Я уже почти
проник в город, когда уловил запах человека.
Я приник к земле. Серый мех дыбом встал на загривке. Я ждал, мимо
прошел часовой. Это был высокий бородатый мужчина. Его золотые серьги
слабо поблескивали в свете звезд. Обернутый вокруг света тюрбан казался
огромным на фоне млечного пути.
Я дал ему пройти и двинулся следом, пока не увидел следующего
караульного. Часовые были расставлены вокруг всего Тролльбурга, каждый
расхаживал по дуге в сто ярдов, встречаясь на ее концах с напарником. Нам
будет непросто...
Какой-то неясный шум отозвался в ушах. Я пригнулся, стараясь слиться
с землей. Вверху, словно привидение, проплыл один из их самолетов. Я
увидел два пулемета, мужчин, сидящих на корточках за ними. Ковер неспешно
летел на малой высоте, описывая круг над кольцом караульных. Тролльбург
хорошо охранялся.
Как бы то ни было, Вирджинии и мне необходимо было пробраться сквозь
эти дозоры. Мне нужно было совершить обратное превращение, чтобы
использовать всю мощь человеческого разума. Инстинкт волка просто
повелевал мне наброситься на ближайшего человека, но тогда бы в мои
покрытые шерстью уши вцепился бы весь гарнизон.
Выждать... Может быть, это действительно необходимо.
Сделав петлю, я вернулся обратно в чащу. Свартальф цапнул меня
когтями и пулей взлетел на дерево. Вирджиния Грейлок испуганно вскочила, в
руке ее поблескивал пистолет. Затем она расслабилась и несколько нервно
засмеялась. Я мог бы и сам, в моем теперешнем облике использовать фонарик,
висящий на шее, но ее пальцы справились с этим быстрее.
- Итак? - спросила она, когда я снова стал человеком. - Что вы
выяснили?
Я описал положение дел. Она нахмурилась и закусила губу. Губа,
правда, была слишком хороша, чтобы с ней обращались подобным образом.
- Скверно, - сказала Вирджиния. - Я боялась чего-нибудь подобного.
- Послушайте, - сказал я. - Вы сможете быстро обнаружить этого
ифрита?
- О, да. Я училась в конголезском университете и в совершенстве
обладаю колдовским чутьем. И что из этого?
- Я отвлеку их внимание, нападу на кого-нибудь из часовых и устрою
шум. У вас появится возможность незаметно пролезть через линию караула.
Оказавшись в городе, вы, одев шапку-невидимку...
- Нет. Их системы обнаружения не хуже наших. Невидимость давно
устарела.
- М-м... Думаю, вы правы. Ну, как бы то ни было, в темноте будет
легче добраться туда, где хранится ифрит. Ну, а там уж как повезет,
заранее не угадаешь.
- Я подозревала, что нам предстоит что-то вроде этого, - ответила она
и вдруг сказала с поразившей меня нежностью:
- Но, Стив, у нас будут некоторые шансы спастись.
- Только не в том случае, если они поразят меня серебром. Правда, их
пули в основном - обычный свинец. Расчет они ведут на той же основе, что и
мы. В среднем каждая десятая пуля должна быть серебряной. У меня,
вероятно, шансов 90 из 100 вернуться обратно целым и невредимым.
- Лжец, - сказала она. - Но храбрый лжец.
- Я вообще не храбрый. Подмывает иногда помечтать о кузнечной долине,
об Аламо, о холме Сан-Хуан. Или о Касабланке, под которой наша численно
превосходящая армия остановила три панцирные дивизии африканского корпуса
фон Огерхауза. подмывает - но только, если ты сам уютно расположился
где-нибудь в безопасности.
Предохраняющие от страха чары сползли с меня, в животе заворочался
тяжелый ком. Однако я не видел иной возможности сделать то, что мы обязаны
сделать. Потерпи наша попытка неудачу, это означало бы военно-полевой суд.
- Когда они пустятся на охоту за мной, я собью их со следа, - сказал
я. - Собью и постараюсь вновь встретится с вами.
- О'кей, - она вдруг встала на цыпочки и поцеловала меня. Впечатление
было ошеломляющим.
Я замер на мгновение, глядел на нее.
- Что вы делаете в субботу вечером? - меня чуть-чуть трясло.
Она засмеялась.
- Не забивайте себе голову, Стив. Я из кавалерии.
- Да, но война не может продолжаться до бесконечности, - улыбнулся я.
Улыбнулся беспечной, насильственной улыбкой, и глаза ее внимательно
остановились на мне. Зачастую полезно использовать накопившийся опыт.
Мы обсуждали все детали так тщательно, как только возможно. Вирджиния
особых иллюзий не питала. Ифрита, наверняка, хорошо охраняли, да и сам по
себе он представлял большую опасность. Рассчитывать, что нам обоим удастся
увидеть восход солнца означало не что иное, как благодушие.
