Вся одежда, которую он предложил непрошеному гостю, оказалась тому безнадежно мала. Ахмад Башир взял лишь пояс с потайным карманом, куда он ссыпал золото.
- Могу я быть, еще чем-то полезен вам? - учтиво спросил финансист.
Ахмад Башир недоверчиво посмотрел на банкира.
- Только не говори, что ты и это можешь.
- Изложите яснее, - невозмутимо сказал Иосиф бен Пинхус.
- Мой друг здесь в Багдаде, в тюрьме, должны казнить его. Меня выпустили, и его выпускали, а он отказался выходить.
- Почему вас выпустили?
- Хлопотали за меня и за него тоже, но он отказался выйти.
- Почему?
- Я думаю, рассудком двинулся. Последние годы он прожил в большом напряжении, да и мне они дались нелегко, но я то крепкий, выдержал, а у него видно в голове помутилось.
- Как его зовут?
- Имран ибн Али ал-Юсуф.
- За что его посадили?
- Пророком себя возомнил.
- Сколько вы готовы потратить на это, - спросил Иосиф бек Пинхус.
- Все что у меня есть, - подумав, ответил Ахмад Башир, - вернее все, что есть на счету Бен Еноха. Я могу распоряжаться его деньгами?
- Можете, но в пределах одного миллиона динаров, - последние слова финансист произнес с любовью.
- А этого хватит? - спросил Ахмад Башир.
- Этого хватит, чтобы купить всю администрацию халифа ал-Муктадира.
- Ну?
- Зайдите ко мне завтра, после обеда, - с улыбкой сказал финансист.
Кабачок, из которого вышвырнули Ахмад Башира, закрывался после второй стражи. Как раз к этому времени, Ахмад Башир вернулся к ним.
Изумленный подавальщик сказал:
- Удивляюсь я наглости некоторых людей, пока их не побьют, они будут возвращаться...
Ахмад Башир подбросил вверх золотой динар. Подавальщик поймал его, рассмотрел и продолжил:
–... бывает, из-за них и о порядочном человеке плохое подумаешь. Принесите господину его одежду.
Примерно в это время Фарида открыла глаза. Из окна в комнату проникал сумрачный свет тот, что бывает в Багдаде ранним утром, до восхода солнца, когда небо затянуто облаками и грядущий день обещает быть ненастным. Но это ежедневный обман, потому что стоит первым лучам солнца коснуться небосвода, как тут же тают облака и небо обретает свой изумительный сине-голубой цвет, дарящий надежду.
Фарида лежала не двигаясь, погруженная в невеселые мысли. Но когда до ее слуха донеся шум, производимый Ибн Лайсом, который готовился к торговле, она прикосновением руки разбудила Анну, спящую в этой же комнате и сказала:
- Я хочу в баню.
Анна долго смотрела на нее недовольным взглядом, затем все-таки проснулась, села на кровати, потянулась, зевнула, ударила себя кулачком в грудь и крикнула.
Отец, в бане сегодня какой день?
- Женский, - отозвался из соседней комнаты Ибн Лайс.
- Женский, - уныло повторила Анна, придется идти.
Оделись, выпили горячего молока, съели по маленькой свежеиспеченной лепешке.
- А где наш толстый друг? - с набитым ртом спросила Анна.
- Не ночевал, - сказал Ибн Лайс.
- Не случилось ли чего? - озабоченно произнесла Фарида.
- Это вряд ли, - ответил Ибн Лайс, - с человеком, который вышел из тюрьмы ничего плохого случиться не может. Если только обратно в тюрьму попадет. Пьет где-нибудь.
Все трое тяжело вздохнули. После этого женщины отправились в баню.
Они оказались первыми посетительницами. Банщица, сонно оглядев их, сказала:
- Вот я думаю, те из жен, которые в такую рань в хаммам идут, спать грязными ложатся или за ночь такими становятся.
Фарида с Анной переглянулись и прыснули. До банщицы медленно дошел смысл собственных слов, и она тоже засмеялась.
Разделись и прошли в парную. В парную в прямом смысле этого слова. Пар в виде тумана наполнял большой зал со сводчатым потолком.
- Ничего себе, - воскликнула Анна, рассмотрев Фариду, - у тебя такое тело.
- Какое? - испугалась Фарида.
- Красивое, - завистливо пояснила Анна, - а я видишь, какая толстая.
- Ничего, - успокоила ее Фарида, - родишь и опять похудеешь.
- И не подумаешь, что у тебя двое детей и ты уже десять лет замужем.
- Замужем-то я была всего два года, потом Имрана арестовали, и с тех пор я живу без мужа, наверное, поэтому и выгляжу так хорошо. Совместная жизнь старит людей.
Перешли в моечное отделение. Фарида окатила горячей водой каменную лавку и легла на нее.
- Счастливая ты, - вздохнула Анна.
- Вот спасибо, - удивилась Фарида, - это надо же, нашла, кому завидовать.
- Если бы ты только знала, как я хочу лечь на живот, - призналась Анна, даже ноги сводит.
Фарида тяжело вздохнула.
