Про себя я рассмеялся. Вирджиния, оседлав метлу, в футе над
землей на скорости обогнула свалку и была уже в Тролльбурге. Теперь моя
задача - унести ноги и увести погоню. И при этом не словить серебряную
пулю.
Я завыл, чтобы поиздеваться над теми, кто высыпал из стоящих вдали
зданий. И прежде, чем припустить через поле, дал хорошенько рассмотреть
себя. Я бежал не спеша, так, чтобы они не потеряли меня, делая зигзаги,
чтобы в меня не попали. Спотыкаясь и вопя, они мчались следом.
Все, что могли они знать - совершен налет десантников. Их патрули
перегруппировались, весь гарнизон был поднят по тревоге. Но наверняка
никто, за исключением нескольких отобранных офицеров, не знает об ифрите.
И никто из этих офицеров не осведомлен, что мы получили о нем сведения.
Так что догадаться, что мы задумали, невозможно. Может быть, нам удастся
осуществить эту труднейшую операцию...
Что-то внезапно устремилось на меня сверху. Один из проклятых ковров.
Он пикировал, словно ястреб, винтовки выплевывали огонь. Я кинулся по
ближайшей ведущей к лесу тропинке.
Под деревья! Дайте мне хотя бы пол-елочки, тогда я...
Не дали. Я услышал звук прыжков за спиной, учуял едкий запах. И
захотелось скулить. Тигр-оборотень способен мчаться так же быстро, как и
я.
На мгновение вспомнился старик-проводник, который был у меня на
Аляске. Если бы в мгновение ока он оказался здесь! Он был
оборотень-медведь кодьяк. Затем я развернулся и встретил тигра раньше, чем
он успел наброситься на меня.
Это был огромный тигр, фунтов 500, не меньше. В глазах его тлел
огонь, клыки были просто громадные, он занес когтистую лапу, способную
переломить мне хребет. Я кинулся вперед, укусил его и отскочил, прежде чем
он успел ударить. Частью своего сознания я слышал, как враги ломились
через подлесок, пытаясь отыскать меня. Тигр прыгнул. Я уклонился и
бросился к ближайшим зарослям. Возможно, я сумею пробраться там, где он не
сумеет. Он несся между деревьями за мной, бушевал и ревел.
Я увидел узкую щель между двумя гигантскими дубами. Слишком маленькую
для него щель, и кинулся туда. Но она оказалась маловатой и для меня. За
те полсекунды, что я протискивался, он догнал меня. В голове у меня
взорвались и потухли огни.
4
Я находился вне времени и пространства. Само мое тело отделилось от
меня, а может, это я отделился от тела.
Как мог я осознать бесконечную вечность темноты и холода, этой
пустоты, коль скоро у меня не было соответствующих понятий? Как я мог
испытать отчаяние, коль скоро был ни что иное, как точка, затерявшаяся в
пространстве или во времени?.. Нет, даже не так. Ибо здесь не было ничего.
Ничего, что можно было бы осознать, ничего, что можно было бы любить,
ненавидеть или бояться. Ничего, о чем можно было бы хоть как-то поведать
словами. Мертвец ощущал бы себя менее одиноким, ибо единственное, что
существовало во всей вселенной - был я.
Отчаяние.
Но в то же время, а может, на квадриллион лет позже, или и то, и
другое вместе, ко мне пришло сознание еще чего-то.
На меня глядел солипсист. Беспомощный, практически ничего не
осознающий, я мог лишь прикоснуться к его сознанию. Такому бесконечному,
что не оставалось места даже надежде. Я вращался в бурных течениях его
мыслей, слишком чужих, слишком огромных и непонятных, чтобы надеяться на
спасение. Будто слышал урывками рев ледовитого океана. В котором тонул...
...опасность. Этот и те двое. Определенно, они могут быть ужасно
опасны... Не в данный момент, когда они всего лишь способствуют
уничтожению плана, и без того обреченного на уничтожение, нет, позднее,
когда созреет следующий план. Великий план, в котором эта война - всего
лишь первая страница... Что-то в них предостерегает, пусть и слабо, об
опасности...
Если бы только я мог более ясно видеть во времени устранить,
уничтожить... что-то нужно сделать до того, как возникнет и возрастет их
потенциальная возможность... но сейчас я еще не могу ничего... может быть,
как это случается на войне, их убьют... если нет, мне следует запомнить
их, и попробовать сделать что-то позднее... сейчас у меня слишком много
иных дел, я должен сохранить семена, посаженные мною в этом мире...
