Все наоборот. Вчера Дьердь насилу уговорил обоих оставить его на страже – шутка ли, столько не спать! Глаза его еще пока слезились, и Жуга, как ни был слаб, распотрошил свой мешок и запарил отвар. Наказал почаще промывать глаза, и только после рухнул и уснул. Зимородок же, ни слова не сказав, устроился у травника под боком, согревая, и тоже вскоре задремал.
– Дьердь?
Тот повернулся на голос. Жуга уже проснулся и теперь сидел, настороженно склонив вихрастую рыжую голову – прислушивался.
– Собак не видно?
– Да спокойно все.
– Чего не разбудил? Поди уж, третьи петухи пропели. Разнежились…
Он встал, прошел к реке, зачерпнул горстью воды и долго пил. Умылся, вытер руки о рубаху. Пригладил волосы.
Заслышав плеск воды, проснулся Зимородок. Дьердь вздохнул и молча принялся раздувать костер.
– Куда пойдем-то, Лис? – спросил он травника, когда с их скудным завтраком было покончено. – Как собирались, в город?
Жуга смел крошки с расстеленной тряпицы и отправил их в рот. Задумался.
– Как ни крути, а в город идти придется, – признал он наконец. – Тебе туда прямая дорога, Зимородку тоже вот помочь надо, пристроить его покамест на первое время. Да и у меня там дела. Только вот, думается мне, неплохо отдохнуть бы нам чуток.
– Здесь постоялый двор недалеко, – сказал вдруг Зимородок. – Вот только дорого, наверно…
– Да не дороже денег… А откуда ты знаешь?
– Так, – он потупился. – Просто – знаю.
Некоторое время они молча собирались в дорогу, чистили котелок, заливали костер.
– Жуга! – позвал вдруг Зимородок.
– Что? – обернулся тот.
– Я… я с тобой хочу.
– Ну, так пошли.
Тот долго не отвечал, сосредоточенно о чем-то размышляя.
– Я города боюсь, – сказал он, наконец. – Уж лучше я тут останусь. Там, на дворе кузнец живет, может, возьмет в ученики.
– Толковый мастер-то?
– Да, вроде бы.
– Ну ладно. – Жуга вскинул котомку. – Был бы только человек хороший, а остальное… Будь по-твоему.
Парнишка придвинулся поближе.
– Жуга…
– Ну?
Тот помолчал, кусая губы.
– Если тебе не трудно… Погладь меня еще разок, а?
Жуга помедлил и вдруг влепил мальчишке такую затрещину, что тот лишь чудом не свалился в воду. Мгновенье Зимородок ошарашенно смотрел травнику в глаза, затем набросился, вцепился пальцами в рубаху. Два тела, рухнув, покатились по песку. Парнишка оказался сверху, зарычал, оскалился. Жуга вдруг рассмеялся, вывернулся ловко и взъерошил пятерней его белые волосы.
– Ну вот, совсем другое дело! – усмехнулся он. Зимородок медленно приходил в себя, с недоуменьем глядя на Жугу. Здесь не было ни злобы, ни насмешки, здесь было что-то новое, сродни всем тем щенячьим дракам и забавам, которые давно уж стерлись в памяти, и только изредка вдруг вспоминались с тянущей тоской. И все же…
Жуга уселся, подбирая ноги под себя, и долго молчал, глядя на свое отраженье в холодном зеркале реки.
– Смотри – река, – сказал он Зимородку. – Вчера мы были там, но сегодня там другая вода. Нельзя два раза окунуться в ту же воду. Вчера я гладил пса, теперь ты человек, так не ищи пути назад. Назад дороги нет, ты понимаешь?
Зимородок молчал.
– Мир человека темен и жесток. Учись бороться, Снежок, – говорил меж тем Жуга. – Делай, что хочешь, только другим не мешай. А ласка… Друзья, любимая – все само придет. Псы тоже вон тебя не очень-то ласкали.
– Я понял, – медленно ответил тот. – Но ты… Ты ведь тоже мой друг?
Жуга вздохнул.
– Надеюсь, что – да, – ответил он.
Зимородок прищурился в хитрой усмешке:
– И ты больше не ударишь меня?
Жуга пожал плечами:
– Кто знает!
– Ну, тогда – держись!
Снежок вскочил, и Жуга кувырком полетел на песок.
* * *
Никогда не угадаешь, кого сегодня занесет на постоялый двор! Позавчера прошел большой торговый обоз, вчера – лишь пара верховых, а вот сегодня – трое странников остановились погостить. Один чернявый и с клинком у пояса, а два других – те малость потощее будут, и похожи меж собой, может, братья, а может, еще какие родичи. Да кто их разберет. Да все равно кто, лишь бы платили, да столы не ломали.
Хозяин вбил пробку обратно в бочку, подхватил наполненные кружки и двинулся к столу, не переставая говорить.
– Вот пиво, как заказывали! А попозже и ужин приспеет. Откуда идете? Издалека? Торопитесь, небось? Ну-ну… А то, так оставайтесь на ночлег, сеновал вам постелю. Дороги нынче опасные, да и ночи холодные. Ну, вам с саблей бояться нечего… А вот говорят еще, – придвинулся он ближе, – что будто бы собаки нынешней весной уж больно озоруют.
