– Что ж ты… – в сердцах бросил он. – Сам же кашу заварил, а теперь к нам… тьфу, пропасть…
– Не я это! Янош, старый черт… Как в тумане все! Ганна! Ганночка моя! – он рванулся вперед, схватил Реслава за плечи, затряс. – Помоги, Реслав! Жуга! Меня Довбуш послал к вам, говорит, не виноватые вы! Что с Ганной? Где она?!
– Да не ори ты так! – поморщился Реслав.
Неожиданно подал голос Жуга:
– Селяне спят?
– По домам все…
– Проведи нас к Довбушу.
Балаж кивнул, вынул нож и перерезал веревки.

* * *

В хате у Довбуша царил полумрак, лишь горела, потрескивая, свеча в глиняном подсвечнике, да теплилась у икон лампада. Темные лики святых еле виднелись сквозь слой копоти. Тускло поблескивал золоченый оклад.
Довбуш осунулся и словно бы постарел сразу лет на десять. Усы его обвисли. Грузный, хмурый, небритый, он сидел за столом, не шевелясь, и лишь поднял взор, когда скрипнула дверь. На столе перед ним стояла большая глиняная бутыль и кружка.
Реслав сел, растирая распухшие багровые запястья. В драке ему основательно расквасили нос, в усах и бороде запеклась коркой кровь. Заприметив в углу висящий на цепочке медный рукомойник, он оглянулся на Довбуша – тот кивнул, – встал и принялся отмываться. Отпил воды прямо из носика, крякнул.
Жуга обошел горницу, пощелкал пальцами, остановился у икон. Обернулся.
– Кто заходил в хату? – резко спросил он.
Довбуш посмотрел удивленно.
– Никто… – Покосился на Балажа. – Только он вот…
Он встал, достал с полки еще три кружки, разлил из бутылки густое темное пиво, буркнул: «Пейте!»– и снова сел. Жуга и Реслав жадно осушили кружки, Балаж лишь пригубил и отставил пиво в сторону.
– Ну, вот что, – начал Довбуш. – Верю, что вы тут ни при чем. Сказывайте сразу, можно ли Ганну сыскать?
Реслав посмотрел на Жугу, Жуга – на Балажа.
– Рассказывай по порядку, – потребовал Жуга.
Балаж нервно хрустнул пальцами, начал:
– Да почти нечего рассказывать. Ну, гуляли мы за околицей, как всегда, потом домой она пошла. Я вслед ей глядел, тут вижу: ровно рябью воздух подернулся, поплыло все, да страшно так, непонятно. Ганна остановилась, назад шагнула… Пыль да листья закружило, словно ветром, я сморгнул, рукой прикрылся на миг, а продрал глаза – нет ее… Нет – и все. А тут и Григораша мать заохала, запричитала – на крыльцо вышла крынку вымыть, да крынку-то так и грохнула. «Балаж! – кричит, – это что ж такое творится, господи боже!» Я туда, я сюда – нет Ганки! Я к Влашеку, а потом уж Янош прибежал…
Жуга нахмурился, побарабанил пальцами по столу.
– Где это случилось? – спросил он.
Балаж вытянул руку: «Там…»
– А где тот Юраш живет, у которого пес издох? В той же стороне?
Балаж побледнел, кивнул:
– Да.
Жуга встал, еще раз осмотрелся. Глаза его возбужденно блестели. Он вскинул руки, сплел пальцы в хитрый узел, нахмурил лоб.
– Авохато! – вдруг воскликнул он. – Эванна-эвахор!
Пол хаты вспыхнул, замерцал голубыми сполохами. Балаж вскрикнул испуганно, влез с ногами на лавку. Довбуш разинул рот, перекрестился дрожащей рукой.
– Не двигайтесь! – крикнул Жуга, не расплетая пальцев. – Реслав, соль! Скорее!
Теперь стало видно множество пятен на глинобитном полу, больших и малых, светящихся, как гнилушки в лесу. Реслав метнулся к столу, схватил берестяную солонку, глянул вопросительно на Жугу.
