Жуга успел за это время посетить обжорный ряд, где прикупил пирожков с требухой, и после перебрал почти что весь товар в трех лавках с травами и снадобьями. Купил он, впрочем, мало, все больше морщился, ругаясь втихомолку: торговцы травами здесь оказались сплошь, как на подбор, жулье и шарлатаны.
Под вечер грохнуло, потоком хлынул дождь. Корчма была полна народу. Шварц в вымокшей насквозь, но чистой рясе сидел на прежнем месте возле лестницы. Какой-то друг или знакомый, из состраданья, не иначе, угостил его пивком – на столе перед ним были полупустая кружка и длинный, дочиста обглоданный скелет сушеного рыбца. Отмытая в реке монашья борода изрядно распушилась, приобрела вполне приличный пепельный оттенок; Шварц вычесал из шевелюры жженые волосья, и теперь лишь опаленные брови напоминали о рассказаной им истории.
Влана тоже была здесь, помахала рукою, завидев Жугу. На лавке рядом с ней лежал рогожный куль, разрезанный в накидку. С рогожи капало.
Жуга присел за стол.
– Пьешь? – он кивнул монаху.
– Пью, – печально согласился тот. – Грешен есть. Моя вина.
– Это я его угостила, – поспешно вмешалась Влана. – Мы тут говорили…
– Дожили, – поворчал Жуга, снимая с плеч котомку, – монаху девка пива ставит… Давно сидите-то?
– Недавно. С полчаса, – ответил тот.
– Три кружки, стало быть, – отметил про себя Жуга. – Хозяин! Ладош! Эй!
Тот обернулся из-за стойки. Прищурился.
– Чего там?
– За этих я плачу. Только пива больше не надо.
– А что подать-то в таком разе? – Он подошел, вытирая передником руки, и остановился в ожидании. Жуга порылся в кошельке.
– Похлебки дай и каши. Гречневой. Большую миску.
– С рыбой?
– С мясом.
– И что ж, – он усмехнулся, – всухомятку, стало быть, все есть-то будете?
– Ну… а, ладно, черт с тобой, – Жуга махнул рукой, – давай неси и пива тоже.
– Сколько?
– Две кружки.
– Три, – сказала Влана.
– С вами по миру пойдешь, – усмехнулся Жуга. Повернулся к Ладошу. – Сколько там?
– Ну, ежели вам с пивом… Два на десять менок.
– Однако ж, дорого… На четверик. А на сдачу рыбки нам сообрази сушеной.
Хозяин ушел.
– Богато живешь, Лис, – с оттенком легкой зависти заметил брат Бертольд. – Работал зиму-то, небось?
– Всякое бывало.
– Лис? – девушка нахмурилась. – Почему Лис?
– Прозвали так, – Жуга пожал плечами. – А что, не похож?
– Нет. Вот разве, рыжий только.
– Спасибо хоть на том, – Жуга поворотился к Шварцу. – Ну, что, тебя не тронули сегодня?
– Благодаренье богу, нет, – ответил тот. Вздохнул.
В дымящем блюде принесли похлебку. Жуга вынул нож, достал из сумки и нарезал хлеба. Взялись за ложки.
– Мне бы хотелось осмотреть ту яму, – сказал Жуга, когда черед дошел до каши.
– Никак не можно, – брат Бертольд облизал ложку и сыто отдулся. Глотнул пивка и взялся за рыбца. – Монахи в келью нас не пустят, а если самому пробраться, тоже все едино – яма-то засыпана.
– Ну, а про тех двоих ты что-то вспомнил?
Шварц торопливо перекрестился рыбьим хвостиком.
– Спаси меня боже, вспоминать! Темно там было. Сильные, аки беси. Ростом малые – мне вот по сюда. А! вот еще – за бороду, я помню, ухватил того, с ножом. Рога еще там были у него…
– Хватит, – поморщился Жуга, – гляжу, еще кружка, так ты и про копыта вспомнишь. Н-да…
Монах растерянно примолк.