– Дело говорят, – кивнул чернявый. Потер рукой глаза, поправил саблю. – Видели мы их. Что правда, то правда – совсем озверели.
– Вот и я о том же! – взмахнул рукой кабатчик. – Ночами из дому не выйдешь – боязно… Вот у меня, к примеру взять, недавно пес в хозяйстве был! Ох и пес был, доложу я вам! Умный – страсть, не поверите! Да молодой еще, горячий, вот и сбежал к таким вот, в стаю… Даст бог, не пропадет, вернется к лету. Вы, может, видели его – такой весь белый, словно снег? Тут где-то должен бегать.
Парнишка, что был младше всех, глотнул из кружки, сморщился и опустил ее на стол. Кабатчик усмехнулся понимающе. Пацан еще. Известное дело – пиво по первому разу никому не нравится. Чернявый покосился на хозяина и тоже усмехнулся за компанию.
– А как же, видели! – ответил он.
А рыжий странник вдруг добавил:
– Он не вернется.
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ 8
В маленьких глазах медведя явственно читалось удивление.
«Я думал, ты убил его.»
– Кого? Дьердя?
«Да. Это выглядит так, будто ты дал ему жизнь взаймы.»
– Он с лихвой вернул мне долг, – ответил Жуга, вновь развязывая свой мешок. – Спас жизнь и мне, и Зимородку. А еще учил меня сражаться на саблях. Я расстался с ним в Маргене – он собирался там наняться к кому-нибудь в охрану. Больше я о нем не слыхал.
Медведь сосредоточенно обнюхал протянутый травником берестяной короб, запустил в него лапу, выволок сочившийся медом кусок и принялся его жевать вместе с сотами. Проглотил и вытащил из короба еще один. Довольно урча, облизал широченную липкую лапу.
«Ах– р… Удружил. Славный медок.»
Травник усмехнулся.
– Как-то раз из-за этого самого меда я попал в такую переделку!
«Твой меч… Откуда он взялся? Ты не рассказывал, откуда он у тебя.»
– Это было в городе, перед войной. Я не думал… не хотел, – сказал Жуга и опустил глаза. – Так получилось.
«Также, как и с медом?»
– Да. И эти две вещи чуть меня не погубили.
ПРАХ И ПЕПЕЛ
– Дурная пора. Чего? А, злобно! Ну, дык!… а как еще назвать весну, нагрянувшую в город? Вот то-то… Это наверно где-нибудь в лесу или в полях весенняя пора – сплошное любованье: там, ручьи, проталинки и птичьи голоса, ну просто рай земной, ни больше, и ни меньше, а здесь у вас весна – просто бедствие какое-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
– Дьердь?
Тот повернулся на голос. Жуга уже проснулся и теперь сидел, настороженно склонив вихрастую рыжую голову – прислушивался.
– Собак не видно?
– Да спокойно все.
– Чего не разбудил? Поди уж, третьи петухи пропели. Разнежились…
Он встал, прошел к реке, зачерпнул горстью воды и долго пил. Умылся, вытер руки о рубаху. Пригладил волосы.
Заслышав плеск воды, проснулся Зимородок. Дьердь вздохнул и молча принялся раздувать костер.
– Куда пойдем-то, Лис? – спросил он травника, когда с их скудным завтраком было покончено. – Как собирались, в город?
Жуга смел крошки с расстеленной тряпицы и отправил их в рот. Задумался.
– Как ни крути, а в город идти придется, – признал он наконец. – Тебе туда прямая дорога, Зимородку тоже вот помочь надо, пристроить его покамест на первое время. Да и у меня там дела. Только вот, думается мне, неплохо отдохнуть бы нам чуток.
– Здесь постоялый двор недалеко, – сказал вдруг Зимородок. – Вот только дорого, наверно…
– Да не дороже денег… А откуда ты знаешь?
– Так, – он потупился. – Просто – знаю.
Некоторое время они молча собирались в дорогу, чистили котелок, заливали костер.
– Жуга! – позвал вдруг Зимородок.
– Что? – обернулся тот.
– Я… я с тобой хочу.
– Ну, так пошли.
Тот долго не отвечал, сосредоточенно о чем-то размышляя.
– Я города боюсь, – сказал он, наконец. – Уж лучше я тут останусь. Там, на дворе кузнец живет, может, возьмет в ученики.
– Толковый мастер-то?
– Да, вроде бы.
– Ну ладно. – Жуга вскинул котомку. – Был бы только человек хороший, а остальное… Будь по-твоему.
Парнишка придвинулся поближе.
– Жуга…
– Ну?
Тот помолчал, кусая губы.
– Если тебе не трудно… Погладь меня еще разок, а?
Жуга помедлил и вдруг влепил мальчишке такую затрещину, что тот лишь чудом не свалился в воду. Мгновенье Зимородок ошарашенно смотрел травнику в глаза, затем набросился, вцепился пальцами в рубаху. Два тела, рухнув, покатились по песку. Парнишка оказался сверху, зарычал, оскалился. Жуга вдруг рассмеялся, вывернулся ловко и взъерошил пятерней его белые волосы.
