Но она все - таки не улыбнулась, видимо, чтобы не рассердить своего спутника. Капитан пиратской бариджи, что-то сказал на своем языке, обращаясь к Ахмад Баширу. Что-то, вызвавшее смех у окружающих. Ахмад Башир недолго думая тоже захохотал.
– Давай перейдем на арабский приятель, - предложил он капитану.
– Я говорю, что если у тебя нет денег, то ты пойдешь обратно, - сказал капитан на чистейшем арабском, показывая на горящий корабль.
– Если они меня отпустят, я предъявлю деньги.
Капитан сделал знак и пираты, удерживающие Ахмад Башира, отпустили его.
Ахмад Башир встал, развязал пояс и высыпал динары на палубу. Одна монета покатилась в сторону главаря и ударилась о мысок его сапога.
– Серебро, - заметил он, - не золото.
– Не золото, - согласился Ахмад Башир, - не буду спорить. Ну, уж, что есть, то есть.
Главарь улыбнулся, по одежде и манерам он производил впечатление человека высокого звания, в отличии от всех остальных, не считая конечно девушки, похожей на Анаис, которую Ахмад Башир все время старался держать в поле зрения.
– Ты меня не обманул, - сказал главарь, - но понимаешь, в чем дело, я не беру пленных.
– Какая неприятность, - подосадовал Ахмад Башир, - но у меня видишь ли, есть одно преимущество, я очень богатый человек. Мой компаньон в Сицилии хорошо заплатит за мое освобождение.
Главарь усмехнулся.
– В твоем возрасте не следует быть таким наивным. Я думаю, что твой компаньон будет рад избавиться от тебя. Так что ты не убедил.
"Умен, мерзавец", - подумал Ахмад Башир. Его жизнь зависела от красноречия. Надо было найти слова. От горящего корабля волнами накатывал жар. Ахмад Башир облизнул пересохшие губы и, попросил воды. "Воды у тебя скоро будет вдоволь" - заметил пират, чем вызвал новый взрыв хохота окружающих.
– Я вижу, что ты хорошо знаешь человеческую породу, - сказал Ахмад Башир.
Пират кивком поблагодарил за похвалу.
– Но мой компаньон заплатит, потому что я ему задолжал столько, что ему невыгодна моя смерть. Он заплатит, чтобы получить выданный мне кредит обратно.
– В твоих словах есть рациональное зерно, - согласился капитан, - но дело это хлопотное. Так что не обессудь.
Ахмад Башир посмотрел на девушку. В этом взгляде была его последняя надежда. То что он пытался ей внушить глазами, не поддается словесному описанию.
Девушка дотронулась до капитана, и что-то сказала ему. Между ними произошел короткий разговор и капитан сказал Ахмад Баширу.
– Тебе несказанно повезло, моя кузина просит за тебя. Отчего то ей взбрело в голову, что ты похож на ее безвременно усопшего отца. Хотя она не может этого помнить так как ей было всего два года, когда он умер. Но я не могу ей отказать. Ты остаешься. Условия и сумму выкупа мы оговорим позднее.
"На отца - это обидно" - подумал Ахмад Башир.
– Уведите его, - распорядился капитан.
Ахмад Башира увели и заперли в трюме. Там он нашел воду и опрометчиво напился.
Мы не будем описывать чувства, посетившие Имрана, после того как он открыл глаза и обнаружил себя лежащим в тюремной камере с цепями на руках. Ибо чувства эти мы не раз описывали на страницах нашего романа. Впрочем, они известны всем, кому довелось посидеть в тюрьме. Ничего нового в ощущениях узника за прошедшую тысячу лет не прибавилось. В цепи его заковали по приказу все того же караульного офицера, который обнаружил, что на арестованном вдруг исчезли все следы побоев. Ревностный служака решил перестраховаться; поместил арестованного в отдельную камеру и приказал заковать его в кандалы.
Скажем только, что Имран слово в слово повторил замечание Ахмада Башира, которое тот произнес, стоя на палубе и глядя в спину удаляющегося товарища. Имран сказал: "Мир состоит из семи дней, просто они всегда повторяются". Правда, подумав, он добавил: "Было бы лучше, если они повторялись не все или хотя бы не так часто." Поднялся, подобрал цепи, пошел к двери и постучал в нее.
– Чего надо? - отозвался надзиратель.
– За что меня посадили? - спросил Имран.
– А я почем знаю, - ответил надзиратель.
– Зачем же тебя здесь поставили, придурок?
– А вот я сейчас дверь открою, и сразу станет ясно, кто из нас придурок, - пригрозил надзиратель.
– Кажется, ты мне угрожаешь физической расправой, - констатировал Имран.
