Обугленный ее остов поглотила вода. Из мореходов не спасся почти никто.
Хрустальный шар это видел.
Днем позже разыгралась буря. Холодный ветер разметал забытый костер цыган-степняков, чья потрепанная кибитка притулилась у дороги, раздул тлеющие угли и швырнул их под колеса. Минуту спустя огонь охватил повозку.
Хрустальный шар и это видел.
А вечером на городском рынке какой-то бродяга на спор ходил по углям. Ближе к ночи вор срезал у него кошель.
И это хрустальный шар тоже видел.
* * *
Викинг Яльмар Эльдьяурсон – двести фунтов крепких мышц и косая сажень в плечах – с грохотом поставил на стол пустую кружку и вытер губы рукавом.
– Эй, хозяин! – крикнул он. – Неси еще!
Пиво принесли. Яльмар сгреб рукою кружку и залпом отхлебнул чуть ли не половину. Хозяин таверны почему-то не спешил уходить, хотя и стоял молча. Норвег повернул голову.
– Чего тебе?
– Гони деньги, варяг, – толстяк нервно потеребил нож на поясе. – Ты заплатил только за четыре пива.
Яльмар нахмурился. В другое время кабатчик мог бы нарваться на неприятности, но не сейчас. Портовая крыса… Викинг покосился на груду пустых кружек, сдвинутых на край стола, нашарил в кошеле какую-то монету и бросил ее на стол. Монета оказалась серебряной. Хозяин сгреб ее и удалился, что-то бурча про себя. Яльмар хлебнул еще, поморщился и хмурым взглядом обвел задымленное помещение.
Миновал полдень. Впрочем, догадаться об этом смог бы далеко не каждый – маленькое, затянутое бычьим пузырем оконце почти не пропускало серый свет зимнего дня; лишь колокол на башне с часами возвестил о его наступлении двенадцатью гулкими ударами, да и те потонули в грохоте прибоя – на море сегодня было неспокойно.
Три фонаря под потолком еле разгоняли мрак по углам. Четвертый не горел. Было холодно. Натужный треск поленьев навевал входящему мысли о тепле и уюте, но один лишь взгляд на камин пускал их по ветру – плясавший там робкий огонек, казалось, сам себя не мог согреть. Таверна в Галленском порту – ободранная двухэтажная домина с огромным красным флюгером вместо вывески в этот неурочный час отнюдь не страдала от наплыва посетителей. Она и вовсе пустовала бы, не появись этим утром на рейде два торговых когга с юга. К вечеру полутемное, заставленное низкими липкими столами помещение заполняли все, кому не лень – матросы, рыбаки, торговцы, портовые пьяницы, игроки, наемники и жулики всех мастей – двери были открыты для всех и каждого, – но сейчас лишь дюжина матросов заявилась промочить глотки. Ближе к огню шла игра – там бросали кости, спорили и безбожно ругались. Четверо местных рыбаков за столиком в углу обсуждали какие-то свои дела. Изредка кто-нибудь косился на викинга и тут же поспешно отводил взгляд: Яльмар опрокидывал кружку за кружкой, молча напиваясь в угрюмом одиночестве, и в компании, похоже, не нуждался.
Дверь скрипнула, отворяясь, и с шумом захлопнулась. В таверне заоглядывались.
Вошедший не был моряком. Не был он и горожанином – худой, нескладный парень лет двадцати, безусый и безбородый; он вошел, неуверенно озираясь, и, завидев камин, направился к нему.
Погода, похоже, и не думала исправляться. И обувь и одежда у странника промокли насквозь. Спутанные рыжие волосы свисали липкими сосульками. Шляпы он не носил; старый нагольный тулуп, холщовая рубашка, штаны да пара башмаков составляли все его имущество. Он постоял у огня, грея озябшие руки, затем стянул набухший водою полушубок и уселся на скамейку поближе к очагу с явным намерением обсушиться.
Хозяин таверны смерил незнакомца презрительным взглядом – беднота! – и вразвалочку подошел к нему.
– Чего надо? – с кривой ухмылкой спросил он, уперев кулаки в стол.
Пришелец медленно повернул голову. Взгляд его пронзительно-синих глаз был холоден и равнодушен.
– А что предложишь? – в тон вопросу прозвучал ответ.
Кабатчик плюнул в огонь.
– Рыба, пунш, солонина и пиво. Если не нравится – можешь убираться ко всем чертям. Если есть, чем платить, – сиди. Ну?
– Рыбу, – помедлив, сказал тот. – И хлеба.
– Две менки.
Парень разжал ладонь. Две мелкие монетки легли на неровные доски столешницы. Хозяин сгреб их волосатой рукой и замешкался на миг, взглядом зацепив диковинный браслет у того на запястье – вещица была грубоватой работы, но черный камень, оправленный в тусклый зеленоватый металл, невольно завораживал глаз затейливой игрою красных сполохов. Ничего не сказав, кабатчик угрюмо кивнул и скрылся за кухонной занавеской, где шкворчало и шипело, и откуда в таверну ползли облака маслянистого чада. Вскоре он вернулся, неся обгрызенную деревянную миску с золотистым рыбьим боком и сухую лепешку.
