Две другие стихийные силы кондиционировали в доме воздух. Кроме
того, чистота там тоже поддерживалась волшебными силами (дорогостоящее это
удовольствие - заклинание чистоты).
Поскольку Джинни временно выбыла из магической деятельности, она
приготовила завтрак по-мексикански из привезенных нами припасов. Она была
так прелестна в шортах, лифчике и передничке с оборочками, что у меня не
хватило духу вылезти с предложениями поучить ее готовить. Джинни громко
крикнула от восторга, когда грязная посуда сама полетела на кухню. Она
даже пошла за ней следом, если вдруг какая-нибудь из тарелок вдруг захочет
упасть вместо воды на пол.
- Это самая современная посудомойка, о которой я когда-либо слышала,
- вскрикнула Джинни.
Во второй половине дня у нас было много свободного времени, и мы
отправились купаться в прибое. Когда солнце село, мы вскарабкались по
желтой скале обратно. Это было как лестница, ведущая в небо. Мы
проголодались, и я поджарил на углях бифштексы. Мы молчали. Потом мы ушли
в патио, и оттуда любовались на море. И сидели на сбитых из досок стульях,
и держались за руки, и звезды высыпали на небе, чтобы приветствовать нас.
- Давай, когда взойдет луна, сменим кожу на шкуру и чуть порезвимся,
- предложил я. - Из тебя выйдет очаровательная волчица. Я бы, гм... Ну,
неважно!
Она покачала головой.
- Я не смогу, Стив, дорогой.
- Ты наверняка сможешь. Конечно, понадобится пустить в ход
волшебство, но...
- В том-то и дело. У тебя человеко-волчьи гены. Все, что тебе нужно
для изменения - это поляризованный свет. Но для меня изменение означает
большую трансформацию и... не знаю... я чувствую, что не смогу этого
сделать. Даже не смогу вспомнить формулы. Вообще ничего не могу вспомнить.
Все, что я знала, смешалось и улетучилось даже в большей степени, чем я
ожидала. Мне придется заново пройти курс обучения по самым элементарным
вещам. А сейчас... Меня может изменить только профессионал.
Я вздохнул. Ведь я надеялся, что мы превратимся в волков. Нельзя
по-настоящему узнать мир, если пользуешься только человеческими чувствами
и разумом. Если не используешь ощущения, присущие зверю. А ведь Джинни,
разумеется, часть этого мира... Что ж!
- О'кей, - сказал я. - Тогда позднее, когда ты вновь станешь
специалистом.
- Конечно. Мне очень жаль, дорогой. Но если ты хочешь пробежаться в
волчьем облике сам - беги.
- Без тебя нет.
Она тихо рассмеялась.
- А вдруг у тебя появятся блохи? - наклонилась, чтобы укусить меня за
ухо. И тут мы услышали шаги.
Я вскочил на ноги. То, что бормотало во мне при этом, особым
гостеприимством не отличалось. Под бархатным небом, по тропинке, змеей
уходящей вглубь страны, к нам приближалась какая-то тень.
- Что за черт, - подумал я. - Кто-то из расположенной отсюда в десяти
милях деревни? Но... - мой нос, когда я человек, очень нечуток, но запах,
который я вдруг уловил, мне не понравился. Не то, чтобы это был неприятный
запах. Наоборот, от острого аромата полускрытое сумерками лицо Джинни
стало еще прекраснее. И все же что-то во мне противилось.
Я шагнул навстречу входившему в наше патио незнакомцу. Он был
среднего для мексиканца роста, то есть ниже меня. Он двигался так
грациозно, что производил шума меньше, чем струйка дыма, и я подумал, не
кугуар-оборотень ли он. Его гибкое тело было облачено в безукоризненно
белый костюм.
Сверху - темная накидка. Лицо затемнено широкополой шляпой. Затем
пришелец снял шляпу и поклонился, лицо его оказалось в луче падающего из
окна света. Я никогда еще не встречал такого красивого мужчину. Высокие
скулы, греческий нос, заостренный подбородок, широко расставленные с
зеленоватым оттенком глаза, в которых прыгали золотые искры. Кожа белее
кожи моей жены, и гладкие, светлые, пепельного оттенка волосы. Я усомнился
в том, мексиканец ли он. Скорее последний представитель некогда
существовавшей, а теперь начисто забытой расы.
- Буэнос ночес, сеньор, - грубовато сказал я. - Пардон, перо но
хабламс эспаньол, - это было не совсем правда, но мне не хотелось
разводить вежливую болтовню.
Я не мог сказать, был ли ответивший мне голос тенором или контральто,
но в любом случае в нем звучала музыка.