– Кажется, ты угадал, - глумливо произнес надзиратель.
– А знаешь ли ты, безголовый, что ты не имеешь права бить заключенных, и что за это ты можешь быть подвергнут хадду в судебном порядке.
– Чему подвергнут?
– Хадду, наказанию.
– Ишь, умник, какой, - опасливо проговорил охранник, - и вообще не положено мне с тобой разговаривать.
Дверь отворилась, и в камеру вошел давешний врач, чтобы сменить повязки на Имране. Но размотав грязные бинты он воскликнул, "Аллах акбар", и подул на свои плечи. После чего поспешил удалиться, потому что на заключенном не оказалось ни одной царапины.
Имран отошел от двери, сел в углу на корточки и задумчиво сказал вслух.
– За что же меня в этот раз посадили?
Между тем по городу поползли слухи. В торговых лавках, в ремесленных мастерских, в подворотнях, в закусочных, люди судачили о том, что в Медине появился махди. Ночью, в дервишеской ханаке, он в диспуте сразил лучшего полемиста из суфиев. Затем, когда дервиши набросились на мессию, избили и сдали его в полицейский участок, он чудесным образом исчез, но вновь появился без единой царапины на теле. И теперь власти, опасаясь махди, держат его закованным в цепи в глубоком подземелье.
Кади Медины был человеком решительным и скорым на суд. Получив из полицейского участка составленный на Имрана протокол, он сразу квалифицировал для себя дело по статьям: государственная измена, лжепророчество и подрыв священных устоев Аббасидского халифата, что влекло за собой смертную казнь для преступника. Судебное разбирательство было назначено на следующий день. Но накануне вечером кади неожиданно посетил наместник Медины.
- Дорогой друг, - сказал судье наместник, - зная вашу честность и принципиальность в делах фикха, я не буду просить вас об одолжении. Но лишь скажу о некоторых опасениях, которые возникли у меня, как у человека поставленного заботиться о порядке города. Чернь, которая, как известно, всегда недовольна существующей властью, опять зашевелилась.Полиция докладывает,что началось это сразу после ареста лжепророка.
Судья сочувственно покивал головой, он никак не мог взять в толк, чего от него хочет наместник.
– Мне известно, что на завтрашний день назначено судебное разбирательство человека обвиняемого в государственной измене. Я не буду спрашивать, какой приговор вы ему вынесете. Вы не ответите, да и я не имею права на такие вопросы. Но мне так же известно, что наказание за это преступление одно - смертная казнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Давай перейдем на арабский приятель, - предложил он капитану.
– Я говорю, что если у тебя нет денег, то ты пойдешь обратно, - сказал капитан на чистейшем арабском, показывая на горящий корабль.
– Если они меня отпустят, я предъявлю деньги.
Капитан сделал знак и пираты, удерживающие Ахмад Башира, отпустили его.
Ахмад Башир встал, развязал пояс и высыпал динары на палубу. Одна монета покатилась в сторону главаря и ударилась о мысок его сапога.
– Серебро, - заметил он, - не золото.
– Не золото, - согласился Ахмад Башир, - не буду спорить. Ну, уж, что есть, то есть.
Главарь улыбнулся, по одежде и манерам он производил впечатление человека высокого звания, в отличии от всех остальных, не считая конечно девушки, похожей на Анаис, которую Ахмад Башир все время старался держать в поле зрения.
– Ты меня не обманул, - сказал главарь, - но понимаешь, в чем дело, я не беру пленных.
– Какая неприятность, - подосадовал Ахмад Башир, - но у меня видишь ли, есть одно преимущество, я очень богатый человек. Мой компаньон в Сицилии хорошо заплатит за мое освобождение.
Главарь усмехнулся.
– В твоем возрасте не следует быть таким наивным. Я думаю, что твой компаньон будет рад избавиться от тебя. Так что ты не убедил.
"Умен, мерзавец", - подумал Ахмад Башир. Его жизнь зависела от красноречия. Надо было найти слова. От горящего корабля волнами накатывал жар. Ахмад Башир облизнул пересохшие губы и, попросил воды. "Воды у тебя скоро будет вдоволь" - заметил пират, чем вызвал новый взрыв хохота окружающих.
– Я вижу, что ты хорошо знаешь человеческую породу, - сказал Ахмад Башир.
Пират кивком поблагодарил за похвалу.
– Но мой компаньон заплатит, потому что я ему задолжал столько, что ему невыгодна моя смерть. Он заплатит, чтобы получить выданный мне кредит обратно.
– В твоих словах есть рациональное зерно, - согласился капитан, - но дело это хлопотное. Так что не обессудь.