– На.
Парень кивнул и, отломив от лепешки изрядный кусок, принялся за еду.
– Хей, приятель!
Странник повернулся на голос. Два матроса, уже изрядно поднабравшиеся, устраивались на скамье напротив.
– Ты откуда такой рыжий? Нездешний, да?
Тот молча проглотил кусок и отломил другой. Приятели переглянулись.
– Хей, тебя не учили здороваться?
Парень поднял взгляд.
– А тебя?
За соседним столом послышались смешки. Один из матросов – тот, что пониже, – побагровел и сжал кулаки.
– Ну, ты…
– Погоди! – осадил его второй – долговязый малый с серьгой в левом ухе и синеватой наколкой на левой руке. Ощерился щербатой ухмылкой и вынул из кармана игральный роговой стаканчик. Подбросил на ладони кости.
– Сыграем, рыжий?
Тот покачал головой.
– Я не играю.
– Что ж так? Не умеешь?
– Не хочу.
– Ну, один-то разок можно. Уважь старика, – он выложил на стол монетку. – По маленькой, а?
– У меня нет денег.
– Нну-у? – физиономия моряка вытянулась в притворном изумлении. Вокруг снова заусмехались – теперь уже вся таверна с интересом ожидала, чем все это кончится. – Нет денег, говоришь? Ай-яй-яй… А ты браслет свой поставь! С камушком который…
Парнишка вздрогнул и снова помотал головой:
– Нет.
– Да брось ты ломаться! – разгоряченный выпивкой моряк все больше раздражался. Кости брякнули в стаканчике раз, другой, и выкатились на стол. Все невольно подались вперед. – Ого! – радостно вскричал долговязый. – Парень, да тебе везет: гляди – пять и четыре! Готов спорить, что ты выбросишь больше… A может, хочешь первым бросать? так давай. Держи.
– Я же сказал – я не играю.
– А я говорю: будем играть! – Кулак моряка обрушился на стол. Хлеб и рыба полетели на пол. – Тряси!!!
Повисла гнетущая тишина. Странник посмотрел в налитые кровью глаза моряка, вытер руки о рубаху и молча взял стаканчик. Также молча сгреб в него кости, встряхнул и выбросил их на стол.
Все замерли, ошеломленные результатом. Приятели переглянулись – разметка исчезла! Все шесть граней каждого кубика были девственно чисты, словно только что вышли из-под ножа костореза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Хрустальный шар это видел.
Днем позже разыгралась буря. Холодный ветер разметал забытый костер цыган-степняков, чья потрепанная кибитка притулилась у дороги, раздул тлеющие угли и швырнул их под колеса. Минуту спустя огонь охватил повозку.
Хрустальный шар и это видел.
А вечером на городском рынке какой-то бродяга на спор ходил по углям. Ближе к ночи вор срезал у него кошель.
И это хрустальный шар тоже видел.
* * *
Викинг Яльмар Эльдьяурсон – двести фунтов крепких мышц и косая сажень в плечах – с грохотом поставил на стол пустую кружку и вытер губы рукавом.
– Эй, хозяин! – крикнул он. – Неси еще!
Пиво принесли. Яльмар сгреб рукою кружку и залпом отхлебнул чуть ли не половину. Хозяин таверны почему-то не спешил уходить, хотя и стоял молча. Норвег повернул голову.
– Чего тебе?
– Гони деньги, варяг, – толстяк нервно потеребил нож на поясе. – Ты заплатил только за четыре пива.
Яльмар нахмурился. В другое время кабатчик мог бы нарваться на неприятности, но не сейчас. Портовая крыса… Викинг покосился на груду пустых кружек, сдвинутых на край стола, нашарил в кошеле какую-то монету и бросил ее на стол. Монета оказалась серебряной. Хозяин сгреб ее и удалился, что-то бурча про себя. Яльмар хлебнул еще, поморщился и хмурым взглядом обвел задымленное помещение.
Миновал полдень. Впрочем, догадаться об этом смог бы далеко не каждый – маленькое, затянутое бычьим пузырем оконце почти не пропускало серый свет зимнего дня; лишь колокол на башне с часами возвестил о его наступлении двенадцатью гулкими ударами, да и те потонули в грохоте прибоя – на море сегодня было неспокойно.
