Плюсы и минусы одного и того же дела. За столом сидели два человека, из которых один нажился, а другой разорился на одной и той же торговле.
Чтобы разрядить напряжение, возникшее за столом, Абу-л-Хасан крикнул управителя.
Появился Хамза и, скрестив руки на груди, стал перед ними. В уголках его губ таилась доброжелательная улыбка.
Абу-л-Хасан долго молчал, глядя на хаджиба тяжелым взглядом, но раздражение его улеглось и вместо того, чтобы сорвать на нем зло, он спросил:
– Ну, что новенького?
– Где, хозяин? - невозмутимо спросил Хамза.
– Ну, где-нибудь, вообще.
– Анна.
– Какая Анна? - удивился Абу-л-Хасан.
– Ваша новая служанка, господин.
– А-а, и что же с ней случилось?
Ахмад Башир, до того безразлично пивший вино, услышав женское имя, заинтересовано посмотрел на слугу.
– Я отпустил ее домой, - продолжал Хамза, - взять свои вещи, так вот, когда она возвращалась, к ней привязались два айары. Поведение их было столь непотребным, что ей пришлось спасаться бегством, но, мерзавцы не успокоились и стали преследовать ее и даже ворвались к ней домой. Ее отец пытался успокоить их, но безуспешно и, если бы не работник-поденщик, случившийся там, страшно подумать, чем все могло бы кончиться.
– Что же сделал работник? - спросил Абу-л-Хасан.
– Работник вышел на шум из другой комнаты и, видя такое дело, обругал их последними словами. Они бросились на него с ножами и, представьте себе, работник, вместо того чтобы дать деру, как сделал бы любой нормальный человек на его месте, например, я, вдруг тоже достает нож и начинает столь искусно им орудовать, что обращает айаров в бегство.
– Надо же, - сказал Абу-л-Хасан.
– Я говорю, - продолжал Хамза, - что не мешало бы в каждом доме иметь по такому работнику, тогда айары не распоясались бы так.
– Это верно, - согласился Абу-л-Хасан.
– А откуда он достал нож? - спросил Ахмад Башир, внимательно слушавший хаджиба.
– Не знаю, господин, - пожал плечами Хамза.
– А нельзя ли спросить?
– Сейчас узнаю, - ответил Хамза и, обращаясь к Абу-л-Хасану, - вы позволите, господин?
– Иди, - разрешил хозяин.
Хамза с достоинством склонил голову и вышел.
– Что это за айары? - спросил Ахмад Башир. - По-моему, я где-то уже слышал это слово.
– Банда разбойников, - раздраженно сказал Абу-л-Хасан, - городское дно, отребье, никчемные мастеровые, разорившиеся лавочники и прочая чернь. Они якобы придерживаются кодекса чести: сдержанность, сила воли, стойкость и пренебрежение к боли, преданность в дружбе, целомудрие (не прелюбодействуют не лгут, соблюдают харам), не бесчестят женщин, а вместе с тем они не гнушаются забирать имущество у людей и причину для этого придумали, мол, богатство - причина людской злобы. Узнают они друг друга по заплатанным штанам и особому языку, носят ножи и арканы.
– Кажется, в Багдаде запрещено ношение оружия, - заметил Ахмад Башир.
– Это так, но для них время от времени делают исключение. Некоторые умники считают, что от них может быть польза в деле наведения порядка в городе, что они могут быть народной дружиной и помогать полиции, и действительно было время, когда они хорошо проявили себя, защищая Багдад в 196 году при осаде города армией ал-Ма'муна.
– Но все это чревато последствиями, - сказал Ахмад Башир, - черни нельзя давать оружие.
– Сразу видно настоящего полицейского, - улыбнулся Абу-л-Хасан.
– Скорее это выглядит так, - когда власть не может справиться с ними, она, чтобы скрыть свою беспомощность, придает айарам некоторую законность.
– До чего же приятно разговаривать с умным человеком, - с досадой сказал Абу-л-Хасан.
Неприятно, когда вещи называют своими именами, как никак он был представителем власти.
Появился Хамза.
– Она не помнит, - заявил он.
– Ну ладно, - сказал Ахмад Башир, - все равно надо сходить, посмотреть.
– А что такое? - спросил Абу-л-Хасан.
– Товарищ мой потерялся.
– Багдад город большой, почему вы думаете, что это именно он?
Ахмад Башир улыбнулся.
– Не знаю, мне так показалось, по повадкам смахивает. А!!! Подождите, вы же его знаете. Помните того бродягу в Сиджильмасе, крестьянина, приговоренного к смерти, мы использовали его в операции против Убайдаллаха. Вы еще обещали выхлопотать ему помилование.
– Да, да, - рассеянно сказал Абу-л-Хасан, - но я свое слово сдержал. Кстати, и в отношении вас тоже.
– Да, - согласился Ахмад Башир, - кто же знал, что так получится.
– Вы не сказали мне, чем сейчас занимаетесь, - сказал Абу-л-Хасан, чтобы переменить тему.
– Разве? - удивился Ахмад Башир. - А вы спрашивали?
– Кажется, нет.
– Так поэтому, наверное, я и не сказал. Я занимаюсь торговлей, вернее, занимался до последнего времени, и дела шли успешно, пока я по глупости не сделал доброе дело, тут-то меня и взяли в оборот. Есть люди, которым благотворительность противопоказана, вы понимаете, о ком я говорю?
Абу-л-Хасан засмеялся.
– Вы говорите загадками, друг мой.
– В следующий раз я расскажу вам эту историю, а сейчас мне надо поторопиться, чтобы застать на месте того поденщика. Сдается мне, что это все-таки мой приятель. Он со странностями, сегодня утром неизвестно на что обиделся и ушел от меня. Скажите мне напоследок, все-таки это не дает мне покоя, тот протокол допроса у халифа... или он даже не покидало пределы вашего ведомства и наш труд оказался напрасен?
– Я передал протокол вазиру Аббасу, моему тогдашнему начальнику, а как он с ним распорядился - неизвестно, известно только, что сам он был убит во время заговора против нынешнего халифа.
Ахмад Башир поднялся.
– Благодарю за угощение, вы позволите навестить вас еще раз? Я пробуду в Багдаде еще какое-то время.
– Я буду рад видеть вас, друг мой.
– Может ли слуга показать мне дом, в котором живет ваша служанка?
– Конечно, но может быть, вызвать охрану, ведь айары могут вернуться. Несмотря на свой кодекс, они народ довольно злобный и мстительный.
– Не стоит беспокоиться.
Абу-л-Хасан долго уговаривал гостя, но тот был непреклонен.
– Где вы остановились? - напоследок спросил Абу-л-Хасан.
Ахмад Башир широко улыбнулся.
– Все там же, караван-сарай в квартале Аш-шамасия. Вы позволите расспросить вашу служанку?
Абу-л-Хасан вызвал Анну, и Ахмад Башир задал ей несколько вопросов. Затем он раскланялся.
Оказавшись за воротами, он сказал себе: "А девица недурна", и в сопровождении слуги отправился к дому Ибн Лайса.
Абу-л-Хасан, оставшись наедине с Анной, еще раз расспросил ее. Девушка подробно рассказывала о случившемся, а Абу-л-Хасан невольно разглядывал ее. Стриженую голову она повязала платком, пропустив концы под подбородком и сделав узелок на затылке. В уголках губ таилась улыбка, которая почему-то вселяла в Абу-л-Хасана неясную тревогу. Закончив рассказ, она подняла на хозяина голубые глаза, и от этого взгляда Абу-л-Хасан почувствовал себя зеленым юнцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124