В его словах не было ничего, кроме абсолютной правды. В
полусумраке, сгустившемся над патио, я увидел, что Джинни залилась
румянцем. Она отвела глаза от глаз Меледикто. Ее ресницы затрепетали,
словно птичьи крылья, и она смущенно ответила:
- Вы так добры... Да... Не присядете ли?
Он снова поклонился и мягко опустился на стул. Словно вода
перелилась. Я дернул Джинни за рукав, подтолкнул ее к дому. Зашипел с
яростью:
- Чем, черт побери, ты думаешь? Теперь мы не избавимся от этого типа
на протяжении часа!
Она стряхнула мою руку гневным жестом, которого я не помнил со времен
нашей последней ссоры.
- Не хотите ли чуть коньяку, синьор Меледикто? - сказала она и
улыбнулась ему своей лучезарной улыбкой. Медленно и доверительно. Но губы
ее чуть заметно дрожали. - Я принесу. И, может быть, сигару?
Я сидел, пока она суетилась внутри дома. Какое-то мгновение я был
слишком разъярен, чтобы выговорить хоть слово. Заговорил Меледикто:
- Очаровательная девушка, сэр. В высшей степени восхитительное
создание.
- Она моя ж_е_н_а, - загремел я. - Мы приехали сюда, чтобы в
одиночестве провести наш медовый месяц.
- О, не подозревайте меня, - его довольный смех смешался, казалось, с
бормотанием моря. Он сидел в тени, и я мог разглядеть только неясные,
расплывчатые очертания - черное и белое. - Я все понимаю и не осмеливаюсь
испытывать ваше терпение. Но не исключено, что позже, когда вы
познакомитесь с моей сестрой, вам доставит удовольствие...
- Я не играю в бридж...
- Бридж? А, верно. Вспомнил. Это новая карточная игра, - он изобразил
рукой гипнотический знак отрицания. - Нет, сэр, мы ни других, ни себя не
должны заставлять делать то, чего они не хотят. Например, мы не можем
придти с визитом туда, где существует некто, не желающий, пусть даже и
невысказано, нашего появления. Кроме того... Как смог бы человек,
поселившийся в таком жилище, как наше, узнать что-либо, кроме того, что у
него появились соседи? И теперь я не в силах ответить на вежливое
приглашение вашей леди неблагодарным отказом. Нет, сэр, это продлится
всего лишь очень немного.
Что ж, как всегда, вежливость смягчает гнев. Меледикто мне
по-прежнему не нравился, но теперь я мог анализировать свои мотивы, и моя
враждебность по отношению к нему уменьшилась. Ярость превратилась в
какое-то громадное неприятие этого третьего лишнего. Что-то, исходящее от
него, возможно, его духи, заставляли меня желать Джинни более, чем
когда-либо прежде.
Но ярость вновь вспыхнула, когда принесшая коньяк Джинни начала
вертеться вокруг него. Она щебетала слишком громко и слишком много
смеялась, и, наконец, принялась настойчиво зазывать его к нам завтра
обедать. Я угрюмо прислушивался к их беседе. Он говорил гладко, вкрадчиво,
остроумно, ни разу не ответил прямо на касающиеся его лично вопросы. Я
сидел и репетировал, что я выскажу, когда он уберется. Наконец он
поднялся.
- Не смею больше задерживать вас, - сказал он. - Кроме того, дорога
на Форталезу проходит по скалам, а я знаком с ней недостаточно хорошо...
Так, чтобы не сбиться с пути, придется идти медленно.
- О, но это может быть опасно, - Джинни повернулась ко мне. - Ты
должен проводить его, Стив. Проводи его до дому.
- Не осмелюсь позволить себе доставить вам подобное затруднение, -
возразил Меледикто.
- Это минимум того, что мы можем для вас сделать. Я настаиваю,
Амарис. Это не займет у тебя много времени, Стив. Ты говорил, что тебе
хотелось пробежаться в лунном свете и, глянь, луна почти поднялась.
- О'кей, о'кей! - гавкнул я так нелюбезно, как только возможно.
Действительно, на обратном пути я смогу превратиться в волка и несколько
сбить свою злость. Если же я попытаюсь спорить с ней прямо сейчас, выскажу
все, что чувствую, наша вторая часть ночи будет... Это будет не ссора, а
Армагеддон.
- Пойдемте.
Он поцеловал ей руку. Она попрощалась таким нежным, таким дрожащим
голосом, словно влюбленная первый раз школьница. У него был фонарик. Он
бросал маленькую прыгающую лужицу света, выхватывая из сгущающейся перед
нами темноты то камни, то кучно растущие побеги полыни. Лунное зарево над
восточным кряжем разгоралось все ярче. Я почувствовал, как зазвенели мои
нервы. Какое-то время мы наискось поднимались вверх по склону. Тишину
нарушало лишь поскрипывание наших туфель.
