–Сказали, что хотят купить весь запас соли. В это время Худайар забрался в мешок с солью, его погрузили в арбу и он был таков. Правда говорят, что после этого он облез, но мне думается, что лучше жить на свободе без кожи, чем подыхать здесь.
– Это верно, - согласился Имран, - Ты давно здесь?
– Пять лет.
– За что?
– Шалили мы с ребятами на болотах. А ты?
Драка вышла в дервишеской ханаке, сознание потерял, а очнулся в тюрьме.
– Врешь ты все, - усмехнулся напарник, - болтают, что ты пророк.
– Кто болтает?
– Да все, ты что не видишь, как они на тебя смотрят?
Имран оглянулся и действительно заметил множество глаз устремленных на него.
– Я не пророк, - сказал Имран, - я махди, я тот которого ждут, я пришел спасти вас.
Каторжник ухмыльнулся и спросил:
– А что же ты себя не спасешь для начала?
– У меня в этом нет необходимости, - ответил Имран, - я могу оказаться в любое время, в любом месте. Не веришь, вон посмотри я сижу на вершине и машу тебе.
В словах Имрана была такая уверенность, что каторжник засмеявшийся было, замолчал, против воли поднял голову, и посмотрел на ближайшую гору.
В белесом воздухе четко выделялась сторожевая будка, серо-фиолетовые валуны, застывшая грива вулканической лавы. Но никакого человека наверху не было. Каторжник открыл рот, чтобы отпустить какую-то колкость, но тут ему действительно померещилась какая-то фигура на вершине. Он потер глаза, но то ли от напряжения, то ли от того, что пласты нагретого воздуха создавали такой эффект, но фигура не исчезала. Каторжник перевел взгляд на Имрана и невольно дотронулся до него.
– Что? - спросил Имран.
– Но ты же здесь, - уточнил напарник.
– Здесь, потому что ты здесь, - ответил Имран.
Каторжник задумался и всю оставшуюся часть дня молчал, это было слишком сложно для его ума. Работы на озере прекращались с наступлением темноты. Перед тем, как войти в барак, Имран снял с себя одежду вытряхнул из нее соляную пыль, вошел, разыскал свое место, закрыл глаза и тут же провалился в топкое болото сна, на дне которого деревья не отбрасывали тени. Но в этот раз он не успел достичь дна, кто-то дотронулся до его ноги. Имран открыл глаза и при слабом свете масляного светильника, увидел множество людей обступивших его ложе. Один из них дотронулся до его ноги и спросил:
– Скажи, о махди, что мы должны сделать для того, чтобы ты нас спас?
– Имран приподнялся, сел, обвел взглядом окружающие его лица и спросил:
– Все ли из вас готовы к спасению, быть свободным нелегкий труд.
– Мы готовы, о махди, - тихо, нестройным хором ответили люди.
– Нет ли среди вас усомнившихся во мне? - спросил Имран.
– Нет, - дружно ответили люди.
– Но имейте в виду, если вы ждете от меня спасения в виде чуда, такого, например, - Имран протянул руку к лампе, сжал и разжал ладонь и тоскливый язычок пламени в лампаде вдруг вспыхнул ослепительным светом, озаряя неприглядное спальное помещение. Каторжники издав возглас изумления отступили от ложа, - то этого не будет. Спасение мы должны получить только через свой труд, свой ум и свою отвагу. Если вы согласны, то давайте обсудим возможность побега. Или есть такие, кто не хочет бежать. Если есть, то пусть идут спать и держат язык за зубами, если не хотят его лишиться, как такового.
Утром надсмотрщики, вошедшие в барак для подъема арестантов, обратно не вышли. Через некоторое время, встревоженный начальник каторги послал туда других, но и те войдя в помещение остались в нем. Озадаченный раис посылал в барак все новых надсмотрщиков, но никто из них не вернулся назад. В конце концов, начальник отправился туда сам в сопровождении двух стражников, но едва он вошел в барак, как тут же был оглушен, а стража обезоружена. Их связали и уложили на землю, где уже лежали в ряд раздетые надсмотрщики. В этом и состоял план Имрана. Недоумевающие охранники на сторожевых вышках успокоились, когда, наконец, из барака вышли каторжники в сопровождении надсмотрщиков и начальника каторги и принялась за работу. А раис вместе со стражниками направился к казарме, где сейчас спал ночной караул.
Исфах-салар Мунис вышел на открытую террасу, где под балдахином в одиночестве, если не считать стоящих в отдалении телохранителей, сидел халиф ал-Муктадир. Рядом с ним на мраморном низком столике стоял стеклянный кувшин с вином, золотой кубок и золотое блюдо с финиками. Халиф поднял взор на Муниса и главнокомандующий понял, что повелитель уже опорожнил не один кубок.
– Явился, - обиженно сказал ал-Муктадир, - садись.
Мунис поклонился, опустился у ног халифа.
– Ты стал важной птицей, Мунис, моего общества уже не ищешь, а мне не хватает тебя.
Халиф произнося эти слова вытягивал шею и смотрел куда-то вниз с балкона. Мунис проследил его взгляд и увидел внутренний дворик небольшого строения которое, насколько он знал, выполняло функции некоей домашней тюрьмы. На самом солнцепеке к столбу с перекладиной был подвешен за руки какой-то обнаженный до пояса человек. Лица на таком расстоянии Мунис разглядеть не мог.
– Повелитель несправедлив ко мне, - ответил Мунис, - у меня в связи с новым назначением появилось много служебных обязанностей требующих моего личного присутствия.
– То есть ты много работаешь?
– Да господин.
– Иначе говоря, ты хочешь сказать, что я бездельник?
– Нет, я хочу сказать, что не по своей воле лишился твоего общества.
– Ну, хорошо, будем считать, что я поверил тебе, хочешь выпить?
– Нет господин, - сказал Мунис, - но увидев как изменилось выражение лица Муктадира, поправился, - да господин.
Не стоило усугублять обиду халифа, вернее переводить ее из шутливой в серьезную. Повелитель обладал вздорным характером.
- Ну, так наливай, или ты хочешь, чтобы я тебе налил. Эй кто-нибудь, бросил назад Муктадир, - принесите еще один кубок, и чего-нибудь из еды. Наш друг Мунис встает рано, ему уже пора обедать.
В мгновение ока появился слуга и поставил на стол второй звякнувший золотой кубок.
– Наливай, - сказал Муктадир.
Мунис протянул руку и наполнил оба кубка. Прежде чем выпить он невольно заглянул на дно кубка. Белое вино было прозрачным и густым.
– Иногда я жалею, что сделал тебя исфах-саларом, - грустно сказал Муктадир, - с тех пор в моей душе прибыло печали, я чувствую себя одиноким и беззащитным, хотя понимаю, что только теперь доверив, тебе защиту халифата, я в безопасности. Удивительно, не правда ли.
Мунис поперхнувшийся при первых словах повелителя, к концу фразы откашлялся и сказал.
– Повелитель, за то, что ты сделал для меня, я буду предан тебе до конца жизни и прежде чем тебе будет причинен вред, должна будет погибнуть твоя армия со мной во главе.
При этих словах халиф повеселел и хлопнул по мускулистой руке Муниса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124