Вражеские птицы летят во множестве на мои поля... голодные стаи... И орлы,
охраняющие их... (со все возрастающей дикой яростью). Вы попадетесь еще,
птицы, в мои ловушки... и тот, кто выпустил вас!
Так велика была под конец сила его ярости, что я оказался выброшенным
на свободу.
5
Я открыл глаза. И какое-то время чувствовал лишь ужас. Меня спасла
физическая боль, прогнав мысли об уже полученных кошмарах. Прогнав их
туда, где обитают эти кошмары. Их сменила мысль, что после удара я
какое-то время пробыл в бреду.
Человекозверь в своей звериной ипостаси не настолько неуязвим, как
полагает большинство. Кроме таких штучек, как серебро, которое является
биохимическим ядом для процессов метаболизма, осуществляющегося в
измененном, так сказать, полутекучем теле, кроме этого, повреждение
жизненно важного органа может повлечь за собой смерть. Это - как
непрерывная ампутация, если только поблизости не окажется хирурга, который
пришьет вам ампутированное обратно - до того, как отомрут клетки. Мы,
однако, крепкая порода. Я, вероятно, получил удар, который сломал мне шею.
Мой спинной мозг не был безвозвратно поврежден, все заживало с обычной для
зверя скоростью. Беда была в том, что они взяли и тут же превратили меня в
человека - до того, как зажили соответствующие повреждения. Моя голова
упала, меня вырвало.
- Вставай! - чей-то сапог воткнулся мне в ребра. Шатаясь, я поднялся.
Все мое снаряжение тут же убрали подальше. В том числе и фонарик.
Несколько человек держали меня под прицелом своих ружей. Рядом стоял
человек-тигр. В своем человеческом обличьи он достигал почти семи футов
роста и был чудовищно толст. Кося от головной боли, я разглядел на нем
знаки различия эмира. В те времена это было скорее воинское звание, чем
титул, но, как бы то ни было, он был весьма важной персоной.
- Пойдемте, - сказал он и пошел вперед, а я, подталкиваемый, следом.
Я увидел ковры в небе, услышал вой их оборотней, рыщущих в поисках
других американцев. Но меня слишком шатало, чтобы заботиться еще и об
этом.
Мы вошли в город. Его тротуары глухо звучали под нашими сапогами. Мы
шли к центру. Тролльбург не был большим городом. Возможно, некогда в нем
насчитывалось тысяч пять населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
землей на скорости обогнула свалку и была уже в Тролльбурге. Теперь моя
задача - унести ноги и увести погоню. И при этом не словить серебряную
пулю.
Я завыл, чтобы поиздеваться над теми, кто высыпал из стоящих вдали
зданий. И прежде, чем припустить через поле, дал хорошенько рассмотреть
себя. Я бежал не спеша, так, чтобы они не потеряли меня, делая зигзаги,
чтобы в меня не попали. Спотыкаясь и вопя, они мчались следом.
Все, что могли они знать - совершен налет десантников. Их патрули
перегруппировались, весь гарнизон был поднят по тревоге. Но наверняка
никто, за исключением нескольких отобранных офицеров, не знает об ифрите.
И никто из этих офицеров не осведомлен, что мы получили о нем сведения.
Так что догадаться, что мы задумали, невозможно. Может быть, нам удастся
осуществить эту труднейшую операцию...
Что-то внезапно устремилось на меня сверху. Один из проклятых ковров.
Он пикировал, словно ястреб, винтовки выплевывали огонь. Я кинулся по
ближайшей ведущей к лесу тропинке.
Под деревья! Дайте мне хотя бы пол-елочки, тогда я...
Не дали. Я услышал звук прыжков за спиной, учуял едкий запах. И
захотелось скулить. Тигр-оборотень способен мчаться так же быстро, как и
я.
На мгновение вспомнился старик-проводник, который был у меня на
Аляске. Если бы в мгновение ока он оказался здесь! Он был
оборотень-медведь кодьяк. Затем я развернулся и встретил тигра раньше, чем
он успел наброситься на меня.
Это был огромный тигр, фунтов 500, не меньше. В глазах его тлел
огонь, клыки были просто громадные, он занес когтистую лапу, способную
переломить мне хребет. Я кинулся вперед, укусил его и отскочил, прежде чем
он успел ударить. Частью своего сознания я слышал, как враги ломились
через подлесок, пытаясь отыскать меня. Тигр прыгнул. Я уклонился и
бросился к ближайшим зарослям. Возможно, я сумею пробраться там, где он не
сумеет. Он несся между деревьями за мной, бушевал и ревел.