- Вы не побеспокоились взять с собой светильник, сэр, - сказал
наконец Меледикто. Я хмыкнул. С какой стати говорить ему о колдовском
зрении. Я так же ничего не сказал ему о том, что я волк-оборотень,
которому, чтобы переменить обличье, не нужно иметь фонарик.
- Итак, вам придется взять мой, - продолжал он. - В противном случае
путь обратно может оказаться чреватым опасностями.
Это-то я знал. Обычный человек был бы как слепой на этой тропе - даже
при ярком лунном свете. Тропа почти стерлась, разглядеть ее было трудно, и
все вокруг делалось искривленным и заполненным тенями. Если человек
потеряет голову, он будет плутать, сбившись с пути, до самого рассвета.
Или, скорее, свалится в пропасть и разобьет себе череп.
- Я зайду за вами завтра вечером, - Меледикто удовлетворенно
вздохнул. - Ах, сэр, ваше прибытие сюда - это такое редкое счастье.
Новобрачные так же переполнены любовью, а Сибелита томилась, пылая, столь
же долго, как и Амарис.
- Ваша сестра? - спросил я.
- Да. Не хотите ли, если вас не затруднит, встретиться с ней этой
ночной порой?
- Нет.
Снова воцарилась тишина. Мы спустились в окруженное утесами ущелье.
Там было темно, как в желудке, я уже не видел ничего, кроме тусклого
отблеска воды, и, вверху, лунного сияния. В свете холодных и очень далеких
звезд я рассмотрел утесы, что возвышались надо мной. Утесы походили на
клыки. Казалось, что мы с Меледикто - последние, оставшиеся в живых.
Он остановился. Свет фонарика как отрезало.
- Доброй ночи, синьор Матучек, - крикнул он. Его смех звенел, и в нем
звучали одновременно зло и красота.
- Что? - сбитый с толку, я заморгал, всматриваясь в мрак. Тьма
сомкнулась вокруг меня. - Что вы имеете в виду, черт побери? Мы еще не
дошли до замка
- Нет. Отправляйтесь туда, если вы того хотите. И если сможете.
Я услышал, как он отправился по тропинке обратно. Камешки под его
ногами уже не хрустели. Шаги были мягкие, быстрые, словно прыжки зверя.
Он направлялся обратно к нашему дому.
Мгновение я стоял, словно отлитая из свинца статуя. Я слышал малейшее
движение воздуха, шорох полыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
полусумраке, сгустившемся над патио, я увидел, что Джинни залилась
румянцем. Она отвела глаза от глаз Меледикто. Ее ресницы затрепетали,
словно птичьи крылья, и она смущенно ответила:
- Вы так добры... Да... Не присядете ли?
Он снова поклонился и мягко опустился на стул. Словно вода
перелилась. Я дернул Джинни за рукав, подтолкнул ее к дому. Зашипел с
яростью:
- Чем, черт побери, ты думаешь? Теперь мы не избавимся от этого типа
на протяжении часа!
Она стряхнула мою руку гневным жестом, которого я не помнил со времен
нашей последней ссоры.
- Не хотите ли чуть коньяку, синьор Меледикто? - сказала она и
улыбнулась ему своей лучезарной улыбкой. Медленно и доверительно. Но губы
ее чуть заметно дрожали. - Я принесу. И, может быть, сигару?
Я сидел, пока она суетилась внутри дома. Какое-то мгновение я был
слишком разъярен, чтобы выговорить хоть слово. Заговорил Меледикто:
- Очаровательная девушка, сэр. В высшей степени восхитительное
создание.
- Она моя ж_е_н_а, - загремел я. - Мы приехали сюда, чтобы в
одиночестве провести наш медовый месяц.
- О, не подозревайте меня, - его довольный смех смешался, казалось, с
бормотанием моря. Он сидел в тени, и я мог разглядеть только неясные,
расплывчатые очертания - черное и белое. - Я все понимаю и не осмеливаюсь
испытывать ваше терпение. Но не исключено, что позже, когда вы
познакомитесь с моей сестрой, вам доставит удовольствие...
- Я не играю в бридж...
- Бридж? А, верно. Вспомнил. Это новая карточная игра, - он изобразил
рукой гипнотический знак отрицания. - Нет, сэр, мы ни других, ни себя не
должны заставлять делать то, чего они не хотят. Например, мы не можем
придти с визитом туда, где существует некто, не желающий, пусть даже и
невысказано, нашего появления. Кроме того... Как смог бы человек,
поселившийся в таком жилище, как наше, узнать что-либо, кроме того, что у
него появились соседи? И теперь я не в силах ответить на вежливое
приглашение вашей леди неблагодарным отказом. Нет, сэр, это продлится
всего лишь очень немного.