Ахмад Башир посмотрел на девушку. В этом взгляде была его последняя надежда. То что он пытался ей внушить глазами, не поддается словесному описанию.
Девушка дотронулась до капитана, и что-то сказала ему. Между ними произошел короткий разговор и капитан сказал Ахмад Баширу.
– Тебе несказанно повезло, моя кузина просит за тебя. Отчего то ей взбрело в голову, что ты похож на ее безвременно усопшего отца. Хотя она не может этого помнить так как ей было всего два года, когда он умер. Но я не могу ей отказать. Ты остаешься. Условия и сумму выкупа мы оговорим позднее.
"На отца - это обидно" - подумал Ахмад Башир.
– Уведите его, - распорядился капитан.
Ахмад Башира увели и заперли в трюме. Там он нашел воду и опрометчиво напился.
Мы не будем описывать чувства, посетившие Имрана, после того как он открыл глаза и обнаружил себя лежащим в тюремной камере с цепями на руках. Ибо чувства эти мы не раз описывали на страницах нашего романа. Впрочем, они известны всем, кому довелось посидеть в тюрьме. Ничего нового в ощущениях узника за прошедшую тысячу лет не прибавилось. В цепи его заковали по приказу все того же караульного офицера, который обнаружил, что на арестованном вдруг исчезли все следы побоев. Ревностный служака решил перестраховаться; поместил арестованного в отдельную камеру и приказал заковать его в кандалы.
Скажем только, что Имран слово в слово повторил замечание Ахмада Башира, которое тот произнес, стоя на палубе и глядя в спину удаляющегося товарища. Имран сказал: "Мир состоит из семи дней, просто они всегда повторяются". Правда, подумав, он добавил: "Было бы лучше, если они повторялись не все или хотя бы не так часто." Поднялся, подобрал цепи, пошел к двери и постучал в нее.
– Чего надо? - отозвался надзиратель.
– За что меня посадили? - спросил Имран.
– А я почем знаю, - ответил надзиратель.
– Зачем же тебя здесь поставили, придурок?
– А вот я сейчас дверь открою, и сразу станет ясно, кто из нас придурок, - пригрозил надзиратель.
– Кажется, ты мне угрожаешь физической расправой, - констатировал Имран.
– Кажется, ты угадал, - глумливо произнес надзиратель.
– А знаешь ли ты, безголовый, что ты не имеешь права бить заключенных, и что за это ты можешь быть подвергнут хадду в судебном порядке.
– Чему подвергнут?
– Хадду, наказанию.
– Ишь, умник, какой, - опасливо проговорил охранник, - и вообще не положено мне с тобой разговаривать.
Дверь отворилась, и в камеру вошел давешний врач, чтобы сменить повязки на Имране. Но размотав грязные бинты он воскликнул, "Аллах акбар", и подул на свои плечи. После чего поспешил удалиться, потому что на заключенном не оказалось ни одной царапины.
Имран отошел от двери, сел в углу на корточки и задумчиво сказал вслух.
– За что же меня в этот раз посадили?
Между тем по городу поползли слухи. В торговых лавках, в ремесленных мастерских, в подворотнях, в закусочных, люди судачили о том, что в Медине появился махди. Ночью, в дервишеской ханаке, он в диспуте сразил лучшего полемиста из суфиев. Затем, когда дервиши набросились на мессию, избили и сдали его в полицейский участок, он чудесным образом исчез, но вновь появился без единой царапины на теле. И теперь власти, опасаясь махди, держат его закованным в цепи в глубоком подземелье.
Кади Медины был человеком решительным и скорым на суд. Получив из полицейского участка составленный на Имрана протокол, он сразу квалифицировал для себя дело по статьям: государственная измена, лжепророчество и подрыв священных устоев Аббасидского халифата, что влекло за собой смертную казнь для преступника. Судебное разбирательство было назначено на следующий день. Но накануне вечером кади неожиданно посетил наместник Медины.
- Дорогой друг, - сказал судье наместник, - зная вашу честность и принципиальность в делах фикха, я не буду просить вас об одолжении. Но лишь скажу о некоторых опасениях, которые возникли у меня, как у человека поставленного заботиться о порядке города. Чернь, которая, как известно, всегда недовольна существующей властью, опять зашевелилась.Полиция докладывает,что началось это сразу после ареста лжепророка.
Судья сочувственно покивал головой, он никак не мог взять в толк, чего от него хочет наместник.
– Мне известно, что на завтрашний день назначено судебное разбирательство человека обвиняемого в государственной измене. Я не буду спрашивать, какой приговор вы ему вынесете. Вы не ответите, да и я не имею права на такие вопросы. Но мне так же известно, что наказание за это преступление одно - смертная казнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124