- Эх, девочка, мне бы твои заботы.
Баня постепенно заполнялась женщинами и шумом. Кто-то уронил шайку, наполнив помещение грохотом.
Ибн Лайс встретил их словами:
- Всегда в чистоте.
Женщины в разнобой поблагодарили его, пошли прилечь и вскоре заснули. Ибн Лайс, рассчитывавший на их помощь в наведении порядка в лавке, тяжело вздохнул и отказался от этой мысли.
Ахмад Башир появился во второй половине дня. Таким пьяным его еще никто не видел. Он часто моргал, и все время пытался придать своей зеленой чалме, залихватский вид.
- Все в порядке, - сказал он заплетающимся языком, - вы имеете дело со мной.
- Несомненно, - весело отозвалась Анна.
Ахмад Башир укоризненно посмотрел на нее.
- А я говорю, что вы имеете дело со мной. Я все уладил. Завтра Имран будет на свободе.
После этого Ахмад Башир лег на ближайшую кровать и огласил помещение характерными для спящего мужчины звуками. Некоторое время все слушали храп Ахмад Башира, надеясь уловить в нем еще какую-нибудь информацию. Первой нарушила молчание Фарида, она сказала:
- Я уезжаю.
- Как это уезжаю, - возмущенно спросила Анна, - А Имран? Его же завтра выпустят.
- Какая же я дура, - вместо ответа сказала Фарида, - что я здесь делаю, бросила своих детей, разыскиваю полоумного мужа, которому, как я теперь понимаю и дела то нет, никакого до меня и до моих детей. Ну, выйдет он завтра и что, разве это что нибудь изменит в наших отношениях. Что я бегаю за ним, никто в нашем роду не унижался так перед мужчиной. Я горянка. Ибн Лайс, откуда идет караван в Марокко?
- От Куфийских ворот, - сказал Ибн Лайс, там, рядом караван-сарай, возле него собираются.
- Проводи меня, - попросила Фарида Анну.
Анна посмотрела на отца, тот сказал:
- Собери ей что-нибудь в дорогу.
Караван уходил на рассвете следующего дня, но Фарида, несмотря на все уговоры, осталась ночевать в караван-сарае. Анна вернулась одна и с порога возмущенно воскликнула, обращаясь к отцу.
– Как это тебе нравится, она уезжает, а я должна хлопотать о ее муже?
- Чего ты кипятишься? - рассеянно сказал Ибн Лайс, изучая свои записи, ее можно понять, но то, что у меня мешок соли лишний появился, этого я никак понять, не могу.
- Я не могу показаться ему на глаза в таком виде, - заявила Анна.
- Кому?
- Имрану.
- Это еще почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
- Могу я быть, еще чем-то полезен вам? - учтиво спросил финансист.
Ахмад Башир недоверчиво посмотрел на банкира.
- Только не говори, что ты и это можешь.
- Изложите яснее, - невозмутимо сказал Иосиф бен Пинхус.
- Мой друг здесь в Багдаде, в тюрьме, должны казнить его. Меня выпустили, и его выпускали, а он отказался выходить.
- Почему вас выпустили?
- Хлопотали за меня и за него тоже, но он отказался выйти.
- Почему?
- Я думаю, рассудком двинулся. Последние годы он прожил в большом напряжении, да и мне они дались нелегко, но я то крепкий, выдержал, а у него видно в голове помутилось.
- Как его зовут?
- Имран ибн Али ал-Юсуф.
- За что его посадили?
- Пророком себя возомнил.
- Сколько вы готовы потратить на это, - спросил Иосиф бек Пинхус.
- Все что у меня есть, - подумав, ответил Ахмад Башир, - вернее все, что есть на счету Бен Еноха. Я могу распоряжаться его деньгами?
- Можете, но в пределах одного миллиона динаров, - последние слова финансист произнес с любовью.
- А этого хватит? - спросил Ахмад Башир.
- Этого хватит, чтобы купить всю администрацию халифа ал-Муктадира.
- Ну?
- Зайдите ко мне завтра, после обеда, - с улыбкой сказал финансист.
Кабачок, из которого вышвырнули Ахмад Башира, закрывался после второй стражи. Как раз к этому времени, Ахмад Башир вернулся к ним.
Изумленный подавальщик сказал:
- Удивляюсь я наглости некоторых людей, пока их не побьют, они будут возвращаться...
Ахмад Башир подбросил вверх золотой динар. Подавальщик поймал его, рассмотрел и продолжил:
–... бывает, из-за них и о порядочном человеке плохое подумаешь. Принесите господину его одежду.
Примерно в это время Фарида открыла глаза. Из окна в комнату проникал сумрачный свет тот, что бывает в Багдаде ранним утром, до восхода солнца, когда небо затянуто облаками и грядущий день обещает быть ненастным. Но это ежедневный обман, потому что стоит первым лучам солнца коснуться небосвода, как тут же тают облака и небо обретает свой изумительный сине-голубой цвет, дарящий надежду.
Фарида лежала не двигаясь, погруженная в невеселые мысли. Но когда до ее слуха донеся шум, производимый Ибн Лайсом, который готовился к торговле, она прикосновением руки разбудила Анну, спящую в этой же комнате и сказала:
- Я хочу в баню.
