Дальняя дорога - это дело очень тяжелое и долгое. Поэтому тяготы ее люди, как правило, стараются разделить друг с другом. Почему бы нам эту дорогу не проделать вместе, может быть нам по пути.
– Какой ты умный, - усмехнулась Фарида, - а что скажет мой муж, узнав об этом?
– Значит, ты идешь к мужу?
– Почему это ты решил? - подозрительно спросила Фарида, сразу вспомнив опасения Имрана.
– Очень просто. Ты еще недостаточно стара, чтобы муж отпустил тебя одну в путь. - То есть, ты еще совсем молодая женщина. А поскольку ты одна, значит, он об этом не знает.
Доводы Назара показались Фариде убедительными, тем не менее, она сказала:
– Послушай! Мужчина! Допустим, что я иду искать мужа, но почему ты решил, что я расскажу первому встречному об этом, тем более мужчине.
Назар кротко сказал.
– Женщина, я интересуюсь вовсе не из праздного любопытства, а из соображений удобства пути. Хотя я это делаю совершенно напрасно, ибо дорога в долину в любом случае одна и нам все равно по пути.
– Все равно это не значит, что я пойду рядом с мужчиной, - ответила Фарида.
– Видишь ли, Фарида, я в некотором смысле не совсем мужчина, - заявил Назар.
– Вот как? - удивилась женщина и тут же ее осенила догадка, - ты евнух! Нет, неправда, я в детстве видела евнухов у них голос писклявый, а у тебя голос звучный. Не проведешь ты меня.
– Я не евнух. Я христианский монах, паломник, давший обет безбрачия, грустно сказал Назар, - так что ты можешь водиться со мной без опаски.
– Ты христианин? - с любопытством спросила Фарида.
– Да, несторианец.
- Отчего столько печали в твоем голосе?
- Увидев тебя, я пожалел о своем обете, - весело сказал Назар.
– Ну, это ты вовсе врешь, - заявила довольная Фарида, - я настолько не хороша собой, что от меня даже муж ушел, другую жену себе завел.
– Наверное, он не поэтому ушел.
– А почему? - живо спросила женщина, Назар развел руками.
– Не знаешь, а изображаешь всезнайку. Расстроил ты меня.
– Я знаю, - спокойно ответил Назар, - но мое знание столь многогранно, что можно согласиться с тем, что я ничего не знаю. Но в тебе женщина нет смирения, подобающего мусульманской женщине.
Это замечание задело Фариду. Она сказала:
– Смирение мусульманки имеет либо границы, совпадающие со стенами ее дома, либо обусловлено присутствием отца или мужа. И если эти условия не соблюдаются, она вынуждена сама, уметь постоять за себя.
Назар с невольным интересом взглянул ей в лицо.
– Твои слова вызывают уважение, - сказал он, - одно непонятно, как ты обладающая таким умом, не удержала при себе своего мужа.
– Мне нужно, чтобы он остался со мной как с женщиной, а не как с умным человеком.
– Извечная женская беда, - усмехнулся Назар, - все норовите устроить мужчине испытания. Вместо того чтобы всеми доступными средствами сохранить его любовь, вы все хотите подвергнуть это хрупкое чувство испытанию.
Фарида встала.
– Мне пора в путь, - сказала она.
– Дорога у нас одна, - заметил монах.
– Нет, ты пойдешь своей дорогой, а я своей.
– Ну что ж, - весело сказал монах, - счастливого пути, может быть, еще встретимся.
– Прощай, - сухо сказала Фарида, сделав несколько шагов, поднялась на дорогу и бодро зашагала вперед. Разговор с христианским монахом странным образом наполнил ее уверенностью. Пройдя прямой отрезок пути, она повернулась на повороте. Монаха уже не было, видимо, он все-таки пошел своей дорогой.
Засмеялась и двинулась вперед.
– А чем ты можешь доказать то, что ты есть тот самый седьмой имам? Вопрос задал суфий, сидевший напротив Имрана, но было очевидно, что вопрос исходит от всех людей находящихся в помещении. Дело происходило в дервишеской ханаке, на окраине Медины. Имран извлек из кармана длинные четки и потряс ими перед носом суфия.
– Видишь, эти четки принадлежали пророку Мухаммаду, да будет доволен им Аллах. Он передал их Али. Они передавались по наследству в нашей семье. Мне же их дал Джафар Правдивый, шестой имам, как доказательство пророческой миссии.
Взгляды людей устремились к четкам, раскачивающимся на руке Имрана. А что же в них особенного, - недоверчиво спросил судий.
– Бусинки сделаны из того же материала, что и камень Каабы. Материала не земного, а небесного.
Софий хотел было взять четки, но Имран предостерег его:
– Смотри, ослепнешь.
Со словами: "О, Аллах" - суфий отдернул руку.
Имран сказал:
– Сила, заключенная в этих четках столь велика, что может причинить вред обычному человеку вроде тебя.
– Почему же камень Каабы не причиняет вреда людям, целующим его, спросил сидевший рядом с суфием, дервиш.
– Потому что камень Каабы лежит на земле, его мощь уходит в землю, питает ее, - ответил Имран.
Эти слова многим показались убедительными, но дервиш задал новый вопрос?