– Бросай! – Жуга мотнул головой.
Реслав швырнул солонку оземь. Мелкая белая соль взметнулась в воздух, растеклась тонким облачком, осела на полу. Жуга разжал пальцы. Призрачное сияние погасло. Стало тихо, лишь под потолком зудели комары.
– Свят, свят… – Довбуш перевел дух, нащупал кружку, сделал несколько глотков. Балажа трясло.
Жуга взял со стола свечу, осторожно ступая, обошел хату, внимательно глядя в пол, остановился, опустился на колени.
– Вот они! – сдавленно воскликнул он. Свеча желтым светом озаряла его лицо и руки. – Идите сюда, только осторожно!
Реслав, Довбуш и Балаж сгрудились у стены, где соль тонким слоем припорошила цепочку узких следов. Чьи-то ноги, обутые в мягкие остроносые башмаки, прошлись здесь от входа к печке, затем дальше – к иконам, и обратно к порогу. Реслав глянул в красный угол и похолодел: иконы были перевернуты.
Все четверо переглянулись.
– Кто это был? – спросил Реслав. Жуга покачал головой.
– Не знаю, – угрюмо сказал он. – Наверное, человек – Хозяин башмаков не носит. Кто и откуда – не ведаю. Следы свежие – вишь, как соль густо легла…
– Н-да…
– Гм!
– Жуга! – окликнул Довбуш. – Это он? Он Ганну уволок?
Жуга кивнул, грустно посмотрел ему в глаза.
– Мне жаль, Довбуш, – сказал он, – но я сейчас ничем не могу тебе помочь. Прости.
Довбуш пошатнулся, оперся на стол. Обвел всех беспомощным взглядом своих серых глаз. Гулко сглотнул.
– Но… она жива? – выдавил он.
Жуга пожал плечами:
– Кто знает!
– Где она? Что с ней?! – подскочил к нему Балаж. – Говори!
Жуга повел плечом, стряхнул его руку.
– Больно мало я знаю, Балаж, чтобы промочь… Может быть, это тот, кого я… ищу…
– Мара… – начал было Реслав, но перехватил испепеляющий взгляд Жуги и поспешно умолк.
Довбуш поднял седую голову. По щекам его текли слезы.
– Что ж это… – прошептал он дрожащими губами. – Средь бела дня… – Он протянул широкую мозолистую ладонь, взял Жугу за рукав. Тот не пошевелился. – Жуга… Реслав… Хлопцы, помогите! Я старый дурак, но я многое повидал, я знаю, вы можете… Денег не пожалею, все отдам! Помогите! Возверните ее, хлопцы… хлопцы… – Он спрятал лицо в ладонях.
Реслав стоял, глядя то на Жугу, то на Довбуша. Перед ними сидел старый, убитый горем вдовец, у которого только и была отрада что дочь-красавица, и вот теперь отняли и ее. Перед его взором вдруг возникла Ганка, как живая – веселое лицо, задорная белозубая улыбка, глаза… Господи, глаза… И голос: «А что, Реславка, не упадешь ли, коль побежишь в своей хламиде?»И смех звонкий, заливистый…
Жуга, мрачный, взъерошенный, молчал, глядя в сторону. В свете свечи виднелись шрамы, свежие ссадины, большой синяк под правым глазом. Рубашка висела на нем рваными клочьями, кое-где запеклась бурыми пятнами кровь. Был он побитый, оборванный, хромой, но Реславу почему-то не хотелось бы сейчас оказаться у него на пути – такая была в нем злость, такая сила его вела, мрачная, темная… «Кто же он?»– в который раз спросил себя Реслав.
– Довбуш, – тихо позвал Жуга. Тот поднял голову. – Для этого нам надо уйти.
– Куда?
– Не знаю… Впрочем, – он встрепенулся, обернулся к Реславу, – что там, на западе?
– Город, – ответил тот, – Марген. А что?
– Марген…– повторил Жуга. Нахмурился, взъерошил ладонью и без того растрепанные волосы. – Стало быть, пока пойдем в Марген. А там – видно будет. Пойдешь, Реслав?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165