– Сегодня даже граф, и тот выбрался из замка.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю… Уходите.
Шандор помолчал.
– Мы можем чем-то помочь?
– Опомнись, Шандор! – вскричал Тодораш. – Нас осталось-то семь человек, а ты…
– Заткнись, – Габор сказал это негромко, но Тодораш умолк мгновенно. – Твой брат сидит в тюрьме за то, что ты сбежал в леса, а ты… Как байки травить, так первый.
– Что Тамаш? – спросил травник.
– Нет больше Тамаша.
– Вот как… – Травник нахмурился. Смерил взглядом всех троих. – Что, вы и впрямь хотите мне помочь?
– Нам тоже некуда бежать. Что ты задумал?
С минуту травник молча размышлял.
– Вас семеро, – сказал он наконец. – Навряд ли в замке осталось больше десятка человек. Сможете туда попасть?
– Не знаю, – Габор пожал плечами. – А зачем?
– Пролезем, – уверенно сказал Шандор. – Я когда-то пролезал.
– Через окно? – улыбнулся травник.
– Через окно.
– Собирайте всех своих, – продолжал странник. – Да пошлите вон хотя бы его, – он кивнул на Тодороша, – в Хунендар. Пусть разыщет там кузнеца Збыха. Возьми у него молоток и самое лучшее зубило. А лучше – два молотка и два зубила.
– Так может, уж сразу – три? – предложил Тодораш.
– Нет, три, пожалуй, будет хуже, – усмехнулся травник. – Если спросит, кто мол просит и зачем, скажи, чтоб вспомнил Теплый Стан.
– Теплый Стан?
– Да. Беги прямо сейчас. Освободите пленников и уходите.
– А как же… погоня? – спросил тот. – Ты-то как?
Губы травника сжались, словно от боли.
– С ними я как-нибудь сам разберусь.
Шандор покачал головой. Посмотрел травнику в глаза.
– Ох Лис, темнишь ты что-то… – сказал он. – Видано ли дело, чтоб один, да против двух десятков. Что толку в замок лезть, коль они потом вернутся?
– Я справлюсь, – упрямо повторил тот.
– Да ты даже уследить не сможешь за ними! Тут не то что двух, тут сорока глаз не хватит!
– Сорока? Гм… – Травник усмехнулся с хитрецой и покосился куда-то наверх. – Что ж, это идея… Спасибо, Шандор. А теперь – идите. Идите, а то будет поздно.
Шандор молча кивнул и первым отправился вниз по тропе. Остальные поспешили за ним вослед. Травник остался один. Он огляделся, выволок убитых стражников, затем вошел в пещеру и принялся собирать рассыпанные травы. Замер вдруг.
– Все повторяется, – пробормотал он и облизал пересохшие губы. – Как будто время вспять пошло… Как будто снова деда Вазаха убили…
Он подобрал два стебля белены, сухой корень адамовой головы, растеребил головку чеснока. Пошарил по углам, набрал еще штук пять каких-то листьев и, уже спускаясь вниз по склону, заслышал вдалеке знакомый хриплый рев трубы.
Шла дикая охота.
* * *
Уже темнело, когда на поляну с камнями снова вышли двое.
С севера к поляне вышел человек.
С юга – волк.
Они стояли молча, не сближаясь. Наконец, травник шагнул вперед.
«Ты снова звал меня, – возник в его голове знакомый голос вожака. – Чего ты хочешь, Одиночка?»
Странник поднял взгляд.
– Мне нужна помощь, – сказал он. – Я приготовил все, но чувствую, что одному мне не справиться.
«Мое время на исходе, – был ответ. – Сегодня последняя ночь. Чем я могу помочь?»
– Убей, – сказал травник. – Хотя б двоих. Хоть одного.
Вожак долго молчал.
– Так ты поможешь мне?
«Хорошо, – последовал ответ. – Я буду там.»
И он исчез.
Странник поднял взор и замер так.
Остатков колдовского зрения хватило, чтоб увидеть – его силы были здесь, зависли в воздухе над каменным столом тяжелым дымным облаком, крест-накрест скованные болью. Ни подступа к ним, ни ключа к заклятию у травника не было, да и быть не могло – доверенные камню в вечное хранение, они были недосягаемы, и требовалась недюжиная сила, чтоб сломать Печать.
Утратив дар владения словом, поэт становится калекой – слепым глухим созданием, безразличным к миру и к себе…
А кем тогда становится колдун?
Травник дважды глубоко вздохнул, собираясь с силами, и шагнул вперед. Взор его замер. По вискам заструился пот.
Иногда совсем не обязательно разбивать цепи для того, чтоб стать свободным…
Тихонько, словно нитку из клубка, он вытягивал обратно тонкий жгут колдовского огня. Тугая спутанная мощь противилась разрыву, корчилась, ходила ходуном. Снег плавился с шипением и треском. Парень закусил губу от боли. Все повторяется… Как в графской темнице хрустели суставы, срывая с руки ненавистное телу железо, так и сейчас корчилась в муках душа – плененное пламя живого костра средь кирпичной печи. Только не было для нее спасительного яда. Да и не помог бы он тут ничем.
