– Возможно, - задумчиво сказал Али ибн Иса, постукивая указательным пальцем по лбу, - но твои умозаключения представляются мне слишком сложными. Кстати, это беда умного человека. Любую возникшую проблему он старается продумать путем сложных логических построений, и в семи случаях из десяти он проигрывает, так как противник, оказывается, двигался простейшим путем, то есть тем, какой приходит на ум сразу.
– Прошу простить меня. Наверное, вы устали, а я утомляю вас своими домыслами.
– Нет, нет, ты хорошо сделал, что рассказал мне об этом. Сомнительно, что халиф поступит так, как ты говоришь, но поступил ты правильно.
– Вы позволите мне удалиться?
– Да, конечно, иди отдыхай. Я доволен тобой.
У выхода Абу-л-Хасан остановился и произнес то, что приберегал напоследок.
– Кстати, Ибн ал-Фурат тоже был там, - Али ибн Иса встрепенулся и посмотрел на Абу-л-Хасана.
– Ибн ал-Фурат?
– Да, и простите, мне только сейчас это пришло в голову.
– Что именно?
– Если Ибн ал-Фурат озвучит тайное желание ал-Муктадира, он усилит свое влияние.
– Не называй повелителя правоверных по имени, это невежливо, и не мне учить тебя манерам.
– Простите, - сказал Абу-л-Хасан, склонился в почтительном полупоклоне и так быстро исчез, что в следующее мгновение, всемогущий вазир сделал мозговое усилие, чтобы сохранить в памяти воспоминание о начальнике тайной службы.
Абу-л-Хасан покинул дом вазира с улыбкой на устах. Он был доволен собой.
Перед тем как отправиться домой, он зашел в присутствие, чтобы прочитать последние донесения агентов. В приемной навстречу ему поднялся тучный мужчина в черной чалме и, не дав опомниться, заключил в объятья. Силой посетитель обладал изрядной, как ни пытался Абу-л-Хасан отстраниться, ничего не получилось. Он лишь поймал взгляд секретаря, настороженно следившего за ними и делавшего какие-то знаки.
– Дорогой друг, - бубнил в ухо незнакомец, - как я рад вас видеть!
Получив, наконец, свободу движений, Абу-л-Хасан вгляделся в лицо посетителя и... какое-то давно забытое, но оставившее светлую печаль, событие глянуло на него глазами посетителя. Секретарь сказал на всякий случай:
– Господин сказал, что вы его ждете.
– Это вы, вы живы! - наконец произнес Абу-л-Хасан.
– Да, это я, раис. Будучи проездом в славном городе Мансура11 не мог не навестить вас.
Бывший сахиб аш-шурта был бодр и весел.
– Вы правильно поступили.
На лице Абу-л-Хасана была неподдельная радость:
– Что же мы стоим, проходите в мою комнату.
Идя за Ахмад Баширом, раис чуть не засмеялся, до того он был рад видеть этого человека живым. Узнав о смерти Ахмад Башира, Абу-л-Хасан расстроился, пенял себе за недостаточное участие в судьбе человека. И чем более прочилось положение Абу-л-Хасана, и росло его благосостояние, тем более терзали его угрызения совести.
Вошли в комнату, и Абу-л-Хасан сказал:
– А зачем сюда, поедем ко мне домой.
– Стоит ли беспокоиться, - неуверенно сказал Ахмад Башир.
– Стоит, стоит. Помните, как славно вы угостили меня в Сиджильмасе?
– Давно это было, - невесело произнес Ахмад Башир
Абу-л-Хасан вызвал охрану и предложил гостю последовать за ним.
– К чему столько солдат? - удивился Ахмад Башир, увидев отряд вооруженных людей.
– Положение обязывает, - сказал Абу-л-Хасан, - вы не видели выезд Назука.
– Кто этот Назук?
– Сахиб аш-шурта Багдада.
– Надо же, - процедил сквозь зубы Ахмад Башир.
Абу-л-Хасан положил руку на плечо Ахмад Башира.
– Простите меня, друг мой. Если бы вы знали, как я переживал вашу неудачу.
– Пустое, - беспечно отозвался Ахмад Башир, он уже справился с собой, я недурно провел все это время, многое повидал. Должен вам сказать, что умному человеку все равно, чем заниматься, он во всем добьется успеха, главное - не бояться риска.
– Совершенно верно, - подхватил Абу-л-Хасан, - прекрасно сказано.
Всегда приятны слова, освобождающие вас от чувства вины, которое появляется при виде человека, обошедшегося без вашей, необходимой для него помощи.
– Уже скоро, - сказал Абу-л-Хасан, - вон за тем поворотом мой дом.
Процессия двигалась неспешным шагом. Улицы были безлюдны. Редкие прохожие торопились уступить дорогу военным. Начинало темнеть, и блестящая луна неумолимо поднималась на небосвод.
– Какая хорошая в этом году зима, - заметил Абу-л-Хасан, - вы не находите?
Поговорили немного о погоде. Абу-л-Хасан сказал, что морозы случаются редко, но каждый раз это стихийное бедствие для Багдада. Голод, мор и, как правило, народные волнения.
У ворот своего дома Абу-л-Хасан отпустил охрану, надо признаться, пользовался он ею редко. Начальнику тайной службы не подобает привлекать к себе внимание. Захотелось произвести на гостя впечатление.
– Хороший дом, - сказал, оглядевшись, Ахмад Башир, - да будет вам польза от него.
– Благодарю вас, - ответил Абу-л-Хасан, и приказал подать ужин ..
Вслед за хозяином, Ахмад Башир поднялся на второй этаж. Комната была устлана коврами, вскоре слуга внес мраморную столешницу, а другой, торопясь, принялся уставлять ее закусками, хлебом, кубками для питья. Руководил всем этим уже известный читателю, Хамза.
Вино принесли в последнюю очередь. Два стеклянных запечатанных сосуда. Абу-л-Хасан собственноручно вскрыл один и наполнил кубки.
Выпили, пожелав, друг другу добра и здоровья. Хамза прислуживал за столом, но вскоре был отправлен вниз.
– Я позову, - пообещал хозяин.
Первый сосуд опустел довольно быстро. Беседа ладилась. Вспоминали подробности поимки лже-махди, смеялись. Но в какой-то момент Ахмад Башир, помрачнев, сказал:
– Удавить надо было его тогда в тюрьме. Сколько лет сражений, сколько достойных людей погибло, не говоря о том, что его люди убили Анаис. А что ему стало, царствует и все наши усилия пошли прахом. Кстати, что стало с той бумагой, которую мы взяли у него? Я не слышал фетвы, где бы она фигурировала.
Абу-л-Хасан усмехнулся.
– Между прочим, я испытал разочарование раньше вас. Я ехал, прижимая к груди вожделенную бумагу. Вообразите гордость, с какой я вступил во дворец, но оказалось, что я приехал не вовремя. В тот день случилась свадьба. Халиф выдавал свою дочь замуж, им было не до пустяков. На следующий день у всех болела голова с похмелья, правда, к вечеру я получил свою нынешнюю должность, что я считаю невероятным везением. Ведь обо мне могли забыть. Что же касается фетвы, то пока Убайдаллах сидел в тюрьме, она была неактуальна. Потом случился заговор, дворцовый переворот, изменилась политическая ситуация.
– Значит, все было напрасно. Подумать только, какие потрясения я испытал, и все для того, чтобы у них изменилась политическая ситуация, злобно сказал Ахмад Башир.
Наступило неловкое молчание.
Вот они - две стороны одной монеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124