сожаления. Лишь проходя мимо того дома, где друг его Рагнарис с женой молодой Мидьо почивали, не смог удержаться от слёз Хродомер. И понял тогда и на всю жизнь запомнил крепко, что человек – лишь жалкая игрушка в железных руках богов, что бы там годья Винитар ни говорил.
Долго странствовал Хродомер; сколько – сказать не может, ибо за луной не следил и дней не примечал. Ночевал на земле, как дикий зверь; питался лишь брагой, священным напитком богов. И кружил по земле. Одиноко было Хродомеру. Такое лютое одиночество снедало Хродомера, что порой часами сидел на земле, голову обхватив, и кричал, Фрею призывая.
Когда за предпоследний бурдюк взялся и опустошил его наполовину, стали ему, наконец, являться боги. Кто-то из богов ходил теперь рядом и разговаривал с ним непрестанно. И не было уже столь одиноко Хродомеру. Великие смыслы открывались ему, ибо говорил тот голос обо всём, что человеку знать надобно. И даже свыше того. И кабы запомнил тогда Хродомер всё, что говорилось ему богами, то быть бы ему величайшим мудрецом на земле. Уже и тогда чувствовал Хродомер, что старейшины, бывшие тогда в его родном селе в почёте и уважении, и в подмётки ему, Хродомеру, не годятся. Ибо явственно различал теперь их скудоумие и слепоту. Столь же явственно, сколь и ныне, на склоне лет, видит.
Тот же бог, что с Хродомером по тяжкой его дороге рядом шёл и из одного бурдюка с ним пил, все не умолкал, новую и новую мудрость изрыгая. И гнулся Хродомер под ношей этой мудрости, для человека едва ли посильной. Так изнемогая, взмолился, наконец, Хродомер тому богу: «Отпусти меня!» Но не отпускал его бог, ибо не исполнил ещё Хродомер его воли.
Увидев реку, понял Хродомер, какова воля этого бога. Засмеялся от радости, ибо легко ему стало. Снял он с коня седло и узду и прогнал коня Рокса прочь от себя. Не хотел уходить конь. Но тот, кто вместе с Хродомером шёл, на коня вскочил и сказал Хродомеру: «Ты теперь, Хродомер, знаешь, что тебе делать; мудростью же я одарил тебя свыше всякой меры». И ускакал на коне хродомеровом, весело смеясь.
Хродомера будто отпустило что-то. Пал он на берегу, как подкошенный, и заснул мёртвым сном. Недолго длился сон этот. Пробудился вдруг он разом и на ноги вскочил. Стал оглядываться по сторонам: где же конь Рокс? Заметался туда-сюда. Про реку, что рядом протекала, позабыл и с обрыва внезапно сверзился. В реку упав, сдался Хродомер и бунтовать против воли богов оставил.
И понесла его река; Хродомер же забылся.
Очнулся Хродомер от того, что река его в берег головой ударила. Выбрался Хродомер на берег. Увидев же следы кострища на том берегу, понял Хродомер, что место это обжитое и людьми обогретое. Голос же сказал Хродомеру: «Здесь жить будешь». И предрёк ему, Хродомеру, славу великого старейшины, если селу основание положит.
Огляделся Хродомер и понял, что наг, как младенец новорождённый. Ничего при нём более не оставалось: конь Рокс, бурдюк с брагой недопитой (половина оставалась), меч, щит – все сгинуло, один лишь нож на поясе остался, да шлем на голове.
Этим-то ножом, славя богов, стал Хродомер землянку возле кострища копать. Хотел сперва землянку копать, как отцами и дедами заповедано. Чтобы сперва яму выкопать, для тела просторную, затем стены земляные ивовым плетением забрать и глиной замазать, чтобы земля не осыпалась, сверху же бревенчатый накат соорудить и землёю его засыпать – для тепла. И место уже Хродомер присмотрел. Однако тот, кто с Хродомером и прежде был, кто коня Рокса увёл, а теперь вернулся, Хродомера от замысла его отвадил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Но не поверил сперва Хродомер.
Настала уже весна и зацвели яблони, когда бродил в тоске лютой молодой Хродомер по селу, будто медведь-шатун. И злоба одолевала его. И разбегались люди, когда на улицу выходил – так свиреп был в печали своей Хродомер, когда молод был и полон сил.
В такой неурочный час попалась на глаза ему одна рабыня. И взял её за косу и утащил в сарай, будто волк, добычу пожирающий. Грозно рычал над ней Хродомер-удалец, и не смела ему слова супротив сказать.
После же вдруг померещилось Хродомеру, будто не девка-рабыня то вовсе была, а иная какая-то женщина, вся в сиянии и в поясе предивном. И понял тогда Хродомер, что Фрея то была. И сказала Фрея Хродомеру: уходить, мол, Хродомер тебе теперь из села надо. И не мешкая. Ступай же, Хродомер, как можно быстрее, ибо такова воля богов. В противном же случае гнев мой тебя постигнет и бесплоден будешь, как кустарник сухостойный.
Ужас обуял Хродомера и прочь от сияющего лика Фреи бежал он.
Тут дядя Агигульф спросил Хродомера:
– А что Одвульф брехал, как из ТОГО села вернулся, будто ты наложницу отцовскую попортил и ублюдка ей сделал и оттого, мол, отец тебя из дому выгнал?
Хродомер отвечал, что Одвульф на то и дурак, чтобы глупости брехать без всякого понятия. Боги хотели, чтобы он, Хродомер, из родного села ушёл и новое село основал, и волю свою посредством Фреи изъявили. А дабы и прочие в селе ему, Хродомеру, помех не чинили, и в первую очередь – дабы отец властью своей его не удержал, боги на все село морок навели и враждебность к нему, Хродомеру, в сердцах сельчан возбудили. Вот и почудилось им невесть что.
