Именно таким
образом. Не докучая себе ни изучением санскритской грамматики, ни
периодической таблицы. Они не понимают, что никогда нельзя получить что-то
из ничего.
- Поймут. Они повзрослеют.
- Даже администрация... В этом университете просто не принимают во
внимание потребности физической науки. Как раз сейчас в калифорнийском
университете установлен философский камень на биллион вольт. А здесь... -
Грисволд пожал плечами. - Извините меня. Жалость к себе вызывает только
презрение.
Мы вышли к стадиону. Я отдал свой билет, но отказался от очков
ночного видения. У меня сохранилось колдовское зрение, полученное во время
базисного обучения. Мое место оказалось на тридцатом ряду между
студенточкой с мордочкой первокурсницы и уже надравшемся старшекурсником.
Мимо проплыл одушевленный лоток и я купил горячих сосисок и взял напрокат
хрустальный шар. Но шар мне был нужен не для того, чтобы в деталях видеть
игру. Я пробормотал над ним, заглянул внутрь и увидел Джинни.
Она сидела напротив меня, на пятидесятом ряду. На коленях у нее
покоился черный Свартальф. Вызывающие красные волосы Вирджинии выделялись
ярким пятном на бесцветном фоне окружающей ее толпы. Это колдовство, эта
ее особая черная магия была чем-то более древним и более сильным, чем
искусство, но и в нем была искушена Джинни. Ее отделяло от меня поле, в
руках у меня был всего лишь дешевый стеклянный прибор, и все же сердце мое
екнуло. В эту ночь с ней был доктор Алам Аберкромби, ассистент-профессор
сравнительной магии, гладкий красивый блондин, светский лев. Он крутился
вокруг Джинни изо всех сил. И я исходил дымом. Думаю, что Свартальф ставил
свои моральные качества не выше, чем Аберкромби.
У меня были все намерения хранить Джинни верность, но... Узкая
улочка, ты ставишь на стоянку метлу, и к тебе прижимается хорошенькая
девушка. В этом случае желтые круглые глаза, сверкающие с ближайшего
дерева, как-то связывают и окончательно отрезвляют. Я скоро сдался, и
посвящал вечера учебе, или пил пиво.
О-хо-хо. я плотнее запахнул плащ, под свежим ветром меня пробирала
дрожь. В воздухе пахло какой-то бедой... Вероятно, подумал я, во всем
виновато мое скверное настроение. И все же я чуял - в недалеком будущем
быть беде.
От воплей старшекурсников чуть не лопнули барабанные перепонки. В
лунном свете показались команды - "трисмегистовские грифоны" и "чародеи
Альберта великого"... Глубокие старики недовольны тем, что в командах так
много измученных образованием коротышек. Такие игры кажутся им
бесполезными. Вероятно, до эпохи магии, команды комплектовались из
динозавров. Но, разумеется, неотъемная и основная составляющая искусства -
интеллект, и он придает спорту характерную окраску...
<Описывается американский футбол>.
В этой игре были интересные моменты. "Чародеи" взлетали над землей, и
их крошка защитник прекратился в пеликана. Душанович в образе кондора
закогтил его на нашей двадцатке.
Андреевский был лучшим в линии оленей-оборотней (он входил в большую
десятку). Он держал их так, что мяч дважды оказывался "вне игры". На
третий раз мячом завладел Плисудский, тут же превратившийся в кенгуру. Его
игра была изумительной. Как он увернулся от игрока, пытавшегося отобрать
мяч! (Малый был в шапке-невидимке, но за ним можно было наблюдать по
отпечаткам его ног, когда он несся вперед). И отпасовал мяч Мстиславу,
"чародеи" опустились пониже, они ожидали, что Мстислав превратится в
ворона, чтобы забить мяч с поля. Но то было как гром среди ясного неба,
когда он превратился в... свинью. В жирного борова. (Естественно, это были
мелкие превращения, быстрый жест - и игрок превращался в заранее
намеченное животное. Не использовались те великие и страшные слова,
которые мне, бывало, приходилось слышать в предрассветной мгле).
Чуть позднее явная грубость с нашей стороны стоила нам 50 ярдов.
Доминго случайно наступил на афишу, которую ветер занес на поле, и
проехался по именам "чародеев". Но большого ущерба наши не потерпели, а
"чародеи" получили точно такой же пенальти, когда Троссона в азарте
вынесли с поля, да еще метнули вслед молнию. К концу первого периода счет
был 13:6 в пользу "трисмегистовских грифонов", и толпа чуть не разнесла от
восторга скамейки.