– Чего ж мне делать-то, Жуга? – спросил он наконец.
– Посмотрим утром. Я здесь комнату заказал, да вижу, что еще одну надо. Ты все еще не при деньгах? – Бертольд поспешно замотал головой. – Так, – Жуга нахмурился. – Ладно. Сниму я на ночь комнату тебе.
– Это что, мне одному опять?! – подпрыгнул тот. – Я не… я… да они ж меня…
– Да не ори ты. Я рядом буду, за стеной.
– Ну, да! Ты с девкой миловаться будешь, а я – всю ночь сиди, дрожи?
– Замолкни, – коротко сказал Жуга. – Не знаю, что ты натворил, и кто тебе за это хочет глотку перерезать, если не врешь. Чтоб тебе помочь, новой напасти дождаться надо.
– А я, получается, наживкой в таком разе буду?!
Жуга поднял взгляд и усмехнулся.
– Кому сейчас легко?
Гроза прошла. За окнами стемнело. Жуга поднялся и прошел к хозяину. Тот глянул вопросительно.
– Чего угодно?
– Бадью с водой и комнату.
– Еще одну?
– Угу. И вот еще что… Кто такой Кинкаш Деже?
– Кинкаш Деже? Сын Милоша Деже, боярина из Клуж-Напоки. Это с его ребятами ты поцапался сегодня. Он тоже, кстати говоря, тут комнату снимает, уже четвертый день. Да только не видать его сегодня что-то. А ты и впрямь Жуга?
– Впрямь, вкось, какая разница, – ответил тот. – А что?
– Да так, – пожал плечами Ладош, – ничего.
* * *
Бадья с водой дымилась посреди комнаты. Жуга поставил посох в угол, швырнул котомку на кровать. Отлил воды из принесенного с собой кувшина в кружку. Влана молчала.
– Мойся пока, – Жуга кивнул ей на бадью и протянул брусочек мыла.
– Но я не… Видишь ли, я сейчас…
– Я не для этого прошу.
– Ладно, – кивнула та. Нащупала завязки юбки. – Ты выйдешь?
– Нет, – Жуга покачал головой и пояснил. – Так надо.
Обострившееся обоняние травника еще на рынке уловило исходящий от девушки едва заметный характерный острый запах. Теперь же ясно можно было разглядеть и прочие признаки надвигающейся болезни. Огневка-сыпь. Жуга ругнулся про себя, недобрым словом помянувщи дуру повитуху, вздохнул и молча вывернул мешок. Достал и развернул тряпицу. Мелко нашинкованая смесь сухой травы, шурша, посыпалась на воду. Влана настороженно покосилась не него.
– Зачем это?
– Так надо. Ты мойся, мойся. И запоминай. Вот это, – он вытащил другой, поменьше, сверток, – будешь дважды в день запаривать и пить. Щепоть на кружку. Я сам готовил, можешь не бояться.
– А что это?
– Чтоб молоко скорее высохло. Болит, небось, в груди?
Влана покраснела.
– Н-да, – Жуга взъерошил волосы рукой. – Вот. Это тоже заваривай и растирайся на ночь. Боль… ну… которая там, тоже пройдет. Не перепутай только.
– Жуга, – девушка потупилась. Закусила губу. – Ты… Я хочу сказать, это был не твой… не твоя…
– Знаю, – отмахнулся тот. – Знаю.
– Откуда?
– Оттуда, – буркнул травник. – Я, может, неуч и дурак, но до девяти считать еще умею. Не было ему столько… Ладно, вылезай. Я отвернусь.
Жуга дождался, пока Влана не залезла под одеяло, раскрыл окно, с натугой приподнял бадью и вылил позеленевшую воду на улицу. Снаружи заматерились. Жуга захлопнул раму, погасил свечу и тоже забрался на кровать. Улегся спина к спине.
– Жуга, – позвала девушка негромко.
– М-м?
– Зачем ты няньчишься со мной, коль знаешь?
Жуга пожал плечами. В постели это получилось плохо.
– Бог знает, зачем.