Три фонаря под потолком еле разгоняли мрак по углам. Четвертый не горел. Было холодно. Натужный треск поленьев навевал входящему мысли о тепле и уюте, но один лишь взгляд на камин пускал их по ветру – плясавший там робкий огонек, казалось, сам себя не мог согреть. Таверна в Галленском порту – ободранная двухэтажная домина с огромным красным флюгером вместо вывески в этот неурочный час отнюдь не страдала от наплыва посетителей. Она и вовсе пустовала бы, не появись этим утром на рейде два торговых когга с юга. К вечеру полутемное, заставленное низкими липкими столами помещение заполняли все, кому не лень – матросы, рыбаки, торговцы, портовые пьяницы, игроки, наемники и жулики всех мастей – двери были открыты для всех и каждого, – но сейчас лишь дюжина матросов заявилась промочить глотки. Ближе к огню шла игра – там бросали кости, спорили и безбожно ругались. Четверо местных рыбаков за столиком в углу обсуждали какие-то свои дела. Изредка кто-нибудь косился на викинга и тут же поспешно отводил взгляд: Яльмар опрокидывал кружку за кружкой, молча напиваясь в угрюмом одиночестве, и в компании, похоже, не нуждался.
Дверь скрипнула, отворяясь, и с шумом захлопнулась. В таверне заоглядывались.
Вошедший не был моряком. Не был он и горожанином – худой, нескладный парень лет двадцати, безусый и безбородый; он вошел, неуверенно озираясь, и, завидев камин, направился к нему.
Погода, похоже, и не думала исправляться. И обувь и одежда у странника промокли насквозь. Спутанные рыжие волосы свисали липкими сосульками. Шляпы он не носил; старый нагольный тулуп, холщовая рубашка, штаны да пара башмаков составляли все его имущество. Он постоял у огня, грея озябшие руки, затем стянул набухший водою полушубок и уселся на скамейку поближе к очагу с явным намерением обсушиться.
Хозяин таверны смерил незнакомца презрительным взглядом – беднота! – и вразвалочку подошел к нему.
– Чего надо? – с кривой ухмылкой спросил он, уперев кулаки в стол.
Пришелец медленно повернул голову. Взгляд его пронзительно-синих глаз был холоден и равнодушен.
– А что предложишь? – в тон вопросу прозвучал ответ.
Кабатчик плюнул в огонь.
– Рыба, пунш, солонина и пиво. Если не нравится – можешь убираться ко всем чертям. Если есть, чем платить, – сиди. Ну?
– Рыбу, – помедлив, сказал тот. – И хлеба.
– Две менки.
Парень разжал ладонь. Две мелкие монетки легли на неровные доски столешницы. Хозяин сгреб их волосатой рукой и замешкался на миг, взглядом зацепив диковинный браслет у того на запястье – вещица была грубоватой работы, но черный камень, оправленный в тусклый зеленоватый металл, невольно завораживал глаз затейливой игрою красных сполохов. Ничего не сказав, кабатчик угрюмо кивнул и скрылся за кухонной занавеской, где шкворчало и шипело, и откуда в таверну ползли облака маслянистого чада. Вскоре он вернулся, неся обгрызенную деревянную миску с золотистым рыбьим боком и сухую лепешку.
– На.
Парень кивнул и, отломив от лепешки изрядный кусок, принялся за еду.
– Хей, приятель!
Странник повернулся на голос. Два матроса, уже изрядно поднабравшиеся, устраивались на скамье напротив.
– Ты откуда такой рыжий? Нездешний, да?
Тот молча проглотил кусок и отломил другой. Приятели переглянулись.
– Хей, тебя не учили здороваться?
Парень поднял взгляд.
– А тебя?
За соседним столом послышались смешки. Один из матросов – тот, что пониже, – побагровел и сжал кулаки.
– Ну, ты…
– Погоди! – осадил его второй – долговязый малый с серьгой в левом ухе и синеватой наколкой на левой руке. Ощерился щербатой ухмылкой и вынул из кармана игральный роговой стаканчик. Подбросил на ладони кости.
– Сыграем, рыжий?
Тот покачал головой.
– Я не играю.
– Что ж так? Не умеешь?
– Не хочу.
– Ну, один-то разок можно. Уважь старика, – он выложил на стол монетку. – По маленькой, а?
– У меня нет денег.
– Нну-у? – физиономия моряка вытянулась в притворном изумлении. Вокруг снова заусмехались – теперь уже вся таверна с интересом ожидала, чем все это кончится. – Нет денег, говоришь? Ай-яй-яй… А ты браслет свой поставь! С камушком который…
Парнишка вздрогнул и снова помотал головой:
– Нет.
– Да брось ты ломаться! – разгоряченный выпивкой моряк все больше раздражался. Кости брякнули в стаканчике раз, другой, и выкатились на стол. Все невольно подались вперед. – Ого! – радостно вскричал долговязый. – Парень, да тебе везет: гляди – пять и четыре! Готов спорить, что ты выбросишь больше… A может, хочешь первым бросать? так давай. Держи.
– Я же сказал – я не играю.
– А я говорю: будем играть! – Кулак моряка обрушился на стол. Хлеб и рыба полетели на пол. – Тряси!!!
Повисла гнетущая тишина. Странник посмотрел в налитые кровью глаза моряка, вытер руки о рубаху и молча взял стаканчик. Также молча сгреб в него кости, встряхнул и выбросил их на стол.
Все замерли, ошеломленные результатом. Приятели переглянулись – разметка исчезла! Все шесть граней каждого кубика были девственно чисты, словно только что вышли из-под ножа костореза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165