Я надвинул шляпу на лоб, бросил на старшекурсника нелюбезный взгляд и
уставился в кристалл. Джинни проявляла больше энтузиазма, чем я. Она
подпрыгивала и вопила, и, казалось, не замечала, что Аберкромби своей
лапой обнимал ее. Или, может, это не вызывало у нее протеста?.. Я обиделся
и надолго приложился к фляге.
На поле высыпали ликующие люди, им понадобилось устроить парад. Дудя
и барабаня, совершая в воздухе сложные, тщательно продуманные эволюции
своими инструментами, они двинулись традиционным маршем туда, где ждала их
королева красоты студенческого городка. Я сказал себе, что не менее
традиционно, чтобы она встречала их верхом на единороге. Но по некоторым
причинам данный номер в этом году был опущен.
Волосы поднялись у меня на затылке дыбом. Я ощутил слепой
инстинктивный позыв поменять кожу на шкуру. Едва успев вовремя, я заставил
себя остаться человеком и упал на сиденье, обливаясь холодным потом. В
воздухе вдруг отчетливо завоняло опасностью. Неужели никто больше не
ощущал этого?
В поисках источника опасности я сфокусировал кристалл на марширующей
команде. Краем сознания я смутно услышал приветственные выкрики:
Алеф, бат, жимель, далет, хи, ва!
Комини, домини, ура, ура, ура!
Протыкай их, жарь в огне, славная еда!
Трисмегистов ждет победа нынче и всегда!
...макилрайт!
- Эй, что такое с вами, мистер? - студентка отпрянула от меня, и я
понял, что рычу.
- Ох... ничего... я надеюсь, ничего, - я старался овладеть своим
лицом, не дать ему превратиться в волчью морду.
Толстоватый, белокурый мальчишка среди тех, внизу, не казался
страшным, но я чувствовал, что его будущее окутано крутящейся грозовой
тьмой, пронизанной ударами молний и раскатов грома. Мне уже приходилось
сталкиваться с ним.
...Хотя я не донес на него в свое время, это именно он чуть не
уничтожил химическую лабораторию Грисволда. Зеленый первокурсник,
забавник, не злой по натуре, он представлял собой несчастливую комбинацию
природной способности к искусству и крайней безответственности.
Студенты-медики славятся веселыми выходками (такими, как оживший скелет,
врывающийся, приплясывая, в женскую спальню), и Макирайту хотелось
приобщиться к этим проделкам как можно раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
образом. Не докучая себе ни изучением санскритской грамматики, ни
периодической таблицы. Они не понимают, что никогда нельзя получить что-то
из ничего.
- Поймут. Они повзрослеют.
- Даже администрация... В этом университете просто не принимают во
внимание потребности физической науки. Как раз сейчас в калифорнийском
университете установлен философский камень на биллион вольт. А здесь... -
Грисволд пожал плечами. - Извините меня. Жалость к себе вызывает только
презрение.
Мы вышли к стадиону. Я отдал свой билет, но отказался от очков
ночного видения. У меня сохранилось колдовское зрение, полученное во время
базисного обучения. Мое место оказалось на тридцатом ряду между
студенточкой с мордочкой первокурсницы и уже надравшемся старшекурсником.
Мимо проплыл одушевленный лоток и я купил горячих сосисок и взял напрокат
хрустальный шар. Но шар мне был нужен не для того, чтобы в деталях видеть
игру. Я пробормотал над ним, заглянул внутрь и увидел Джинни.
Она сидела напротив меня, на пятидесятом ряду. На коленях у нее
покоился черный Свартальф. Вызывающие красные волосы Вирджинии выделялись
ярким пятном на бесцветном фоне окружающей ее толпы. Это колдовство, эта
ее особая черная магия была чем-то более древним и более сильным, чем
искусство, но и в нем была искушена Джинни. Ее отделяло от меня поле, в
руках у меня был всего лишь дешевый стеклянный прибор, и все же сердце мое
екнуло. В эту ночь с ней был доктор Алам Аберкромби, ассистент-профессор
сравнительной магии, гладкий красивый блондин, светский лев. Он крутился
вокруг Джинни изо всех сил. И я исходил дымом. Думаю, что Свартальф ставил
свои моральные качества не выше, чем Аберкромби.
У меня были все намерения хранить Джинни верность, но... Узкая
улочка, ты ставишь на стоянку метлу, и к тебе прижимается хорошенькая
девушка. В этом случае желтые круглые глаза, сверкающие с ближайшего
дерева, как-то связывают и окончательно отрезвляют. Я скоро сдался, и
посвящал вечера учебе, или пил пиво.
О-хо-хо. я плотнее запахнул плащ, под свежим ветром меня пробирала
дрожь. В воздухе пахло какой-то бедой... Вероятно, подумал я, во всем
виновато мое скверное настроение. И все же я чуял - в недалеком будущем
быть беде.