Травник не знал, сколько все это длилось, лишь почувствовал внезапно, как темные лепестки старого заклятия свернулись вдруг сами в себя, и каменный алтарь пред ним погас, опустошенный.
Странник утер пот со лба и долго молчал, слушая, как потрескивает остывающий камень, затем сунул руку в карман, нашарил там два гладких, отполированных ветром орешка и пробежал глазами по макушкам деревьев.
Сорока сидела на суку, любопытная, как всегда, смотрела вниз на человека, ожидая, чем все кончится. Травник с хрустом раздавил в руке орехи и цокнул языком. Сорока встрепенулась. Травник улыбнулся.
– Ну, иди сюда, – негромко сказал он. – Иди, не бойся…
Сорока слетела и уселась на камень. Наклонила недоверчиво иссиня-черную голову, покосилась на орех. Медленно, прыжками подобравшись ближе, схватила с ладони белое лущеное ядрышко и проглотила в один момент.
– Вот и славно… – кивнул травник, разжевал и проглотил второе. – А теперь – лети.
Птица вспорхнула и пропала меж деревьев.
Травник постоял некоторое время, молча глядя на старые камни.
– Прости, брат Леонард, – прошептал он. – Не получилось из меня раба.
Он повернулся и скрылся в лесу.
* * *
– Не отставать! – прикрикнул на своих солдат граф Цепеш. – Где он, Кришан?
– Где-то здесь, мой граф. Эй вы, смотреть в оба!
– Вон он! – крикнул кто-то, указывая рукой.
За кустами мелькнула рыжая голова, и вся кавалькада с топотом и свистом бросилась в погоню.
– Вперед, вперед! – погонял их оруженосец. – Ищите лучше! Первый, кто его найдет, получит сто талеров, слышите?
Всадники рассеялись, прочесывая кусты и все больше отдаляясь друг от друга. Один из них – Михай, вдруг заприметил чью-то тень, скользнувшую за деревьями, и тут же ринулся в погоню. Рыжая шевелюра мелькала впереди то справа, то слева, и Михай уже уверился, что награда у него в кармане, как вдруг его конь споткнулся обо что-то, и тяжелая колода на веревке, описав дугу, страшным ударом выбила всадника из седла.
Роняя снег с ветвей, сорока взлетела и исчезла меж деревьев.
* * *
Имре сразу увидел его. Все, как описывал господин граф – рыжий, в полушубке и хромает. Он пустил коня рысью, на ходу выхватывая саблю, и в этот миг его шею захлестнула петля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
– Откуда ты знаешь?
– Знаю… Уходите.
Шандор помолчал.
– Мы можем чем-то помочь?
– Опомнись, Шандор! – вскричал Тодораш. – Нас осталось-то семь человек, а ты…
– Заткнись, – Габор сказал это негромко, но Тодораш умолк мгновенно. – Твой брат сидит в тюрьме за то, что ты сбежал в леса, а ты… Как байки травить, так первый.
– Что Тамаш? – спросил травник.
– Нет больше Тамаша.
– Вот как… – Травник нахмурился. Смерил взглядом всех троих. – Что, вы и впрямь хотите мне помочь?
– Нам тоже некуда бежать. Что ты задумал?
С минуту травник молча размышлял.
– Вас семеро, – сказал он наконец. – Навряд ли в замке осталось больше десятка человек. Сможете туда попасть?
– Не знаю, – Габор пожал плечами. – А зачем?
– Пролезем, – уверенно сказал Шандор. – Я когда-то пролезал.
– Через окно? – улыбнулся травник.
– Через окно.
– Собирайте всех своих, – продолжал странник. – Да пошлите вон хотя бы его, – он кивнул на Тодороша, – в Хунендар. Пусть разыщет там кузнеца Збыха. Возьми у него молоток и самое лучшее зубило. А лучше – два молотка и два зубила.
– Так может, уж сразу – три? – предложил Тодораш.
– Нет, три, пожалуй, будет хуже, – усмехнулся травник. – Если спросит, кто мол просит и зачем, скажи, чтоб вспомнил Теплый Стан.
– Теплый Стан?
– Да. Беги прямо сейчас. Освободите пленников и уходите.
– А как же… погоня? – спросил тот. – Ты-то как?
Губы травника сжались, словно от боли.
– С ними я как-нибудь сам разберусь.
Шандор покачал головой. Посмотрел травнику в глаза.
– Ох Лис, темнишь ты что-то… – сказал он. – Видано ли дело, чтоб один, да против двух десятков. Что толку в замок лезть, коль они потом вернутся?
– Я справлюсь, – упрямо повторил тот.
– Да ты даже уследить не сможешь за ними! Тут не то что двух, тут сорока глаз не хватит!
– Сорока? Гм… – Травник усмехнулся с хитрецой и покосился куда-то наверх. – Что ж, это идея… Спасибо, Шандор. А теперь – идите. Идите, а то будет поздно.
Шандор молча кивнул и первым отправился вниз по тропе. Остальные поспешили за ним вослед. Травник остался один. Он огляделся, выволок убитых стражников, затем вошел в пещеру и принялся собирать рассыпанные травы. Замер вдруг.
