Пусть смотрят, где им угодно. Всюду, где это допустимо с
религиозной точки зрения. Что ему это стоит?
- А чего ты можешь добиться? - вопросом ответил Барни.
- Вероятно, ничего, - сказал я. - Но я намерен действовать сейчас, а
не через неделю. И ни законы, ни общественное мнение меня не остановят, у
меня есть кое-какие особые способности, и есть опыт борьбы со злом. И еще
они меня не ждут. И чтобы закончить наш спор, если там есть что искать, то
лучшие шансы найти - это у меня.
Барни, нахмурясь, разглядывал меня.
- Что касается моральной стороны дела, - сказал я, - ты может быть
прав. С другой стороны, я не собираюсь зверствовать, словно мнимый агент
особого назначения, супердетектив ви-ноль-ноль. И, несмотря на все
опасения Сверкающего Ножа, я честно, не понимаю, как могу спровоцировать
серьезное вторжение со стороны нижнего мира. Это вызвало бы вмешательство
всевышнего, а враг не пойдет на открытое столкновение.
- Что может быть хуже, Барни, незаконного вторжения в чужие
владения... Может быть, осквернение святынь... Или оставленный в аду
ребенок?
Он с маху поставил стакан на край стола.
- Ты прав, - вырвалось у него, - и в удивлении захлопал глазами. -
Кажется, я разбил дно у этого стакана.
- Закончили, - сказал я. - Мне пора. - Мы встали вместе.
- Нужно тебе оружие? - предложил Барни.
Я покачал головой.
- Давай не будем впутываться в уголовщину. Против того, с кем мне
придется столкнуться, оружие, вероятно, не поможет. Мне показалось, что
незачем пояснять, что за пазухой у меня спрятан охотничий нож, а когда я
превращусь в волка, оружие у меня полная пасть. Ах, да, договоримся, чтобы
все было ясно. Я был у тебя. Без сомнения, это может быть установлено,
если хорошо постараться. Но, взяв у тебя метлу, снова исчез неизвестно
куда.
Он кивнул головой и сказал:
- Верю, что тебя ждет удача. Мое помело не такое быстрое, как
какая-нибудь спортивная модель, зато летит почти бесшумно. Я отрегулировал
его только вчера. - Он постоял мгновение, размышляя. Сквозь окна сочилась
тишина, темень. - Тем временем я тоже начну изыскивать. Вим Харди... Янис
Вензель (он работает в библиотеке)... Гм, мы можем привлечь к работе
твоего доктора Акмана. А как насчет профессора Грисволда из университета?.
Я найду и еще людей. Способных держать язык за зубами. Тех, кто с радостью
захочет нам помочь и готов нести любую ответственность. По крайней мере,
мы соберем все незасекреченные данные, относящиеся к нижнему миру
континуума. Может быть, добудем что-то из засекреченного. Мы сможем
составить уравнения, выделим сведения, предположительно относящиеся к
решению нашей проблемы. Потом пропустим весь массив через вычислительную
машину и отсеем неработоспособные идеи. Но, я приступлю к работе прямо
сейчас.
Что можно сказать такому парню?
Только "Спасибо!".
25
Похоже, это было вполне в характере церкви иоаннитов. Свой
кафедральный собор (единственный на весь верхний средний запад) они
воздвигли не в Чикаго, Милуоки или каком-нибудь городе, а в совершенно
пустынном месте. Даже от нашего скромного городка его отделяло миль сто.
Местоположение собора олицетворяло и символизировало отношение гностиков к
этому миру, как к злу. И идея спасения с помощью тайных ритуалов и
оккультных знаний... В отличие от петристского христианство иоаннитов само
не придет к вам. Оно возводит лишь маленькие угрюмые часовни, размером
едва ли больше тех будок, в которых стоят караульные. Вы должны придти к
христианству иоаннитов.
Вызов такого рода кажется очевидным. И поэтому, подумал я, он,
вероятно, неверен. Все, что относится к гностицизму, всегда на самом деле
иное, чем кажется.
Вероятно, так много народу и тянется к иоаннитам в наши дни, что он
весь состоит из загадок, под одной маской у него обнаруживается другая, а
внутри лабиринта - другой лабиринт. Традиционные церкви создали простую и
ясную теологию. Эти церкви четко определяют смысл своих мистерий (хотя тут
нужно отметить общеизвестное, что смертные, то есть мы не могут постичь
всех проявления всевышнего). Они заявляют, что поскольку этот мир дан нам
создателем, значит, в своей основе он добрый, хороший мир... Многие его
недостатки вызваны человеком, и наш долг - стремиться к совершенствованию.