Что до наложницы той, то глаза бы Хродомеровы на ту наложницу не глядели, такая вредина да страхолюдина. Да и старая.
Сказав то, замолчал Хродомер и долго так молчал, неподвижно в землю глядя. Мы уж думали, что, притомившись, заснул Хродомер. Но неожиданно снова он заговорил.
И бежал Хродомер по сельской улице прочь от сияющего лика Фреи, спотыкаясь и поминутно на плетни заваливаясь, столь велик был его ужас. Совсем уже к дому своему подбежал, как услышал призывное ржанье конское. И узнал голос своего боевого коня. Рокс было его имя. И не пошёл в дом Хродомер, а пошёл к своему коню Роксу.
Тут снова воля богов была ему явлена. Ибо стоял конь Рокс уже взнузданный. Рядом же бурдюки со священным напитком богов, брагой, обнаружил Хродомер, усмотрев и в этом добрый знак.
Вошёл тогда Хродомер в дом. Там же все спали непробудно – не иначе, боги сон на них навели. Хоть и не удалось Хродомеру по дому бесшумно пробраться – за оружием своим шёл Хродомер – и не раз и не два ронял он то щит, то меч, то шлем, но не проснулся никто из домашних и беспрепятственно выбрался Хродомер из духоты родного дома.
Конь же непрестанно ржал, призывая в дорогу.
Стал Хродомер подпругу подтягивать, но конь всячески препятствовал ему в том: то укусить норовил, то лягнуть, то брюхо нарочно надувал. И внял Хродомер коню своему Роксу: приторочил бурдюки и повёл коня в поводу. Так пределы родного села покинул, ни с кем не простившись. Ибо того требовали боги.
Потому ушёл из-под родительского крова без сожаления. Лишь проходя мимо того дома, где друг его Рагнарис с женой молодой Мидьо почивали, не смог удержаться от слёз Хродомер. И понял тогда и на всю жизнь запомнил крепко, что человек – лишь жалкая игрушка в железных руках богов, что бы там годья Винитар ни говорил.
Долго странствовал Хродомер; сколько – сказать не может, ибо за луной не следил и дней не примечал. Ночевал на земле, как дикий зверь; питался лишь брагой, священным напитком богов. И кружил по земле. Одиноко было Хродомеру. Такое лютое одиночество снедало Хродомера, что порой часами сидел на земле, голову обхватив, и кричал, Фрею призывая.
Когда за предпоследний бурдюк взялся и опустошил его наполовину, стали ему, наконец, являться боги. Кто-то из богов ходил теперь рядом и разговаривал с ним непрестанно. И не было уже столь одиноко Хродомеру. Великие смыслы открывались ему, ибо говорил тот голос обо всём, что человеку знать надобно. И даже свыше того. И кабы запомнил тогда Хродомер всё, что говорилось ему богами, то быть бы ему величайшим мудрецом на земле. Уже и тогда чувствовал Хродомер, что старейшины, бывшие тогда в его родном селе в почёте и уважении, и в подмётки ему, Хродомеру, не годятся. Ибо явственно различал теперь их скудоумие и слепоту. Столь же явственно, сколь и ныне, на склоне лет, видит.
Тот же бог, что с Хродомером по тяжкой его дороге рядом шёл и из одного бурдюка с ним пил, все не умолкал, новую и новую мудрость изрыгая. И гнулся Хродомер под ношей этой мудрости, для человека едва ли посильной. Так изнемогая, взмолился, наконец, Хродомер тому богу: «Отпусти меня!» Но не отпускал его бог, ибо не исполнил ещё Хродомер его воли.
Увидев реку, понял Хродомер, какова воля этого бога. Засмеялся от радости, ибо легко ему стало. Снял он с коня седло и узду и прогнал коня Рокса прочь от себя. Не хотел уходить конь. Но тот, кто вместе с Хродомером шёл, на коня вскочил и сказал Хродомеру: «Ты теперь, Хродомер, знаешь, что тебе делать; мудростью же я одарил тебя свыше всякой меры». И ускакал на коне хродомеровом, весело смеясь.
Хродомера будто отпустило что-то. Пал он на берегу, как подкошенный, и заснул мёртвым сном. Недолго длился сон этот. Пробудился вдруг он разом и на ноги вскочил. Стал оглядываться по сторонам: где же конь Рокс? Заметался туда-сюда. Про реку, что рядом протекала, позабыл и с обрыва внезапно сверзился. В реку упав, сдался Хродомер и бунтовать против воли богов оставил.
И понесла его река; Хродомер же забылся.
Очнулся Хродомер от того, что река его в берег головой ударила. Выбрался Хродомер на берег. Увидев же следы кострища на том берегу, понял Хродомер, что место это обжитое и людьми обогретое. Голос же сказал Хродомеру: «Здесь жить будешь». И предрёк ему, Хродомеру, славу великого старейшины, если селу основание положит.
Огляделся Хродомер и понял, что наг, как младенец новорождённый. Ничего при нём более не оставалось: конь Рокс, бурдюк с брагой недопитой (половина оставалась), меч, щит – все сгинуло, один лишь нож на поясе остался, да шлем на голове.
Этим-то ножом, славя богов, стал Хродомер землянку возле кострища копать. Хотел сперва землянку копать, как отцами и дедами заповедано. Чтобы сперва яму выкопать, для тела просторную, затем стены земляные ивовым плетением забрать и глиной замазать, чтобы земля не осыпалась, сверху же бревенчатый накат соорудить и землёю его засыпать – для тепла. И место уже Хродомер присмотрел. Однако тот, кто с Хродомером и прежде был, кто коня Рокса увёл, а теперь вернулся, Хродомера от замысла его отвадил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155