Грисволд показывал студентам, как обращаться с катализаторами, и
Макирайт тут же забормотал заклинание. Он хотел сыграть на каламбуре и
провести в пробирке катализ. На ошибся в расчетах и получил саблезубого
тигра. Дитя каламбура, тигр был совершенно безмозглым, но все же это была
злобная, вызывающая ужас тварь. Я тут же оказался в клозете, и там с
помощью фонарика совершил превращение. Став волком, я рыбкой вылетел в
окно и шмыгнул под деревья, чтобы дождаться, пока кто-нибудь вызовет людей
из департамента изгнания бесов.
Поняв, что все это сотворил Макирайт, я как-то, улучив момент и
отведя его в сторону предупредил, что если ему вздумается снова показать
класс, то я сожру его. Сожру в буквальном смысле этого слова. Шутка есть
шутка, но следует шутить за счет студентов, которые действительно желают
учиться. Как и за счет тех милых, почтенных окаменелостей, которые
пытаются учить студентов.
"Наша команда!"
Предводитель парада взмахнул рукой, и из ничего выскочил столб
многоцветного пламени. Столб поднялся на высоту человеческого роста, еще
выше. Скачущее сияние, блеск красного, голубого, желтого, и его окружал
крутящийся, состоящий из искр вихрь. Я сощурился и сумел разглядеть в
пламени гибкое, размалеванное тело. Оно походило на тело ящерицы.
Студентка взвизгнула.
- Трижды благословенный Гермес, - закудахтал старшекурсник. - Что
это, демон?
- Нет, дух огня, - тихо ответил я. - Саламандра. Чертовски опасная
тварь, если учесть, сколько дураков ее окружает.
Мой взгляд неотрывно следил за полем. Огненная тварь начала свои
штучки. Прыгала, кувыркалась, что-то бормотала, выбрасывала блинные языки
пламени. Да, рядом с ней находился пожарный - в полном церковном
облачении. Он совершал свои пассы, не давая саламандре причинить вреда.
Все должно быть о'кей. Вроде бы... Я зажег сигарету. Меня трясло. Скверно
это - следовать примеру Локи <восставший на других богов бог огня>. Вонь
опасности била мне в ноздри. Ядовитый кислый запах опасности...
Со стороны, однако, все это выглядело красиво... В кристалле вновь
появился Аберкромби. Он хлопал в ладоши. Но Джинни сидела нахмурясь, с
озабоченным видом. Между длинными зелеными глазами залегла морщинка. Ей
все это нравилась никак не больше, чем мне. Я переключил шар обратно на
Макирайта. Любящего пошутить Макирайта.
Я был, вероятно, единственным из присутствующих, кто заметил, что
произошло. Макирайт взмахнул своим жезлом. У саламандры выросли крылья.
Толстяк-пожарник, жестикулируя, раскачиваясь взад и вперед, оказался,
естественно, на пути взмаха ее крыльев. Это было подобно столкновению с
паровым катком.
- А-а-а!
Пожарный пулей взмыл в небо. Саламандра заколыхалась. Мгновенным
прыжком, утончаясь, вытянулась вверх. Выросла, сделавшись выше стен... Мы
увидели мельком нечто вращающееся, ослепительно блестящее, с расплывшимися
очертаниями - и тварь исчезла.
Моя сигарета вспыхнула, превратилась в пламя. Я отшвырнул ее. Почти
ничего не соображая, догадался выкинуть заодно и фляжку. В мгновение ока
она раскалилась добела, водка вспыхнула голубым пламенем. Толпа завыла.
Все отбрасывали прочь сигареты, хлопали по карманам, где воспламенялись
спички, отшвыривали бутылки. Королева городка пронзительно визжала. Ее
тонкое одеяние охватило пламя. Скинув платье (как раз вовремя, чтобы
избежать ожогов), и причитая, она помчалась по полю голая. При иных
обстоятельствах это зрелище меня бы заинтересовало.
Саламандра прекратила свои беспорядочные метания и материализовалась
в воротах. Столбы начали дымиться. Невыносимое сияние, рев и пылающая
трава. Выкрикивание заклинаний тушения огня было невыносимо. Пожарник
бросился к саламандре. Из ее пасти выскочил язык пламени. Я отчетливо
услышал ее дикий хохот, и тварь снова исчезла. Диктор, которому следовало
бы успокоить зрителей, истошно завизжал, когда огонь вспыхнул перед его
будкой. В мгновение ока 5000 народу, царапаясь и кусаясь, топча друг друга
кинулись к выходу. Началась давка, люди были охвачены слепым желанием
вырваться отсюда.
Прыгая по скамейкам и головам, я скатился на поле. Эта, бушующая на
ярусах давка означала смерть.
- Джинни! Сюда, Джинни, здесь безопасно!
Она не могла расслышать меня в этом грохоте, но она догадалась сама.
За руку она тащила очумевшего от ужаса Аберкромби. Мы взглянули в лицо
друг другу. Вокруг - огонь и разрушение. Джинни вытащила из сумки палочку.
В своем запертом помещении кипятились грифоны. Кипятились в прямом
смысле этого слова. Саламандра, материализовавшись, игриво обернулась
вокруг водопроводных труб.
Загудели сирены и, освещенные луной, над нами засновали полицейские
метлы. Полиция пыталась обуздать панику. Одну метлу тут же подожгла
саламандра. Наездник снизился, соскочил. Пылающая палка с грохотом рухнула
в траву.
- Боже! - закричал Аберкромби. - Саламандра вырвалась на свободу!
- Да что вы говорите, - фыркнул я. - Джинни, ты же ведьма. Ты можешь
что-нибудь сделать?
- Я могла бы погасить эту скотину. Но для этого нужно, чтобы она была
рядом, пока я читаю заклинание, - сказала она. Распущенные рыжие волосы
обрамляли бледное, с высокими скулами лицо, и в беспорядке падали на
плечи. - Это наш единственный шанс уничтожить породившие ее чары... И она
знает это!
Смятение захлестнуло меня. Но, вспомнив о дружище Макирайте, я
обернулся и сграбастал его за шиворот.
- Совсем свихнулся? - заорал я. Он, задыхаясь, разинул рот.
- Я ничего не делал!
Я тряс его так, что зубы его лязгали.
- Не болтай попусту! Я все видел!
Он рухнул на землю.
- Это была всего лишь шутка, - хмыкнул он. - Я же не знал!
Что ж, подумал я мрачно, вот тебе, без сомнения, и правда. Ведь вот в
чем беда и искусством, беда с любой неразумной силой природы, которой
овладевает человек - будь то огонь или динамит, атомная энергия или магия.
Любой остолоп, нахватавшись знаний, пытается что-нибудь сделать. Начать-то
он может... Сегодня остолопов ужасно потянуло на колдовство... Но не
всегда все это "что-нибудь" удается столь же легко прекратить.
Как и в любом другом учебном заведении, в "Трисмегисте" постоянную
проблему представляли студенческие шалости. Обычно они были безобидными...
Например, одев шапку-невидимку, пробраться ночью в женские спальни. Или
выставить в окнах украденные у девушек принадлежности нижнего белья.
Иногда шутки бывали, пожалуй, т забавными. Например, как-то раз оживили
статую прежнего президента (это был достойный и заслуженный человек), и
она промаршировала по городу, распевая непристойные песни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80