Мечи в руках Муниса разили с такой ловкостью и быстротой, что Абу-л-Хасан сказал вполголоса, обращаясь к своему спутнику:
– Он больше похож на наемника, этот евнух, а тюрки - на евнухов. Как много людей занимаются, несвойственным им делом.
Мунис вывел из строя троих нападавших, а сам получил ранение от четвертого, на этом бой закончился. Под приветственные возгласы участники боя повернулись лицом к халифу и поклонились. Халиф поднял руку в одобрительном жесте и покинул трибуну.
Учебные бои продолжались, но зрители стали расходиться.
Абу-л-Хасан подошел к Мунису и приветствовал его.
– Воистину ты рожден воином, - сказал он.
– Благодарю тебя, о Абу-л-Хасан, - наклонив голову, ответил Мунис, твои слова много значат для меня.
– Ты ранен, - заметил Абу-л-Хасан.
Из порезов на мускулистых руках евнуха шла кровь. Мунис засмеялся.
– Это хорошо, - сказал он, - раны освежают мужскую кровь.
Подошел лекарь и стал обрабатывать раны дезинфицирующим раствором, а затем наложил повязки.
Подождав, пока тот удалится, Абу-л-Хасан сказал:
– Многие, Мунис, завидуют тому расположению, какое выказывает тебе повелитель правоверных. Но я лично думаю, что это лишь малая толика того, чего ты достоин.
Собравшийся уходить, Мунис остановился и изумленно посмотрел на министра.
Был он среднего роста, но прекрасно сложен: стройный, плечистый с тонкой талией. Встретившись с его голубыми глазами, Абу-л-Хасан отметил, что глаза халифа ал-Муктадира тоже голубого цвета. Удивление Муниса было неподдельным. Он, уже привыкший к положению любимца халифа и к лести окружающих, все же понимал, что разговаривает с очень влиятельным человеком в иерархии халифской империи, который совершенно не нуждался в покровительстве евнуха.
– Ты, Мунис, даже не представляешь, на какую должность я тебя рекомендовал, и все бы получилось, если бы не противодействие Ибн ал-Фурата.
– Какую должность, о Абу-л-Хасан?
– На должность силах-салара.
Потерявший дар речи евнух подошел ближе. Даже в самых смелых мечтах оскопленный раб не мог вообразить себе такое.
– Ибн ал-Фурат? - наконец переспросил он.
– Ибн ал-Фурат, - подтвердил Абу-л-Хасан, - ты же знаешь эту знать, потомственных чиновников, они не любят выскочек, даже если они и умные люди, вроде нас с тобой. У них все время случаются провалы в памяти, они забывают, что даже Али пришлось доказывать свое право на имамат.
– Ты не шутишь, Абу-л-Хасан? - спросил Мунис.
– Нет.
– Значит, нам есть, о чем разговаривать.
– Ты сметлив, - улыбнулся Абу-л-Хасан, - это хорошо. Но не сейчас, слишком много любопытных, к нам прислушиваются.
Мунис кивнул и ушел. Глядя ему вслед, Абу-л-Хасан заметил своему спутнику:
– Оскопить такого героя было преступлением.
– Скопят мальчиков, - ответил секретарь, - в этом возрасте не очень-то и видно, кто герой, а кто трус. Да и монахи по-своему оценивают мужчин.
– Имеет ли он влияние на ал-Муктадира? - спросил Абу-л-Хасан.
– Этого никто не знает, - ответил секретарь, - почему-то к нему благоволит халиф.
Абу-л-Хасан повернулся к секретарю и, пристально посмотрев на него, сказал:
– Это серьезное упущение, надо непременно узнать.
– Слушаюсь, раис.
Тут Абу-л-Хасан увидел ибн ал-Фурата в сопровождении свиты, спешащего к месту учебных боев.
"Старый лис опоздал", - злорадно подумал Абу-л-Хасан. И он был прав. Фурат, услыхав, что халиф наблюдает учебные бои, торопился показать свою заинтересованность в боевом духе гвардии. Но не успел.
Подойдя к нему, Абу-л-Хасан приветствовал вазира. Фурат небрежно кивнул в ответ.
– Не повезло вам, - сокрушенно сказал Абу-л-Хасан.
– Это еще почему? - грубо ответил Фурат.
– Такое зрелище пропустили. Мунис сражался как лев. Сам повелитель правоверных пришел полюбоваться.
Фурат скривился в усмешке.
– Не знаю, как я переживу это, - сказал он.
Абу-л-Хасан улыбнулся, оценив иронию.
Фурат повернулся, собираясь уходить. Абу-л-Хасан сказал ему вслед:
– Повелитель прочит его в военачальники.
Фурат напрягся и медленно повернулся к Абу-л-Хасану:
– Откуда это известно?
Абу-л-Хасан развел руками.
– Вам ли этого не знать. Ходят слухи.
Два царедворца, источая яд, улыбнулись друг другу и разошлись.