Я снова принял волчий облик и ткнулся ей в руку. Она взъерошила мне
мех, и я скользнул в темноту.
Я избрал часового, удалившегося на некоторое расстояние от дороги
(дорогу, разумеется, перегораживала застава). По сторонам намеченной
жертвы виднелись еще люди, медленно расхаживающие вперед и назад.
Я скользнул за пень, находившийся почти точно на пути часового. Ждал.
Он приблизился и я прыгнул. Успел увидеть глаза и зубы, блестевшие на
бородатом лице, услышал его вскрик, уловил исходившую от него струю
страха... А затем мы столкнулись. Он опрокинулся, отбиваясь. Я щелкнул
зубами, целясь в глотку. Челюсти сомкнулись на его руке, и я почувствовал
горячий соленый вкус крови.
Он завизжал. Я понял, что крик услышан на линии охраны. Два ближайших
сарацина мчались на помощь. Я разорвал первому глотку и сжался в ком,
чтобы прыгнуть на второго.
Он выстрелил. Пуля пронзила тело, оставив зазубрину острой боли. Я
зашатался. Но он не знал, как ему следует обращаться с оборотнем. Ему бы
упасть на колено и стрелять безостановочно, пока не настанет черед
серебряной пули. В случае необходимости ему следовало отбиваться от меня -
пусть даже штыком - и продолжать стрелять. А этот... Он бежал ко мне,
взывая к аллаху своей еретической секты.
Мои мышцы сжались, и я рывком бросился на него. Проскользнув под
штыком, под дулом, я ударил сарацина так, что выбил оружие. Но
недостаточно сильно, чтобы свалить его. Он устоял, вцепился в мое тело и
повис.
Я полукругом занес левую заднюю лапу за его щиколотку и толкнул. Он
упал, я оказался сверху. Позиция, к которой всегда должен стремиться
ввязавшийся в рукопашную оборотень. Я мотнул головой и, оставив на его
руке глубокую рану, вырвался из захвата.
Но прежде, чем я успел расставить все точки над "и", навалились еще
трое. Их саперные лопатки заходили взад-вперед, вонзались мне в ребра
снова и снова. Обучали их вшиво. Я прогрыз себе дорогу из этой "кучи малы"
(к тому времени их накопилось уже с полдюжины) и вырвался на свободу.
Сквозь запах пота и крови я уловил еле слышное дуновение духов
"Шанель N 5".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
проник в город, когда уловил запах человека.
Я приник к земле. Серый мех дыбом встал на загривке. Я ждал, мимо
прошел часовой. Это был высокий бородатый мужчина. Его золотые серьги
слабо поблескивали в свете звезд. Обернутый вокруг света тюрбан казался
огромным на фоне млечного пути.
Я дал ему пройти и двинулся следом, пока не увидел следующего
караульного. Часовые были расставлены вокруг всего Тролльбурга, каждый
расхаживал по дуге в сто ярдов, встречаясь на ее концах с напарником. Нам
будет непросто...
Какой-то неясный шум отозвался в ушах. Я пригнулся, стараясь слиться
с землей. Вверху, словно привидение, проплыл один из их самолетов. Я
увидел два пулемета, мужчин, сидящих на корточках за ними. Ковер неспешно
летел на малой высоте, описывая круг над кольцом караульных. Тролльбург
хорошо охранялся.
Как бы то ни было, Вирджинии и мне необходимо было пробраться сквозь
эти дозоры. Мне нужно было совершить обратное превращение, чтобы
использовать всю мощь человеческого разума. Инстинкт волка просто
повелевал мне наброситься на ближайшего человека, но тогда бы в мои
покрытые шерстью уши вцепился бы весь гарнизон.
Выждать... Может быть, это действительно необходимо.
Сделав петлю, я вернулся обратно в чащу. Свартальф цапнул меня
когтями и пулей взлетел на дерево. Вирджиния Грейлок испуганно вскочила, в
руке ее поблескивал пистолет. Затем она расслабилась и несколько нервно
засмеялась. Я мог бы и сам, в моем теперешнем облике использовать фонарик,
висящий на шее, но ее пальцы справились с этим быстрее.
- Итак? - спросила она, когда я снова стал человеком. - Что вы
выяснили?
Я описал положение дел. Она нахмурилась и закусила губу. Губа,
правда, была слишком хороша, чтобы с ней обращались подобным образом.
- Скверно, - сказала Вирджиния. - Я боялась чего-нибудь подобного.
- Послушайте, - сказал я. - Вы сможете быстро обнаружить этого
ифрита?
- О, да. Я училась в конголезском университете и в совершенстве
обладаю колдовским чутьем. И что из этого?
- Я отвлеку их внимание, нападу на кого-нибудь из часовых и устрою
шум. У вас появится возможность незаметно пролезть через линию караула.