Анна долго смотрела на нее недовольным взглядом, затем все-таки проснулась, села на кровати, потянулась, зевнула, ударила себя кулачком в грудь и крикнула.
Отец, в бане сегодня какой день?
- Женский, - отозвался из соседней комнаты Ибн Лайс.
- Женский, - уныло повторила Анна, придется идти.
Оделись, выпили горячего молока, съели по маленькой свежеиспеченной лепешке.
- А где наш толстый друг? - с набитым ртом спросила Анна.
- Не ночевал, - сказал Ибн Лайс.
- Не случилось ли чего? - озабоченно произнесла Фарида.
- Это вряд ли, - ответил Ибн Лайс, - с человеком, который вышел из тюрьмы ничего плохого случиться не может. Если только обратно в тюрьму попадет. Пьет где-нибудь.
Все трое тяжело вздохнули. После этого женщины отправились в баню.
Они оказались первыми посетительницами. Банщица, сонно оглядев их, сказала:
- Вот я думаю, те из жен, которые в такую рань в хаммам идут, спать грязными ложатся или за ночь такими становятся.
Фарида с Анной переглянулись и прыснули. До банщицы медленно дошел смысл собственных слов, и она тоже засмеялась.
Разделись и прошли в парную. В парную в прямом смысле этого слова. Пар в виде тумана наполнял большой зал со сводчатым потолком.
- Ничего себе, - воскликнула Анна, рассмотрев Фариду, - у тебя такое тело.
- Какое? - испугалась Фарида.
- Красивое, - завистливо пояснила Анна, - а я видишь, какая толстая.
- Ничего, - успокоила ее Фарида, - родишь и опять похудеешь.
- И не подумаешь, что у тебя двое детей и ты уже десять лет замужем.
- Замужем-то я была всего два года, потом Имрана арестовали, и с тех пор я живу без мужа, наверное, поэтому и выгляжу так хорошо. Совместная жизнь старит людей.
Перешли в моечное отделение. Фарида окатила горячей водой каменную лавку и легла на нее.
- Счастливая ты, - вздохнула Анна.
- Вот спасибо, - удивилась Фарида, - это надо же, нашла, кому завидовать.
- Если бы ты только знала, как я хочу лечь на живот, - призналась Анна, даже ноги сводит.
Фарида тяжело вздохнула.
- Эх, девочка, мне бы твои заботы.
Баня постепенно заполнялась женщинами и шумом. Кто-то уронил шайку, наполнив помещение грохотом.
Ибн Лайс встретил их словами:
- Всегда в чистоте.
Женщины в разнобой поблагодарили его, пошли прилечь и вскоре заснули. Ибн Лайс, рассчитывавший на их помощь в наведении порядка в лавке, тяжело вздохнул и отказался от этой мысли.
Ахмад Башир появился во второй половине дня. Таким пьяным его еще никто не видел. Он часто моргал, и все время пытался придать своей зеленой чалме, залихватский вид.
- Все в порядке, - сказал он заплетающимся языком, - вы имеете дело со мной.
- Несомненно, - весело отозвалась Анна.
Ахмад Башир укоризненно посмотрел на нее.
- А я говорю, что вы имеете дело со мной. Я все уладил. Завтра Имран будет на свободе.
После этого Ахмад Башир лег на ближайшую кровать и огласил помещение характерными для спящего мужчины звуками. Некоторое время все слушали храп Ахмад Башира, надеясь уловить в нем еще какую-нибудь информацию. Первой нарушила молчание Фарида, она сказала:
- Я уезжаю.
- Как это уезжаю, - возмущенно спросила Анна, - А Имран? Его же завтра выпустят.
- Какая же я дура, - вместо ответа сказала Фарида, - что я здесь делаю, бросила своих детей, разыскиваю полоумного мужа, которому, как я теперь понимаю и дела то нет, никакого до меня и до моих детей. Ну, выйдет он завтра и что, разве это что нибудь изменит в наших отношениях. Что я бегаю за ним, никто в нашем роду не унижался так перед мужчиной. Я горянка. Ибн Лайс, откуда идет караван в Марокко?
- От Куфийских ворот, - сказал Ибн Лайс, там, рядом караван-сарай, возле него собираются.
- Проводи меня, - попросила Фарида Анну.
Анна посмотрела на отца, тот сказал:
- Собери ей что-нибудь в дорогу.
Караван уходил на рассвете следующего дня, но Фарида, несмотря на все уговоры, осталась ночевать в караван-сарае. Анна вернулась одна и с порога возмущенно воскликнула, обращаясь к отцу.
– Как это тебе нравится, она уезжает, а я должна хлопотать о ее муже?
- Чего ты кипятишься? - рассеянно сказал Ибн Лайс, изучая свои записи, ее можно понять, но то, что у меня мешок соли лишний появился, этого я никак понять, не могу.
- Я не могу показаться ему на глаза в таком виде, - заявила Анна.
- Кому?
- Имрану.
- Это еще почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124