- Поверьте мне, добрый сэр, я владею всеми языками, которые мне могут
понадобится. Молю простить меня, но увидев издали, что дом освещен, я взял
на себя смелость предположить, что вернулся его хозяин. И я решил
навестить его, дабы по-соседски приветствовать.
Выговор его был столь же архаичен, как и построение фраз. Гласные,
например, звучали по-шведски, хотя в предложениях отсутствовал присущий
шведскому языку ритм. Сейчас, однако, я был удивлен своими сказанными
словами:
- По-соседски?
- Обстоятельства сложились так, что мы - я и моя сестра - живем в том
древнем замке.
- Что? Но... - я остановился. Фернандец не упоминал ни о чем
подобном, но с другой стороны, он и сам не был здесь уже много месяцев. Он
купил несколько акров у мексиканского правительства, которому принадлежали
и Форталеза и окружающие земли. - Вы приобрели этот замок?
- Несколько комнат замка обеспечили нам вполне комфортабельное
существование, сэр, - уклонился он. - Мое скромное имя - Амарис Меледикто.
- Его рот был так четко очерчен, что было трудно заметить, как полные губы
искривились в улыбке. Если бы не запах, бьющий мне в ноздри, я был бы
окончательно покорен. - Вы и ваша леди являетесь гостями сеньора
Фернандеца. Добро пожаловать.
- Мы временно поселились в этом доме, - Джинни говорила как-то
по-детски, задыхаясь. Я бросил на нее украдкой взгляд и в желтом, падающем
из окна свете увидел, что глаза ее блестят. И что она пристально смотрит
ему в глаза. - Нас... Нас зовут Вирджиния... Стивен и Вирджиния...
Матучек.
С каким-то холодным недоумением я подумал, что новобрачным почему-то
кажется, что если они теперь именуются "миссис", то это должно производить
впечатление. "Миссис такая-то", и с этой уверенности их не сдвинешь.
- Это очень мило с вашей стороны, что вы навестили нас... Пешком в
такую даль. Ваша... Ваша сестра, она тоже придет?
- Нет, - сказал Меледикто. - И, честно говоря, ей было бы неприятно
ваше общество, весьма вероятно, что ее уязвило бы зрелище такой красоты,
как ваша. Ваша красота породила бы у нее тоску и зависть.
Ночь была наполнена ароматами цветов. Над головой, над вершинами
острых утесов сверкали звезды, внизу шумело окутанное туманом громадное
море. И, как ни странно, речь Меледикто не казалась ни дерзкой, ни
надуманной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
того, чистота там тоже поддерживалась волшебными силами (дорогостоящее это
удовольствие - заклинание чистоты).
Поскольку Джинни временно выбыла из магической деятельности, она
приготовила завтрак по-мексикански из привезенных нами припасов. Она была
так прелестна в шортах, лифчике и передничке с оборочками, что у меня не
хватило духу вылезти с предложениями поучить ее готовить. Джинни громко
крикнула от восторга, когда грязная посуда сама полетела на кухню. Она
даже пошла за ней следом, если вдруг какая-нибудь из тарелок вдруг захочет
упасть вместо воды на пол.
- Это самая современная посудомойка, о которой я когда-либо слышала,
- вскрикнула Джинни.
Во второй половине дня у нас было много свободного времени, и мы
отправились купаться в прибое. Когда солнце село, мы вскарабкались по
желтой скале обратно. Это было как лестница, ведущая в небо. Мы
проголодались, и я поджарил на углях бифштексы. Мы молчали. Потом мы ушли
в патио, и оттуда любовались на море. И сидели на сбитых из досок стульях,
и держались за руки, и звезды высыпали на небе, чтобы приветствовать нас.
- Давай, когда взойдет луна, сменим кожу на шкуру и чуть порезвимся,
- предложил я. - Из тебя выйдет очаровательная волчица. Я бы, гм... Ну,
неважно!
Она покачала головой.
- Я не смогу, Стив, дорогой.
- Ты наверняка сможешь. Конечно, понадобится пустить в ход
волшебство, но...
- В том-то и дело. У тебя человеко-волчьи гены. Все, что тебе нужно
для изменения - это поляризованный свет. Но для меня изменение означает
большую трансформацию и... не знаю... я чувствую, что не смогу этого
сделать. Даже не смогу вспомнить формулы. Вообще ничего не могу вспомнить.
Все, что я знала, смешалось и улетучилось даже в большей степени, чем я
ожидала. Мне придется заново пройти курс обучения по самым элементарным
вещам. А сейчас... Меня может изменить только профессионал.
Я вздохнул. Ведь я надеялся, что мы превратимся в волков. Нельзя
по-настоящему узнать мир, если пользуешься только человеческими чувствами
и разумом. Если не используешь ощущения, присущие зверю. А ведь Джинни,
разумеется, часть этого мира... Что ж!