Что ж, как всегда, вежливость смягчает гнев. Меледикто мне
по-прежнему не нравился, но теперь я мог анализировать свои мотивы, и моя
враждебность по отношению к нему уменьшилась. Ярость превратилась в
какое-то громадное неприятие этого третьего лишнего. Что-то, исходящее от
него, возможно, его духи, заставляли меня желать Джинни более, чем
когда-либо прежде.
Но ярость вновь вспыхнула, когда принесшая коньяк Джинни начала
вертеться вокруг него. Она щебетала слишком громко и слишком много
смеялась, и, наконец, принялась настойчиво зазывать его к нам завтра
обедать. Я угрюмо прислушивался к их беседе. Он говорил гладко, вкрадчиво,
остроумно, ни разу не ответил прямо на касающиеся его лично вопросы. Я
сидел и репетировал, что я выскажу, когда он уберется. Наконец он
поднялся.
- Не смею больше задерживать вас, - сказал он. - Кроме того, дорога
на Форталезу проходит по скалам, а я знаком с ней недостаточно хорошо...
Так, чтобы не сбиться с пути, придется идти медленно.
- О, но это может быть опасно, - Джинни повернулась ко мне. - Ты
должен проводить его, Стив. Проводи его до дому.
- Не осмелюсь позволить себе доставить вам подобное затруднение, -
возразил Меледикто.
- Это минимум того, что мы можем для вас сделать. Я настаиваю,
Амарис. Это не займет у тебя много времени, Стив. Ты говорил, что тебе
хотелось пробежаться в лунном свете и, глянь, луна почти поднялась.
- О'кей, о'кей! - гавкнул я так нелюбезно, как только возможно.
Действительно, на обратном пути я смогу превратиться в волка и несколько
сбить свою злость. Если же я попытаюсь спорить с ней прямо сейчас, выскажу
все, что чувствую, наша вторая часть ночи будет... Это будет не ссора, а
Армагеддон.
- Пойдемте.
Он поцеловал ей руку. Она попрощалась таким нежным, таким дрожащим
голосом, словно влюбленная первый раз школьница. У него был фонарик. Он
бросал маленькую прыгающую лужицу света, выхватывая из сгущающейся перед
нами темноты то камни, то кучно растущие побеги полыни. Лунное зарево над
восточным кряжем разгоралось все ярче. Я почувствовал, как зазвенели мои
нервы. Какое-то время мы наискось поднимались вверх по склону. Тишину
нарушало лишь поскрипывание наших туфель.
- Вы не побеспокоились взять с собой светильник, сэр, - сказал
наконец Меледикто. Я хмыкнул. С какой стати говорить ему о колдовском
зрении. Я так же ничего не сказал ему о том, что я волк-оборотень,
которому, чтобы переменить обличье, не нужно иметь фонарик.
- Итак, вам придется взять мой, - продолжал он. - В противном случае
путь обратно может оказаться чреватым опасностями.
Это-то я знал. Обычный человек был бы как слепой на этой тропе - даже
при ярком лунном свете. Тропа почти стерлась, разглядеть ее было трудно, и
все вокруг делалось искривленным и заполненным тенями. Если человек
потеряет голову, он будет плутать, сбившись с пути, до самого рассвета.
Или, скорее, свалится в пропасть и разобьет себе череп.
- Я зайду за вами завтра вечером, - Меледикто удовлетворенно
вздохнул. - Ах, сэр, ваше прибытие сюда - это такое редкое счастье.
Новобрачные так же переполнены любовью, а Сибелита томилась, пылая, столь
же долго, как и Амарис.
- Ваша сестра? - спросил я.
- Да. Не хотите ли, если вас не затруднит, встретиться с ней этой
ночной порой?
- Нет.
Снова воцарилась тишина. Мы спустились в окруженное утесами ущелье.
Там было темно, как в желудке, я уже не видел ничего, кроме тусклого
отблеска воды, и, вверху, лунного сияния. В свете холодных и очень далеких
звезд я рассмотрел утесы, что возвышались надо мной. Утесы походили на
клыки. Казалось, что мы с Меледикто - последние, оставшиеся в живых.
Он остановился. Свет фонарика как отрезало.
- Доброй ночи, синьор Матучек, - крикнул он. Его смех звенел, и в нем
звучали одновременно зло и красота.
- Что? - сбитый с толку, я заморгал, всматриваясь в мрак. Тьма
сомкнулась вокруг меня. - Что вы имеете в виду, черт побери? Мы еще не
дошли до замка
- Нет. Отправляйтесь туда, если вы того хотите. И если сможете.
Я услышал, как он отправился по тропинке обратно. Камешки под его
ногами уже не хрустели. Шаги были мягкие, быстрые, словно прыжки зверя.
Он направлялся обратно к нашему дому.
Мгновение я стоял, словно отлитая из свинца статуя. Я слышал малейшее
движение воздуха, шорох полыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80