"Наживка брошена", - сказал себе Абу-л-Хасан, возвращаясь в диван тайной службы. Особенно его забавляло то, что он импровизировал. Абу-л-Хасан еще не знал, какую выгоду он извлечет из противостояния Муниса и Фурата, но интуитивно чувствовал, что начатая интрига пойдет ему на пользу.
Едва в сознании забрезжил рассвет, как его руки потянулись, пытаясь нащупать плавные изгибы женского тела. Но в следующее мгновение он застонал и поднял голову, проклиная нечистого. Десять лет без малого, как погибла Анаис, а он все ищет ее тепло в этом призрачном предрассветном времени. В комнате он был один. Ахмад Башир удивленно хмыкнул и вслух произнес:
– А где же эта деревенщина?
Оделся и вышел во двор. Порасспросив сторожа, он узнал, что его приятель ушел еще затемно, куда - неизвестно.
– Понятно, а где твой хозяин?
– Здесь где-то ходит.
Оглядев двор, полный всякого люда: торговцев и покупателей, поденщиков и солдат, Ахмад Башир заметил хозяина, который в свою очередь, заметив скандального постояльца, юркнул в ближайшую комнату. Подойдя ближе, Ахмад извлек его оттуда и сказал:
– Я отправляюсь по делам. Если, когда я вернусь, обнаружится, что мою комнату кто-то занял, пеняй на себя, ибо я разобью твою башку об этот колодезный камень. Ты меня понял?
Хозяин, вымученно улыбаясь, кивнул.
Ахмад отпустил ворот его одежды и вышел со двора. Он отправился к набережной, где наняв лодку, велел отвезти себя к каналу ал-Муалли. Это был канал примыкавший к Ад-Дар-ал-Азиз, дворцовому комплексу, на территории которого находились все правительственные учреждения.
Имран ушел из караван-сарая затемно. У привратника он спросил, где находится ближайший рынок, и теперь двигался в указанном направлении. Чувствовал он себя отвратительно: невыспавшийся, в непросохшей одежде, дрожа от холода, он брел по каменистой дороге, старательно обходя лужи, пока не добрался до базара "Сувайка Галиб". Базарные ворота были еще закрыты, и ему пришлось немного подождать. Моросил дождь и Имран, спрятавшись под навесом, размышлял над своим положением. Больше всего его мучил вопрос - случайна ли встреча с Ахмад Баширом. Судя по тайному знаку, можно было предположить, что это новый посланник фатимидского халифа, прибывший за головой Имрана. Но к чему было проявлять столько лицемерия и тянуть время? Но, с другой стороны, чего еще можно было ожидать от старого интригана, каким,несомненно, являлся бывший начальник полиции? Имран с тоской посмотрел на небо, пытаясь в разводах серых туч разглядеть свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Он больше похож на наемника, этот евнух, а тюрки - на евнухов. Как много людей занимаются, несвойственным им делом.
Мунис вывел из строя троих нападавших, а сам получил ранение от четвертого, на этом бой закончился. Под приветственные возгласы участники боя повернулись лицом к халифу и поклонились. Халиф поднял руку в одобрительном жесте и покинул трибуну.
Учебные бои продолжались, но зрители стали расходиться.
Абу-л-Хасан подошел к Мунису и приветствовал его.
– Воистину ты рожден воином, - сказал он.
– Благодарю тебя, о Абу-л-Хасан, - наклонив голову, ответил Мунис, твои слова много значат для меня.
– Ты ранен, - заметил Абу-л-Хасан.
Из порезов на мускулистых руках евнуха шла кровь. Мунис засмеялся.
– Это хорошо, - сказал он, - раны освежают мужскую кровь.
Подошел лекарь и стал обрабатывать раны дезинфицирующим раствором, а затем наложил повязки.
Подождав, пока тот удалится, Абу-л-Хасан сказал:
– Многие, Мунис, завидуют тому расположению, какое выказывает тебе повелитель правоверных. Но я лично думаю, что это лишь малая толика того, чего ты достоин.
Собравшийся уходить, Мунис остановился и изумленно посмотрел на министра.
Был он среднего роста, но прекрасно сложен: стройный, плечистый с тонкой талией. Встретившись с его голубыми глазами, Абу-л-Хасан отметил, что глаза халифа ал-Муктадира тоже голубого цвета. Удивление Муниса было неподдельным. Он, уже привыкший к положению любимца халифа и к лести окружающих, все же понимал, что разговаривает с очень влиятельным человеком в иерархии халифской империи, который совершенно не нуждался в покровительстве евнуха.
– Ты, Мунис, даже не представляешь, на какую должность я тебя рекомендовал, и все бы получилось, если бы не противодействие Ибн ал-Фурата.
– Какую должность, о Абу-л-Хасан?
– На должность силах-салара.
Потерявший дар речи евнух подошел ближе. Даже в самых смелых мечтах оскопленный раб не мог вообразить себе такое.
– Ибн ал-Фурат? - наконец переспросил он.
– Ибн ал-Фурат, - подтвердил Абу-л-Хасан, - ты же знаешь эту знать, потомственных чиновников, они не любят выскочек, даже если они и умные люди, вроде нас с тобой. У них все время случаются провалы в памяти, они забывают, что даже Али пришлось доказывать свое право на имамат.