Я увидел узкую щель между двумя гигантскими дубами. Слишком маленькую
для него щель, и кинулся туда. Но она оказалась маловатой и для меня. За
те полсекунды, что я протискивался, он догнал меня. В голове у меня
взорвались и потухли огни.
4
Я находился вне времени и пространства. Само мое тело отделилось от
меня, а может, это я отделился от тела.
Как мог я осознать бесконечную вечность темноты и холода, этой
пустоты, коль скоро у меня не было соответствующих понятий? Как я мог
испытать отчаяние, коль скоро был ни что иное, как точка, затерявшаяся в
пространстве или во времени?.. Нет, даже не так. Ибо здесь не было ничего.
Ничего, что можно было бы осознать, ничего, что можно было бы любить,
ненавидеть или бояться. Ничего, о чем можно было бы хоть как-то поведать
словами. Мертвец ощущал бы себя менее одиноким, ибо единственное, что
существовало во всей вселенной - был я.
Отчаяние.
Но в то же время, а может, на квадриллион лет позже, или и то, и
другое вместе, ко мне пришло сознание еще чего-то.
На меня глядел солипсист. Беспомощный, практически ничего не
осознающий, я мог лишь прикоснуться к его сознанию. Такому бесконечному,
что не оставалось места даже надежде. Я вращался в бурных течениях его
мыслей, слишком чужих, слишком огромных и непонятных, чтобы надеяться на
спасение. Будто слышал урывками рев ледовитого океана. В котором тонул...
...опасность. Этот и те двое. Определенно, они могут быть ужасно
опасны... Не в данный момент, когда они всего лишь способствуют
уничтожению плана, и без того обреченного на уничтожение, нет, позднее,
когда созреет следующий план. Великий план, в котором эта война - всего
лишь первая страница... Что-то в них предостерегает, пусть и слабо, об
опасности...
Если бы только я мог более ясно видеть во времени устранить,
уничтожить... что-то нужно сделать до того, как возникнет и возрастет их
потенциальная возможность... но сейчас я еще не могу ничего... может быть,
как это случается на войне, их убьют... если нет, мне следует запомнить
их, и попробовать сделать что-то позднее... сейчас у меня слишком много
иных дел, я должен сохранить семена, посаженные мною в этом мире...
Вражеские птицы летят во множестве на мои поля... голодные стаи... И орлы,
охраняющие их... (со все возрастающей дикой яростью). Вы попадетесь еще,
птицы, в мои ловушки... и тот, кто выпустил вас!
Так велика была под конец сила его ярости, что я оказался выброшенным
на свободу.
5
Я открыл глаза. И какое-то время чувствовал лишь ужас. Меня спасла
физическая боль, прогнав мысли об уже полученных кошмарах. Прогнав их
туда, где обитают эти кошмары. Их сменила мысль, что после удара я
какое-то время пробыл в бреду.
Человекозверь в своей звериной ипостаси не настолько неуязвим, как
полагает большинство. Кроме таких штучек, как серебро, которое является
биохимическим ядом для процессов метаболизма, осуществляющегося в
измененном, так сказать, полутекучем теле, кроме этого, повреждение
жизненно важного органа может повлечь за собой смерть. Это - как
непрерывная ампутация, если только поблизости не окажется хирурга, который
пришьет вам ампутированное обратно - до того, как отомрут клетки. Мы,
однако, крепкая порода. Я, вероятно, получил удар, который сломал мне шею.
Мой спинной мозг не был безвозвратно поврежден, все заживало с обычной для
зверя скоростью. Беда была в том, что они взяли и тут же превратили меня в
человека - до того, как зажили соответствующие повреждения. Моя голова
упала, меня вырвало.
- Вставай! - чей-то сапог воткнулся мне в ребра. Шатаясь, я поднялся.
Все мое снаряжение тут же убрали подальше. В том числе и фонарик.
Несколько человек держали меня под прицелом своих ружей. Рядом стоял
человек-тигр. В своем человеческом обличьи он достигал почти семи футов
роста и был чудовищно толст. Кося от головной боли, я разглядел на нем
знаки различия эмира. В те времена это было скорее воинское звание, чем
титул, но, как бы то ни было, он был весьма важной персоной.
- Пойдемте, - сказал он и пошел вперед, а я, подталкиваемый, следом.
Я увидел ковры в небе, услышал вой их оборотней, рыщущих в поисках
других американцев. Но меня слишком шатало, чтобы заботиться еще и об
этом.
Мы вошли в город. Его тротуары глухо звучали под нашими сапогами. Мы
шли к центру. Тролльбург не был большим городом. Возможно, некогда в нем
насчитывалось тысяч пять населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80