Советники внимательно слушали вазира, собственно, в этом и заключалась их необходимость. Многие ошибочно полагали, что вазир Ибн ал-Фурат пользуется мозгами своих людей, но это было не так, - Фурат не нуждался в советах.
Фурат оглядел сотрапезников и простер руку к одному из них:
– Скажи ты, Муса.
Муса отложил в сторону сочную айву, в которую собирался впиться, и сказал:
– Касательно второго, думаю, - случайность. На самом деле есть много мест, куда его не пустят, а ты, вазир, проходишь свободно.
Сидевший рядом человек по имени Хамдан с совершенно серьезным видом добавил:
– Например, в свой гарем.
Сначала появились улыбки, потом смешки и вскоре все уже хохотали. Фурат смеялся громче всех, но затем вытер слезы и произнес:
– Но-но, вольностей в свой адрес не потерплю.
Лица посерьезнели, а Муса, недовольно посмотрев на Хамзана, сказал:
– Я имел в виду присутственные места.
– А что касательно первого скажешь?
Муса развел руками.
– Это недоступно моему пониманию.
– Понятно.
Фурат знаком подозвал виночерпия и приказал наполнить все чаши.
– У кого есть соображения на этот счет?... Однако, пейте вино, я не требую немедленного ответа.
И сам взял в руки чашу и пригубил ее. Христианин Варда, осушив чашу, вытер губы и попросил слова.
– Говори, прошу тебя, - сказал Фурат.
– По-моему разумению, - начал Варда, - дело обстоит следующим образом. Если мне не изменяет память, Абу-л-Хасан был назначен начальником тайной службы по рекомендации твоего брата ал-Аббаса.
– Но мой брат погиб во время заговора принца Ибн Мутазза, - заметил Фурат.
– Увы, это так, - сказал Варда, - но погиб он, защищая, низложенного ал-Муктадира. К тому же сам Муктадир своим восшествием на престол обязан также твоему брату, и халиф, видимо, помнит об этом. Между этими двумя назначениями есть связь в лице твоего покойного брата. Во всяком случае, снисходительность халифа можно объяснить именно этим.
– Ты забыл еще упомянуть, что и я своим назначением обязан брату, раздраженно сказал Фурат.
– Я не упомянул об этом, потому что ты не обязан брату своей должностью. Род Бану-л-Фурат десятилетиями наследует вазират.
– Хорошо, - согласился Фурат, - продолжай дальше.
– Я, собственно, все уже сказал.
Варда улыбнулся и взял в руки чашу, наполненную виночерпием.
– Я чувствую в твоих словах какую-то незаконченность, - настаивал Фурат.
– Изволь... халиф не видит в Абу-л-Хасане врага. Может быть, и тебе следует привлечь его на свою сторону, к тому же Ал-Аббас был неглупым человеком, наверное знал, что делает.
– Ты, Варда умен, надо отдать тебе должное.
Варда поклонился.
– Впрочем, как и все здесь присутствующие. Дураков не держим.
Все поклонились.
– Но сейчас, Варда, ты не прав и я тебе объясню почему. Во-первых, халиф -ребенок, он еще не разбирается в людях; во-вторых, мой брат ал-Аббас был недалеким человеком; в-третьих, он рекомендовал ал-Муктадира, по-моему совету. Если он был таким умным, как ты говоришь, тогда почему же он погиб? И, в-четвертых, - диван тайной службы и соответственно Абу-л-Хасан подчиняется Али ибн Иса; и в- пятых - он мне просто не нравится. Но я вижу, что в этом вопросе у меня нет единомышленников, так что меняем тему. Мунис.
Сидящие за столом вопросительно посмотрели на хозяина.
– Я недаром заговорил о том, что Абу-л-Хасан всюду успевает раньше меня. Сегодня он сказал мне, что халиф собирается назначить Муниса главнокомандующим. Я же об этом ничего не знаю, хотя утром имел аудиенцию у ал-Муктадира. Мне еще самому неясна моя позиция в отношении этого, буду ли возражать или одобрю, но в любом случае меня это настораживает.
Варда сказал:
– Может быть, эта мысль пришла ему после аудиенции.
– А когда об этом узнал Абу-л-Хасан? И сразу возникает вопрос, - кому в голову пришла эта мысль: халифу или Абу-л-Хасану?
Фурат запнулся, пытаясь ухватить нечто проглянувшее сквозь эти слова, но заговорил Хамдан, и догадка ускользнула от него. Хамдан сказал:
– Нет ли вероятности в том, что подобное решение исходит от Ша'аб, матери халифа?
– Вероятность этого есть, - задумчиво сказал Фурат, - и вероятность очень большая. Кстати говоря, это очень осложняет дело, но в то же время у Муниса нет денег, а значит, Госпожа лишится мзды, за эту должность - нет у нее к этому интереса. Что-то не сходится. Ну что, господа, час поздний не смею вас задерживать, слуги проводят вас всех по домам.
Благодаря, за гостеприимство, гости стали подниматься из-за стола.
Халиф ал-Муктадир лежал в своей спальне на некотором возвышении, закутанный в тонкое шерстяное одеяло. У ног его сидел Мунис. Тут же стояла небольшая жаровня. Евнух погрел над ней руки, затем достал из складок своей одежды флакон, вылил его содержимое на ладонь, растер в руках. После этого он обнажил ноги халифа, положил их себе на колени и принялся втирать масло в высочайшие ступни. Муктадир сначала от неожиданности взвизгнул и дернулся, но потом успокоился и вскоре блаженно застонал. Мунис укрыл одну ногу, вторую положил себе на колени, вновь погрел руки над жаровней и принялся медленными круговыми движениями массировать подошву. Халиф блаженно застонал. Через несколько минут он расслабленно произнес:
– Мунис, когда ты это делаешь, мне хочется бежать в гарем и хватать первую попавшуюся рабыню.
Мунис засмеялся.
– Повелитель, - сказал он, - скоро ты не будешь нуждаться даже в этом.
– Ты, Мунис, просто волшебник. Не знаю, что бы я без тебя делал. Где ты всему этому выучился?
– В монастыре, повелитель.
– А что это за мазь?
– Змеиный яд...
– О Аллах, - взмолился халиф.
– Не бойся, повелитель, здесь его ничтожная толика, а кроме того выпаренное вино, порошок из львиных когтей, а также некоторые травы.
– То-то прошлой ночью рабыня мне сказала, что я истинный лев, засмеялся халиф.
Мунис весело сказал:
– Ты, повелитель, - лев и без этой мази. Этот заговор всему виной, когда человека за ноги стаскивают с женщины и сажают за решетку, любой испугается. Ты еще очень силен, у другого бы, и ноги отнялись и язык.
Мунис, перестав массировать, закутал ногу в одеяло, выпростал другую и положил себе на колени. Ал-Муктадир вновь застонал. После недолгого молчания халиф сказал:
– Мунис, ты был сегодня великолепен на ристалище, я любовался тобой.
– Благодарю тебя, повелитель.
– Ты рожден быть воином, Мунис.
– Я мечтаю об этом, - признался Мунис и затаил дыхание. Если Абу-л-Хасан сказал правду, то халиф должен был сейчас повторить ее. Но халиф сказал:
– Как ты думаешь, Мунис, взять ли мне сегодня женщину на ложе?
– Как будет угодно повелителю, - разочарованно сказал Мунис.
– Ну, а ты что посоветуешь?
– Я думаю, что лучше тебе поспать.
– Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124