– Все повторяется, – пробормотал он и облизал пересохшие губы. – Как будто время вспять пошло… Как будто снова деда Вазаха убили…
Он подобрал два стебля белены, сухой корень адамовой головы, растеребил головку чеснока. Пошарил по углам, набрал еще штук пять каких-то листьев и, уже спускаясь вниз по склону, заслышал вдалеке знакомый хриплый рев трубы.
Шла дикая охота.
* * *
Уже темнело, когда на поляну с камнями снова вышли двое.
С севера к поляне вышел человек.
С юга – волк.
Они стояли молча, не сближаясь. Наконец, травник шагнул вперед.
«Ты снова звал меня, – возник в его голове знакомый голос вожака. – Чего ты хочешь, Одиночка?»
Странник поднял взгляд.
– Мне нужна помощь, – сказал он. – Я приготовил все, но чувствую, что одному мне не справиться.
«Мое время на исходе, – был ответ. – Сегодня последняя ночь. Чем я могу помочь?»
– Убей, – сказал травник. – Хотя б двоих. Хоть одного.
Вожак долго молчал.
– Так ты поможешь мне?
«Хорошо, – последовал ответ. – Я буду там.»
И он исчез.
Странник поднял взор и замер так.
Остатков колдовского зрения хватило, чтоб увидеть – его силы были здесь, зависли в воздухе над каменным столом тяжелым дымным облаком, крест-накрест скованные болью. Ни подступа к ним, ни ключа к заклятию у травника не было, да и быть не могло – доверенные камню в вечное хранение, они были недосягаемы, и требовалась недюжиная сила, чтоб сломать Печать.
Утратив дар владения словом, поэт становится калекой – слепым глухим созданием, безразличным к миру и к себе…
А кем тогда становится колдун?
Травник дважды глубоко вздохнул, собираясь с силами, и шагнул вперед. Взор его замер. По вискам заструился пот.
Иногда совсем не обязательно разбивать цепи для того, чтоб стать свободным…
Тихонько, словно нитку из клубка, он вытягивал обратно тонкий жгут колдовского огня. Тугая спутанная мощь противилась разрыву, корчилась, ходила ходуном. Снег плавился с шипением и треском. Парень закусил губу от боли. Все повторяется… Как в графской темнице хрустели суставы, срывая с руки ненавистное телу железо, так и сейчас корчилась в муках душа – плененное пламя живого костра средь кирпичной печи. Только не было для нее спасительного яда. Да и не помог бы он тут ничем.
Травник не знал, сколько все это длилось, лишь почувствовал внезапно, как темные лепестки старого заклятия свернулись вдруг сами в себя, и каменный алтарь пред ним погас, опустошенный.
Странник утер пот со лба и долго молчал, слушая, как потрескивает остывающий камень, затем сунул руку в карман, нашарил там два гладких, отполированных ветром орешка и пробежал глазами по макушкам деревьев.
Сорока сидела на суку, любопытная, как всегда, смотрела вниз на человека, ожидая, чем все кончится. Травник с хрустом раздавил в руке орехи и цокнул языком. Сорока встрепенулась. Травник улыбнулся.
– Ну, иди сюда, – негромко сказал он. – Иди, не бойся…
Сорока слетела и уселась на камень. Наклонила недоверчиво иссиня-черную голову, покосилась на орех. Медленно, прыжками подобравшись ближе, схватила с ладони белое лущеное ядрышко и проглотила в один момент.
– Вот и славно… – кивнул травник, разжевал и проглотил второе. – А теперь – лети.
Птица вспорхнула и пропала меж деревьев.
Травник постоял некоторое время, молча глядя на старые камни.
– Прости, брат Леонард, – прошептал он. – Не получилось из меня раба.
Он повернулся и скрылся в лесу.
* * *
– Не отставать! – прикрикнул на своих солдат граф Цепеш. – Где он, Кришан?
– Где-то здесь, мой граф. Эй вы, смотреть в оба!
– Вон он! – крикнул кто-то, указывая рукой.
За кустами мелькнула рыжая голова, и вся кавалькада с топотом и свистом бросилась в погоню.
– Вперед, вперед! – погонял их оруженосец. – Ищите лучше! Первый, кто его найдет, получит сто талеров, слышите?
Всадники рассеялись, прочесывая кусты и все больше отдаляясь друг от друга. Один из них – Михай, вдруг заприметил чью-то тень, скользнувшую за деревьями, и тут же ринулся в погоню. Рыжая шевелюра мелькала впереди то справа, то слева, и Михай уже уверился, что награда у него в кармане, как вдруг его конь споткнулся обо что-то, и тяжелая колода на веревке, описав дугу, страшным ударом выбила всадника из седла.
Роняя снег с ветвей, сорока взлетела и исчезла меж деревьев.
* * *
Имре сразу увидел его. Все, как описывал господин граф – рыжий, в полушубке и хромает. Он пустил коня рысью, на ходу выхватывая саблю, и в этот миг его шею захлестнула петля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165