- О'кей, - сказал я. - Тогда позднее, когда ты вновь станешь
специалистом.
- Конечно. Мне очень жаль, дорогой. Но если ты хочешь пробежаться в
волчьем облике сам - беги.
- Без тебя нет.
Она тихо рассмеялась.
- А вдруг у тебя появятся блохи? - наклонилась, чтобы укусить меня за
ухо. И тут мы услышали шаги.
Я вскочил на ноги. То, что бормотало во мне при этом, особым
гостеприимством не отличалось. Под бархатным небом, по тропинке, змеей
уходящей вглубь страны, к нам приближалась какая-то тень.
- Что за черт, - подумал я. - Кто-то из расположенной отсюда в десяти
милях деревни? Но... - мой нос, когда я человек, очень нечуток, но запах,
который я вдруг уловил, мне не понравился. Не то, чтобы это был неприятный
запах. Наоборот, от острого аромата полускрытое сумерками лицо Джинни
стало еще прекраснее. И все же что-то во мне противилось.
Я шагнул навстречу входившему в наше патио незнакомцу. Он был
среднего для мексиканца роста, то есть ниже меня. Он двигался так
грациозно, что производил шума меньше, чем струйка дыма, и я подумал, не
кугуар-оборотень ли он. Его гибкое тело было облачено в безукоризненно
белый костюм.
Сверху - темная накидка. Лицо затемнено широкополой шляпой. Затем
пришелец снял шляпу и поклонился, лицо его оказалось в луче падающего из
окна света. Я никогда еще не встречал такого красивого мужчину. Высокие
скулы, греческий нос, заостренный подбородок, широко расставленные с
зеленоватым оттенком глаза, в которых прыгали золотые искры. Кожа белее
кожи моей жены, и гладкие, светлые, пепельного оттенка волосы. Я усомнился
в том, мексиканец ли он. Скорее последний представитель некогда
существовавшей, а теперь начисто забытой расы.
- Буэнос ночес, сеньор, - грубовато сказал я. - Пардон, перо но
хабламс эспаньол, - это было не совсем правда, но мне не хотелось
разводить вежливую болтовню.
Я не мог сказать, был ли ответивший мне голос тенором или контральто,
но в любом случае в нем звучала музыка.
- Поверьте мне, добрый сэр, я владею всеми языками, которые мне могут
понадобится. Молю простить меня, но увидев издали, что дом освещен, я взял
на себя смелость предположить, что вернулся его хозяин. И я решил
навестить его, дабы по-соседски приветствовать.
Выговор его был столь же архаичен, как и построение фраз. Гласные,
например, звучали по-шведски, хотя в предложениях отсутствовал присущий
шведскому языку ритм. Сейчас, однако, я был удивлен своими сказанными
словами:
- По-соседски?
- Обстоятельства сложились так, что мы - я и моя сестра - живем в том
древнем замке.
- Что? Но... - я остановился. Фернандец не упоминал ни о чем
подобном, но с другой стороны, он и сам не был здесь уже много месяцев. Он
купил несколько акров у мексиканского правительства, которому принадлежали
и Форталеза и окружающие земли. - Вы приобрели этот замок?
- Несколько комнат замка обеспечили нам вполне комфортабельное
существование, сэр, - уклонился он. - Мое скромное имя - Амарис Меледикто.
- Его рот был так четко очерчен, что было трудно заметить, как полные губы
искривились в улыбке. Если бы не запах, бьющий мне в ноздри, я был бы
окончательно покорен. - Вы и ваша леди являетесь гостями сеньора
Фернандеца. Добро пожаловать.
- Мы временно поселились в этом доме, - Джинни говорила как-то
по-детски, задыхаясь. Я бросил на нее украдкой взгляд и в желтом, падающем
из окна свете увидел, что глаза ее блестят. И что она пристально смотрит
ему в глаза. - Нас... Нас зовут Вирджиния... Стивен и Вирджиния...
Матучек.
С каким-то холодным недоумением я подумал, что новобрачным почему-то
кажется, что если они теперь именуются "миссис", то это должно производить
впечатление. "Миссис такая-то", и с этой уверенности их не сдвинешь.
- Это очень мило с вашей стороны, что вы навестили нас... Пешком в
такую даль. Ваша... Ваша сестра, она тоже придет?
- Нет, - сказал Меледикто. - И, честно говоря, ей было бы неприятно
ваше общество, весьма вероятно, что ее уязвило бы зрелище такой красоты,
как ваша. Ваша красота породила бы у нее тоску и зависть.
Ночь была наполнена ароматами цветов. Над головой, над вершинами
острых утесов сверкали звезды, внизу шумело окутанное туманом громадное
море. И, как ни странно, речь Меледикто не казалась ни дерзкой, ни
надуманной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80