Все это слишком неромантично. А иоанниты апеллируют к мечтам и грезам
человека, к ребенку, всегда сидящему внутри нас. Они обещают, что познав
тайну, человек станет всемогущим. А одна часть этой тайны - отрицание
этого общества. Я относился к этому утверждению с высокомерной насмешкой,
но в то же время... Верил, что в нем есть большая доля правды. Однако, чем
больше я размышлял, тем меньше мне казалось, что это утверждение
что-нибудь объясняет.
У меня было время и желание подумать. Я летел в ночи, над головой
сверкали россыпью звезды, внизу - почти такая же россыпь столь же далеких
огней деревень и ферм. Вокруг свистел делавшийся все холоднее воздух. Он
насквозь пронизывал меня. Теперь я понимаю, как мало знаю, как был ленив в
учебе, не ленился лишь получать стипендию. Но я начал понимать и другое.
Факты, уже забытые мной, всплывали в памяти и начинали складываться в
единую картину. Я чувствовал, что скоро буду понимать больше. Я летел и
мрачно размышлял о том, что мне известно о церкви иоаннитов.
Был ли это просто идиотский культ, появившийся то ли два, то ли три
поколения назад? Культ, взывавший к чему-то глубоко погребенному в душе
человека запада? Или он действительно так древен, как утверждают иоанниты
- основан самим Христом.
Другие церкви отрицали это. Само собой, католиков, ортодоксов и
протестантов нельзя рассматривать, как единую общность петристов. Но
общественное мнение, грубо говоря, их такой общностью, в общем, считало.
Эти церкви одинаково интерпретировали слова, с которыми Иисус обращался к
своим ученикам. Они все признавали особо важную роль, которую играл Петр.
Хотя разумеется, между ними были разногласия (включая вопросы о
старшинстве апостолов), все они совершенно одинаково признавали двенадцать
учеников Иисуса.
Вот еще... Эти странные слова в последней части Евангелия от Иоанна:
"тогда Петр, обернувшись, увидел, что ученик, которого Иисус любил больше
других, следует за ним. И когда была вечеря, он бросился на грудь ему и
спросил:
- господи, который из нас предаст тебя?
Петр, видя это, сказал Иисусу:
- господи, а что будет делать этот человек?
Иисус сказал ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
религиозной точки зрения. Что ему это стоит?
- А чего ты можешь добиться? - вопросом ответил Барни.
- Вероятно, ничего, - сказал я. - Но я намерен действовать сейчас, а
не через неделю. И ни законы, ни общественное мнение меня не остановят, у
меня есть кое-какие особые способности, и есть опыт борьбы со злом. И еще
они меня не ждут. И чтобы закончить наш спор, если там есть что искать, то
лучшие шансы найти - это у меня.
Барни, нахмурясь, разглядывал меня.
- Что касается моральной стороны дела, - сказал я, - ты может быть
прав. С другой стороны, я не собираюсь зверствовать, словно мнимый агент
особого назначения, супердетектив ви-ноль-ноль. И, несмотря на все
опасения Сверкающего Ножа, я честно, не понимаю, как могу спровоцировать
серьезное вторжение со стороны нижнего мира. Это вызвало бы вмешательство
всевышнего, а враг не пойдет на открытое столкновение.
- Что может быть хуже, Барни, незаконного вторжения в чужие
владения... Может быть, осквернение святынь... Или оставленный в аду
ребенок?
Он с маху поставил стакан на край стола.
- Ты прав, - вырвалось у него, - и в удивлении захлопал глазами. -
Кажется, я разбил дно у этого стакана.
- Закончили, - сказал я. - Мне пора. - Мы встали вместе.
- Нужно тебе оружие? - предложил Барни.
Я покачал головой.
- Давай не будем впутываться в уголовщину. Против того, с кем мне
придется столкнуться, оружие, вероятно, не поможет. Мне показалось, что
незачем пояснять, что за пазухой у меня спрятан охотничий нож, а когда я
превращусь в волка, оружие у меня полная пасть. Ах, да, договоримся, чтобы
все было ясно. Я был у тебя. Без сомнения, это может быть установлено,
если хорошо постараться. Но, взяв у тебя метлу, снова исчез неизвестно
куда.
Он кивнул головой и сказал:
- Верю, что тебя ждет удача. Мое помело не такое быстрое, как
какая-нибудь спортивная модель, зато летит почти бесшумно. Я отрегулировал
его только вчера. - Он постоял мгновение, размышляя. Сквозь окна сочилась
тишина, темень. - Тем временем я тоже начну изыскивать. Вим Харди... Янис
Вензель (он работает в библиотеке)... Гм, мы можем привлечь к работе
твоего доктора Акмана. А как насчет профессора Грисволда из университета?.