Оказавшись в городе, вы, одев шапку-невидимку...
- Нет. Их системы обнаружения не хуже наших. Невидимость давно
устарела.
- М-м... Думаю, вы правы. Ну, как бы то ни было, в темноте будет
легче добраться туда, где хранится ифрит. Ну, а там уж как повезет,
заранее не угадаешь.
- Я подозревала, что нам предстоит что-то вроде этого, - ответила она
и вдруг сказала с поразившей меня нежностью:
- Но, Стив, у нас будут некоторые шансы спастись.
- Только не в том случае, если они поразят меня серебром. Правда, их
пули в основном - обычный свинец. Расчет они ведут на той же основе, что и
мы. В среднем каждая десятая пуля должна быть серебряной. У меня,
вероятно, шансов 90 из 100 вернуться обратно целым и невредимым.
- Лжец, - сказала она. - Но храбрый лжец.
- Я вообще не храбрый. Подмывает иногда помечтать о кузнечной долине,
об Аламо, о холме Сан-Хуан. Или о Касабланке, под которой наша численно
превосходящая армия остановила три панцирные дивизии африканского корпуса
фон Огерхауза. подмывает - но только, если ты сам уютно расположился
где-нибудь в безопасности.
Предохраняющие от страха чары сползли с меня, в животе заворочался
тяжелый ком. Однако я не видел иной возможности сделать то, что мы обязаны
сделать. Потерпи наша попытка неудачу, это означало бы военно-полевой суд.
- Когда они пустятся на охоту за мной, я собью их со следа, - сказал
я. - Собью и постараюсь вновь встретится с вами.
- О'кей, - она вдруг встала на цыпочки и поцеловала меня. Впечатление
было ошеломляющим.
Я замер на мгновение, глядел на нее.
- Что вы делаете в субботу вечером? - меня чуть-чуть трясло.
Она засмеялась.
- Не забивайте себе голову, Стив. Я из кавалерии.
- Да, но война не может продолжаться до бесконечности, - улыбнулся я.
Улыбнулся беспечной, насильственной улыбкой, и глаза ее внимательно
остановились на мне. Зачастую полезно использовать накопившийся опыт.
Мы обсуждали все детали так тщательно, как только возможно. Вирджиния
особых иллюзий не питала. Ифрита, наверняка, хорошо охраняли, да и сам по
себе он представлял большую опасность. Рассчитывать, что нам обоим удастся
увидеть восход солнца означало не что иное, как благодушие.
Я снова принял волчий облик и ткнулся ей в руку. Она взъерошила мне
мех, и я скользнул в темноту.
Я избрал часового, удалившегося на некоторое расстояние от дороги
(дорогу, разумеется, перегораживала застава). По сторонам намеченной
жертвы виднелись еще люди, медленно расхаживающие вперед и назад.
Я скользнул за пень, находившийся почти точно на пути часового. Ждал.
Он приблизился и я прыгнул. Успел увидеть глаза и зубы, блестевшие на
бородатом лице, услышал его вскрик, уловил исходившую от него струю
страха... А затем мы столкнулись. Он опрокинулся, отбиваясь. Я щелкнул
зубами, целясь в глотку. Челюсти сомкнулись на его руке, и я почувствовал
горячий соленый вкус крови.
Он завизжал. Я понял, что крик услышан на линии охраны. Два ближайших
сарацина мчались на помощь. Я разорвал первому глотку и сжался в ком,
чтобы прыгнуть на второго.
Он выстрелил. Пуля пронзила тело, оставив зазубрину острой боли. Я
зашатался. Но он не знал, как ему следует обращаться с оборотнем. Ему бы
упасть на колено и стрелять безостановочно, пока не настанет черед
серебряной пули. В случае необходимости ему следовало отбиваться от меня -
пусть даже штыком - и продолжать стрелять. А этот... Он бежал ко мне,
взывая к аллаху своей еретической секты.
Мои мышцы сжались, и я рывком бросился на него. Проскользнув под
штыком, под дулом, я ударил сарацина так, что выбил оружие. Но
недостаточно сильно, чтобы свалить его. Он устоял, вцепился в мое тело и
повис.
Я полукругом занес левую заднюю лапу за его щиколотку и толкнул. Он
упал, я оказался сверху. Позиция, к которой всегда должен стремиться
ввязавшийся в рукопашную оборотень. Я мотнул головой и, оставив на его
руке глубокую рану, вырвался из захвата.
Но прежде, чем я успел расставить все точки над "и", навалились еще
трое. Их саперные лопатки заходили взад-вперед, вонзались мне в ребра
снова и снова. Обучали их вшиво. Я прогрыз себе дорогу из этой "кучи малы"
(к тому времени их накопилось уже с полдюжины) и вырвался на свободу.
Сквозь запах пота и крови я уловил еле слышное дуновение духов
"Шанель N 5".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80