– Ты вспоминал обо мне?
– Нет.
– Я… наверное, мне нельзя было так. Но как растить ребенка одной, без дома, без семьи, без денег?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Под вечер грохнуло, потоком хлынул дождь. Корчма была полна народу. Шварц в вымокшей насквозь, но чистой рясе сидел на прежнем месте возле лестницы. Какой-то друг или знакомый, из состраданья, не иначе, угостил его пивком – на столе перед ним были полупустая кружка и длинный, дочиста обглоданный скелет сушеного рыбца. Отмытая в реке монашья борода изрядно распушилась, приобрела вполне приличный пепельный оттенок; Шварц вычесал из шевелюры жженые волосья, и теперь лишь опаленные брови напоминали о рассказаной им истории.
Влана тоже была здесь, помахала рукою, завидев Жугу. На лавке рядом с ней лежал рогожный куль, разрезанный в накидку. С рогожи капало.
Жуга присел за стол.
– Пьешь? – он кивнул монаху.
– Пью, – печально согласился тот. – Грешен есть. Моя вина.
– Это я его угостила, – поспешно вмешалась Влана. – Мы тут говорили…
– Дожили, – поворчал Жуга, снимая с плеч котомку, – монаху девка пива ставит… Давно сидите-то?
– Недавно. С полчаса, – ответил тот.
– Три кружки, стало быть, – отметил про себя Жуга. – Хозяин! Ладош! Эй!
Тот обернулся из-за стойки. Прищурился.
– Чего там?
– За этих я плачу. Только пива больше не надо.
– А что подать-то в таком разе? – Он подошел, вытирая передником руки, и остановился в ожидании. Жуга порылся в кошельке.
– Похлебки дай и каши. Гречневой. Большую миску.
– С рыбой?
– С мясом.
– И что ж, – он усмехнулся, – всухомятку, стало быть, все есть-то будете?
– Ну… а, ладно, черт с тобой, – Жуга махнул рукой, – давай неси и пива тоже.
– Сколько?
– Две кружки.
– Три, – сказала Влана.
– С вами по миру пойдешь, – усмехнулся Жуга. Повернулся к Ладошу. – Сколько там?
– Ну, ежели вам с пивом… Два на десять менок.
– Однако ж, дорого… На четверик. А на сдачу рыбки нам сообрази сушеной.
Хозяин ушел.
– Богато живешь, Лис, – с оттенком легкой зависти заметил брат Бертольд. – Работал зиму-то, небось?
– Всякое бывало.
– Лис? – девушка нахмурилась. – Почему Лис?
– Прозвали так, – Жуга пожал плечами. – А что, не похож?
– Нет. Вот разве, рыжий только.
– Спасибо хоть на том, – Жуга поворотился к Шварцу. – Ну, что, тебя не тронули сегодня?
– Благодаренье богу, нет, – ответил тот. Вздохнул.
В дымящем блюде принесли похлебку. Жуга вынул нож, достал из сумки и нарезал хлеба. Взялись за ложки.
– Мне бы хотелось осмотреть ту яму, – сказал Жуга, когда черед дошел до каши.
– Никак не можно, – брат Бертольд облизал ложку и сыто отдулся. Глотнул пивка и взялся за рыбца. – Монахи в келью нас не пустят, а если самому пробраться, тоже все едино – яма-то засыпана.
– Ну, а про тех двоих ты что-то вспомнил?
Шварц торопливо перекрестился рыбьим хвостиком.
– Спаси меня боже, вспоминать! Темно там было. Сильные, аки беси. Ростом малые – мне вот по сюда. А! вот еще – за бороду, я помню, ухватил того, с ножом. Рога еще там были у него…
– Хватит, – поморщился Жуга, – гляжу, еще кружка, так ты и про копыта вспомнишь. Н-да…
Монах растерянно примолк.
– Чего ж мне делать-то, Жуга? – спросил он наконец.