Я найду и еще людей. Способных держать язык за зубами. Тех, кто с радостью
захочет нам помочь и готов нести любую ответственность. По крайней мере,
мы соберем все незасекреченные данные, относящиеся к нижнему миру
континуума. Может быть, добудем что-то из засекреченного. Мы сможем
составить уравнения, выделим сведения, предположительно относящиеся к
решению нашей проблемы. Потом пропустим весь массив через вычислительную
машину и отсеем неработоспособные идеи. Но, я приступлю к работе прямо
сейчас.
Что можно сказать такому парню?
Только "Спасибо!".
25
Похоже, это было вполне в характере церкви иоаннитов. Свой
кафедральный собор (единственный на весь верхний средний запад) они
воздвигли не в Чикаго, Милуоки или каком-нибудь городе, а в совершенно
пустынном месте. Даже от нашего скромного городка его отделяло миль сто.
Местоположение собора олицетворяло и символизировало отношение гностиков к
этому миру, как к злу. И идея спасения с помощью тайных ритуалов и
оккультных знаний... В отличие от петристского христианство иоаннитов само
не придет к вам. Оно возводит лишь маленькие угрюмые часовни, размером
едва ли больше тех будок, в которых стоят караульные. Вы должны придти к
христианству иоаннитов.
Вызов такого рода кажется очевидным. И поэтому, подумал я, он,
вероятно, неверен. Все, что относится к гностицизму, всегда на самом деле
иное, чем кажется.
Вероятно, так много народу и тянется к иоаннитам в наши дни, что он
весь состоит из загадок, под одной маской у него обнаруживается другая, а
внутри лабиринта - другой лабиринт. Традиционные церкви создали простую и
ясную теологию. Эти церкви четко определяют смысл своих мистерий (хотя тут
нужно отметить общеизвестное, что смертные, то есть мы не могут постичь
всех проявления всевышнего). Они заявляют, что поскольку этот мир дан нам
создателем, значит, в своей основе он добрый, хороший мир... Многие его
недостатки вызваны человеком, и наш долг - стремиться к совершенствованию.
Все это слишком неромантично. А иоанниты апеллируют к мечтам и грезам
человека, к ребенку, всегда сидящему внутри нас. Они обещают, что познав
тайну, человек станет всемогущим. А одна часть этой тайны - отрицание
этого общества. Я относился к этому утверждению с высокомерной насмешкой,
но в то же время... Верил, что в нем есть большая доля правды. Однако, чем
больше я размышлял, тем меньше мне казалось, что это утверждение
что-нибудь объясняет.
У меня было время и желание подумать. Я летел в ночи, над головой
сверкали россыпью звезды, внизу - почти такая же россыпь столь же далеких
огней деревень и ферм. Вокруг свистел делавшийся все холоднее воздух. Он
насквозь пронизывал меня. Теперь я понимаю, как мало знаю, как был ленив в
учебе, не ленился лишь получать стипендию. Но я начал понимать и другое.
Факты, уже забытые мной, всплывали в памяти и начинали складываться в
единую картину. Я чувствовал, что скоро буду понимать больше. Я летел и
мрачно размышлял о том, что мне известно о церкви иоаннитов.
Был ли это просто идиотский культ, появившийся то ли два, то ли три
поколения назад? Культ, взывавший к чему-то глубоко погребенному в душе
человека запада? Или он действительно так древен, как утверждают иоанниты
- основан самим Христом.
Другие церкви отрицали это. Само собой, католиков, ортодоксов и
протестантов нельзя рассматривать, как единую общность петристов. Но
общественное мнение, грубо говоря, их такой общностью, в общем, считало.
Эти церкви одинаково интерпретировали слова, с которыми Иисус обращался к
своим ученикам. Они все признавали особо важную роль, которую играл Петр.
Хотя разумеется, между ними были разногласия (включая вопросы о
старшинстве апостолов), все они совершенно одинаково признавали двенадцать
учеников Иисуса.
Вот еще... Эти странные слова в последней части Евангелия от Иоанна:
"тогда Петр, обернувшись, увидел, что ученик, которого Иисус любил больше
других, следует за ним. И когда была вечеря, он бросился на грудь ему и
спросил:
- господи, который из нас предаст тебя?
Петр, видя это, сказал Иисусу:
- господи, а что будет делать этот человек?
Иисус сказал ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80