– Ты не шутишь, Абу-л-Хасан? - спросил Мунис.
– Нет.
– Значит, нам есть, о чем разговаривать.
– Ты сметлив, - улыбнулся Абу-л-Хасан, - это хорошо. Но не сейчас, слишком много любопытных, к нам прислушиваются.
Мунис кивнул и ушел. Глядя ему вслед, Абу-л-Хасан заметил своему спутнику:
– Оскопить такого героя было преступлением.
– Скопят мальчиков, - ответил секретарь, - в этом возрасте не очень-то и видно, кто герой, а кто трус. Да и монахи по-своему оценивают мужчин.
– Имеет ли он влияние на ал-Муктадира? - спросил Абу-л-Хасан.
– Этого никто не знает, - ответил секретарь, - почему-то к нему благоволит халиф.
Абу-л-Хасан повернулся к секретарю и, пристально посмотрев на него, сказал:
– Это серьезное упущение, надо непременно узнать.
– Слушаюсь, раис.
Тут Абу-л-Хасан увидел ибн ал-Фурата в сопровождении свиты, спешащего к месту учебных боев.
"Старый лис опоздал", - злорадно подумал Абу-л-Хасан. И он был прав. Фурат, услыхав, что халиф наблюдает учебные бои, торопился показать свою заинтересованность в боевом духе гвардии. Но не успел.
Подойдя к нему, Абу-л-Хасан приветствовал вазира. Фурат небрежно кивнул в ответ.
– Не повезло вам, - сокрушенно сказал Абу-л-Хасан.
– Это еще почему? - грубо ответил Фурат.
– Такое зрелище пропустили. Мунис сражался как лев. Сам повелитель правоверных пришел полюбоваться.
Фурат скривился в усмешке.
– Не знаю, как я переживу это, - сказал он.
Абу-л-Хасан улыбнулся, оценив иронию.
Фурат повернулся, собираясь уходить. Абу-л-Хасан сказал ему вслед:
– Повелитель прочит его в военачальники.
Фурат напрягся и медленно повернулся к Абу-л-Хасану:
– Откуда это известно?
Абу-л-Хасан развел руками.
– Вам ли этого не знать. Ходят слухи.
Два царедворца, источая яд, улыбнулись друг другу и разошлись.
"Наживка брошена", - сказал себе Абу-л-Хасан, возвращаясь в диван тайной службы. Особенно его забавляло то, что он импровизировал. Абу-л-Хасан еще не знал, какую выгоду он извлечет из противостояния Муниса и Фурата, но интуитивно чувствовал, что начатая интрига пойдет ему на пользу.
Едва в сознании забрезжил рассвет, как его руки потянулись, пытаясь нащупать плавные изгибы женского тела. Но в следующее мгновение он застонал и поднял голову, проклиная нечистого. Десять лет без малого, как погибла Анаис, а он все ищет ее тепло в этом призрачном предрассветном времени. В комнате он был один. Ахмад Башир удивленно хмыкнул и вслух произнес:
– А где же эта деревенщина?
Оделся и вышел во двор. Порасспросив сторожа, он узнал, что его приятель ушел еще затемно, куда - неизвестно.
– Понятно, а где твой хозяин?
– Здесь где-то ходит.
Оглядев двор, полный всякого люда: торговцев и покупателей, поденщиков и солдат, Ахмад Башир заметил хозяина, который в свою очередь, заметив скандального постояльца, юркнул в ближайшую комнату. Подойдя ближе, Ахмад извлек его оттуда и сказал:
– Я отправляюсь по делам. Если, когда я вернусь, обнаружится, что мою комнату кто-то занял, пеняй на себя, ибо я разобью твою башку об этот колодезный камень. Ты меня понял?
Хозяин, вымученно улыбаясь, кивнул.
Ахмад отпустил ворот его одежды и вышел со двора. Он отправился к набережной, где наняв лодку, велел отвезти себя к каналу ал-Муалли. Это был канал примыкавший к Ад-Дар-ал-Азиз, дворцовому комплексу, на территории которого находились все правительственные учреждения.
Имран ушел из караван-сарая затемно. У привратника он спросил, где находится ближайший рынок, и теперь двигался в указанном направлении. Чувствовал он себя отвратительно: невыспавшийся, в непросохшей одежде, дрожа от холода, он брел по каменистой дороге, старательно обходя лужи, пока не добрался до базара "Сувайка Галиб". Базарные ворота были еще закрыты, и ему пришлось немного подождать. Моросил дождь и Имран, спрятавшись под навесом, размышлял над своим положением. Больше всего его мучил вопрос - случайна ли встреча с Ахмад Баширом. Судя по тайному знаку, можно было предположить, что это новый посланник фатимидского халифа, прибывший за головой Имрана. Но к чему было проявлять столько лицемерия и тянуть время? Но, с другой стороны, чего еще можно было ожидать от старого интригана, каким,несомненно, являлся бывший начальник полиции? Имран с тоской посмотрел на небо, пытаясь в разводах серых туч разглядеть свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124