– Посмотрим утром. Я здесь комнату заказал, да вижу, что еще одну надо. Ты все еще не при деньгах? – Бертольд поспешно замотал головой. – Так, – Жуга нахмурился. – Ладно. Сниму я на ночь комнату тебе.
– Это что, мне одному опять?! – подпрыгнул тот. – Я не… я… да они ж меня…
– Да не ори ты. Я рядом буду, за стеной.
– Ну, да! Ты с девкой миловаться будешь, а я – всю ночь сиди, дрожи?
– Замолкни, – коротко сказал Жуга. – Не знаю, что ты натворил, и кто тебе за это хочет глотку перерезать, если не врешь. Чтоб тебе помочь, новой напасти дождаться надо.
– А я, получается, наживкой в таком разе буду?!
Жуга поднял взгляд и усмехнулся.
– Кому сейчас легко?
Гроза прошла. За окнами стемнело. Жуга поднялся и прошел к хозяину. Тот глянул вопросительно.
– Чего угодно?
– Бадью с водой и комнату.
– Еще одну?
– Угу. И вот еще что… Кто такой Кинкаш Деже?
– Кинкаш Деже? Сын Милоша Деже, боярина из Клуж-Напоки. Это с его ребятами ты поцапался сегодня. Он тоже, кстати говоря, тут комнату снимает, уже четвертый день. Да только не видать его сегодня что-то. А ты и впрямь Жуга?
– Впрямь, вкось, какая разница, – ответил тот. – А что?
– Да так, – пожал плечами Ладош, – ничего.
* * *
Бадья с водой дымилась посреди комнаты. Жуга поставил посох в угол, швырнул котомку на кровать. Отлил воды из принесенного с собой кувшина в кружку. Влана молчала.
– Мойся пока, – Жуга кивнул ей на бадью и протянул брусочек мыла.
– Но я не… Видишь ли, я сейчас…
– Я не для этого прошу.
– Ладно, – кивнула та. Нащупала завязки юбки. – Ты выйдешь?
– Нет, – Жуга покачал головой и пояснил. – Так надо.
Обострившееся обоняние травника еще на рынке уловило исходящий от девушки едва заметный характерный острый запах. Теперь же ясно можно было разглядеть и прочие признаки надвигающейся болезни. Огневка-сыпь. Жуга ругнулся про себя, недобрым словом помянувщи дуру повитуху, вздохнул и молча вывернул мешок. Достал и развернул тряпицу. Мелко нашинкованая смесь сухой травы, шурша, посыпалась на воду. Влана настороженно покосилась не него.
– Зачем это?
– Так надо. Ты мойся, мойся. И запоминай. Вот это, – он вытащил другой, поменьше, сверток, – будешь дважды в день запаривать и пить. Щепоть на кружку. Я сам готовил, можешь не бояться.
– А что это?
– Чтоб молоко скорее высохло. Болит, небось, в груди?
Влана покраснела.
– Н-да, – Жуга взъерошил волосы рукой. – Вот. Это тоже заваривай и растирайся на ночь. Боль… ну… которая там, тоже пройдет. Не перепутай только.
– Жуга, – девушка потупилась. Закусила губу. – Ты… Я хочу сказать, это был не твой… не твоя…
– Знаю, – отмахнулся тот. – Знаю.
– Откуда?
– Оттуда, – буркнул травник. – Я, может, неуч и дурак, но до девяти считать еще умею. Не было ему столько… Ладно, вылезай. Я отвернусь.
Жуга дождался, пока Влана не залезла под одеяло, раскрыл окно, с натугой приподнял бадью и вылил позеленевшую воду на улицу. Снаружи заматерились. Жуга захлопнул раму, погасил свечу и тоже забрался на кровать. Улегся спина к спине.
– Жуга, – позвала девушка негромко.
– М-м?
– Зачем ты няньчишься со мной, коль знаешь?
Жуга пожал плечами. В постели это получилось плохо.
– Бог знает, зачем.
– Ты вспоминал обо мне?
– Нет.
– Я… наверное, мне нельзя было так. Но как растить ребенка одной, без дома, без семьи, без денег?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165