От воплей старшекурсников чуть не лопнули барабанные перепонки. В
лунном свете показались команды - "трисмегистовские грифоны" и "чародеи
Альберта великого"... Глубокие старики недовольны тем, что в командах так
много измученных образованием коротышек. Такие игры кажутся им
бесполезными. Вероятно, до эпохи магии, команды комплектовались из
динозавров. Но, разумеется, неотъемная и основная составляющая искусства -
интеллект, и он придает спорту характерную окраску...
<Описывается американский футбол>.
В этой игре были интересные моменты. "Чародеи" взлетали над землей, и
их крошка защитник прекратился в пеликана. Душанович в образе кондора
закогтил его на нашей двадцатке.
Андреевский был лучшим в линии оленей-оборотней (он входил в большую
десятку). Он держал их так, что мяч дважды оказывался "вне игры". На
третий раз мячом завладел Плисудский, тут же превратившийся в кенгуру. Его
игра была изумительной. Как он увернулся от игрока, пытавшегося отобрать
мяч! (Малый был в шапке-невидимке, но за ним можно было наблюдать по
отпечаткам его ног, когда он несся вперед). И отпасовал мяч Мстиславу,
"чародеи" опустились пониже, они ожидали, что Мстислав превратится в
ворона, чтобы забить мяч с поля. Но то было как гром среди ясного неба,
когда он превратился в... свинью. В жирного борова. (Естественно, это были
мелкие превращения, быстрый жест - и игрок превращался в заранее
намеченное животное. Не использовались те великие и страшные слова,
которые мне, бывало, приходилось слышать в предрассветной мгле).
Чуть позднее явная грубость с нашей стороны стоила нам 50 ярдов.
Доминго случайно наступил на афишу, которую ветер занес на поле, и
проехался по именам "чародеев". Но большого ущерба наши не потерпели, а
"чародеи" получили точно такой же пенальти, когда Троссона в азарте
вынесли с поля, да еще метнули вслед молнию. К концу первого периода счет
был 13:6 в пользу "трисмегистовских грифонов", и толпа чуть не разнесла от
восторга скамейки.
Я надвинул шляпу на лоб, бросил на старшекурсника нелюбезный взгляд и
уставился в кристалл. Джинни проявляла больше энтузиазма, чем я. Она
подпрыгивала и вопила, и, казалось, не замечала, что Аберкромби своей
лапой обнимал ее. Или, может, это не вызывало у нее протеста?.. Я обиделся
и надолго приложился к фляге.
На поле высыпали ликующие люди, им понадобилось устроить парад. Дудя
и барабаня, совершая в воздухе сложные, тщательно продуманные эволюции
своими инструментами, они двинулись традиционным маршем туда, где ждала их
королева красоты студенческого городка. Я сказал себе, что не менее
традиционно, чтобы она встречала их верхом на единороге. Но по некоторым
причинам данный номер в этом году был опущен.
Волосы поднялись у меня на затылке дыбом. Я ощутил слепой
инстинктивный позыв поменять кожу на шкуру. Едва успев вовремя, я заставил
себя остаться человеком и упал на сиденье, обливаясь холодным потом. В
воздухе вдруг отчетливо завоняло опасностью. Неужели никто больше не
ощущал этого?
В поисках источника опасности я сфокусировал кристалл на марширующей
команде. Краем сознания я смутно услышал приветственные выкрики:
Алеф, бат, жимель, далет, хи, ва!
Комини, домини, ура, ура, ура!
Протыкай их, жарь в огне, славная еда!
Трисмегистов ждет победа нынче и всегда!
...макилрайт!
- Эй, что такое с вами, мистер? - студентка отпрянула от меня, и я
понял, что рычу.
- Ох... ничего... я надеюсь, ничего, - я старался овладеть своим
лицом, не дать ему превратиться в волчью морду.
Толстоватый, белокурый мальчишка среди тех, внизу, не казался
страшным, но я чувствовал, что его будущее окутано крутящейся грозовой
тьмой, пронизанной ударами молний и раскатов грома. Мне уже приходилось
сталкиваться с ним.
...Хотя я не донес на него в свое время, это именно он чуть не
уничтожил химическую лабораторию Грисволда. Зеленый первокурсник,
забавник, не злой по натуре, он представлял собой несчастливую комбинацию
природной способности к искусству и крайней безответственности.
Студенты-медики славятся веселыми выходками (такими, как оживший скелет,
врывающийся, приплясывая, в женскую спальню), и Макирайту хотелось
приобщиться к этим проделкам как можно раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80