– Ну вот, совсем другое дело! – усмехнулся он. Зимородок медленно приходил в себя, с недоуменьем глядя на Жугу. Здесь не было ни злобы, ни насмешки, здесь было что-то новое, сродни всем тем щенячьим дракам и забавам, которые давно уж стерлись в памяти, и только изредка вдруг вспоминались с тянущей тоской. И все же…
Жуга уселся, подбирая ноги под себя, и долго молчал, глядя на свое отраженье в холодном зеркале реки.
– Смотри – река, – сказал он Зимородку. – Вчера мы были там, но сегодня там другая вода. Нельзя два раза окунуться в ту же воду. Вчера я гладил пса, теперь ты человек, так не ищи пути назад. Назад дороги нет, ты понимаешь?
Зимородок молчал.
– Мир человека темен и жесток. Учись бороться, Снежок, – говорил меж тем Жуга. – Делай, что хочешь, только другим не мешай. А ласка… Друзья, любимая – все само придет. Псы тоже вон тебя не очень-то ласкали.
– Я понял, – медленно ответил тот. – Но ты… Ты ведь тоже мой друг?
Жуга вздохнул.
– Надеюсь, что – да, – ответил он.
Зимородок прищурился в хитрой усмешке:
– И ты больше не ударишь меня?
Жуга пожал плечами:
– Кто знает!
– Ну, тогда – держись!
Снежок вскочил, и Жуга кувырком полетел на песок.
* * *
Никогда не угадаешь, кого сегодня занесет на постоялый двор! Позавчера прошел большой торговый обоз, вчера – лишь пара верховых, а вот сегодня – трое странников остановились погостить. Один чернявый и с клинком у пояса, а два других – те малость потощее будут, и похожи меж собой, может, братья, а может, еще какие родичи. Да кто их разберет. Да все равно кто, лишь бы платили, да столы не ломали.
Хозяин вбил пробку обратно в бочку, подхватил наполненные кружки и двинулся к столу, не переставая говорить.
– Вот пиво, как заказывали! А попозже и ужин приспеет. Откуда идете? Издалека? Торопитесь, небось? Ну-ну… А то, так оставайтесь на ночлег, сеновал вам постелю. Дороги нынче опасные, да и ночи холодные. Ну, вам с саблей бояться нечего… А вот говорят еще, – придвинулся он ближе, – что будто бы собаки нынешней весной уж больно озоруют.
– Дело говорят, – кивнул чернявый. Потер рукой глаза, поправил саблю. – Видели мы их. Что правда, то правда – совсем озверели.
– Вот и я о том же! – взмахнул рукой кабатчик. – Ночами из дому не выйдешь – боязно… Вот у меня, к примеру взять, недавно пес в хозяйстве был! Ох и пес был, доложу я вам! Умный – страсть, не поверите! Да молодой еще, горячий, вот и сбежал к таким вот, в стаю… Даст бог, не пропадет, вернется к лету. Вы, может, видели его – такой весь белый, словно снег? Тут где-то должен бегать.
Парнишка, что был младше всех, глотнул из кружки, сморщился и опустил ее на стол. Кабатчик усмехнулся понимающе. Пацан еще. Известное дело – пиво по первому разу никому не нравится. Чернявый покосился на хозяина и тоже усмехнулся за компанию.
– А как же, видели! – ответил он.
А рыжий странник вдруг добавил:
– Он не вернется.
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ 8
В маленьких глазах медведя явственно читалось удивление.
«Я думал, ты убил его.»
– Кого? Дьердя?
«Да. Это выглядит так, будто ты дал ему жизнь взаймы.»
– Он с лихвой вернул мне долг, – ответил Жуга, вновь развязывая свой мешок. – Спас жизнь и мне, и Зимородку. А еще учил меня сражаться на саблях. Я расстался с ним в Маргене – он собирался там наняться к кому-нибудь в охрану. Больше я о нем не слыхал.
Медведь сосредоточенно обнюхал протянутый травником берестяной короб, запустил в него лапу, выволок сочившийся медом кусок и принялся его жевать вместе с сотами. Проглотил и вытащил из короба еще один. Довольно урча, облизал широченную липкую лапу.
«Ах– р… Удружил. Славный медок.»
Травник усмехнулся.
– Как-то раз из-за этого самого меда я попал в такую переделку!
«Твой меч… Откуда он взялся? Ты не рассказывал, откуда он у тебя.»
– Это было в городе, перед войной. Я не думал… не хотел, – сказал Жуга и опустил глаза. – Так получилось.
«Также, как и с медом?»
– Да. И эти две вещи чуть меня не погубили.
ПРАХ И ПЕПЕЛ
– Дурная пора. Чего? А, злобно! Ну, дык!… а как еще назвать весну, нагрянувшую в город? Вот то-то… Это наверно где-нибудь в лесу или в полях весенняя пора – сплошное любованье: там, ручьи, проталинки и птичьи голоса, ну просто рай земной, ни больше, и ни меньше, а здесь у вас весна – просто бедствие какое-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165