– Все пророки обладали божественным свойством исцелять больных. Значит и ты должен уметь врачевать. Вылечи мои руки от этих ран, - и он протянул свои, покрытые струпьями руки к Имрану.
– Твои руки, - сказал Имран, - нуждаются только в одном лекарстве, чистоте, мой их почаще, и ты избавишься от этих болячек.
Раздался дружный смех. Обиженный дервиш сказал.
– Он морочит нам голову, - и отошел в сторону.
Суфий решил заступиться за дервиша.
– Известно, что пророк Иса исцелял больных тысячами - сказал он ,слепые прозревали, хромые начинали ходить, прокаженные очищались, глухие обретали слух, мертвые воскресали, а нищие благовествовали.. Среди нас есть один слепой, - это наш товарищ. Прозри его. Эй, где ты там, иди сюда.
К Имрану подошел слепой и остановился, в ожидании чуда.
Имран положил ему руку на плечо и сказал:
– Прости меня, друг, но я не могу подменять волю Аллаха. Он явил тебя в этот мир слепым, а кто я такой, чтобы изменить его волю.
– А как же Иса? - спросил озадаченный суфий?
– Я думаю, что он был не прав, - невозмутимо сказал Имран, и, предупреждая возмущение, добавил, - христиане утверждают, что пророк Иса, на самом деле был ни кто иной, как сын божий. А поскольку посланник Мухаммад завещал нам, не делать никого товарищем Аллаху, как это делают христиане, утроив господа Бога,- то, выходит, Иса был ни кем иным как земным воплощением Бога, это совершенно меняет дело. Создатель под именем Иса, мог делать со своими тварями все что угодно; - прозревать слепых, исцелять парализованных, воскрешать мертвых. Это все было его личным делом.
– С другой стороны приятель, - сказал Имран, обращаясь к слепому, - в том, что ты незрячий, есть определенный смысл известный только Господину нашему. Я же могу тебя утешить только тем, что ты избавлен от необходимости видеть зло, которого в избытке в нашем мире.
– Но я его чувствую, - грустно заметил слепой.
– Вообрази, каково нам, а мы его не только чувствуем, но и видим, успокоил его Имран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Какой ты умный, - усмехнулась Фарида, - а что скажет мой муж, узнав об этом?
– Значит, ты идешь к мужу?
– Почему это ты решил? - подозрительно спросила Фарида, сразу вспомнив опасения Имрана.
– Очень просто. Ты еще недостаточно стара, чтобы муж отпустил тебя одну в путь. - То есть, ты еще совсем молодая женщина. А поскольку ты одна, значит, он об этом не знает.
Доводы Назара показались Фариде убедительными, тем не менее, она сказала:
– Послушай! Мужчина! Допустим, что я иду искать мужа, но почему ты решил, что я расскажу первому встречному об этом, тем более мужчине.
Назар кротко сказал.
– Женщина, я интересуюсь вовсе не из праздного любопытства, а из соображений удобства пути. Хотя я это делаю совершенно напрасно, ибо дорога в долину в любом случае одна и нам все равно по пути.
– Все равно это не значит, что я пойду рядом с мужчиной, - ответила Фарида.
– Видишь ли, Фарида, я в некотором смысле не совсем мужчина, - заявил Назар.
– Вот как? - удивилась женщина и тут же ее осенила догадка, - ты евнух! Нет, неправда, я в детстве видела евнухов у них голос писклявый, а у тебя голос звучный. Не проведешь ты меня.
– Я не евнух. Я христианский монах, паломник, давший обет безбрачия, грустно сказал Назар, - так что ты можешь водиться со мной без опаски.
– Ты христианин? - с любопытством спросила Фарида.
– Да, несторианец.
- Отчего столько печали в твоем голосе?
- Увидев тебя, я пожалел о своем обете, - весело сказал Назар.
– Ну, это ты вовсе врешь, - заявила довольная Фарида, - я настолько не хороша собой, что от меня даже муж ушел, другую жену себе завел.
– Наверное, он не поэтому ушел.
– А почему? - живо спросила женщина, Назар развел руками.
– Не знаешь, а изображаешь всезнайку. Расстроил ты меня.
– Я знаю, - спокойно ответил Назар, - но мое знание столь многогранно, что можно согласиться с тем, что я ничего не знаю. Но в тебе женщина нет смирения, подобающего мусульманской женщине.
Это замечание задело Фариду. Она сказала:
– Смирение мусульманки имеет либо границы, совпадающие со стенами ее дома, либо обусловлено присутствием отца или мужа. И если эти условия не соблюдаются, она вынуждена сама, уметь постоять за себя.
Назар с невольным интересом взглянул ей в лицо.
– Твои слова вызывают уважение, - сказал он, - одно непонятно, как ты обладающая таким умом, не удержала при себе своего мужа.
– Мне нужно, чтобы он остался со мной как с женщиной, а не как с умным человеком.
– Извечная женская беда, - усмехнулся Назар, - все норовите устроить мужчине испытания. Вместо того чтобы всеми доступными средствами сохранить его любовь, вы все хотите подвергнуть это хрупкое чувство испытанию.
Фарида встала.
– Мне пора в путь, - сказала она.
– Дорога у нас одна, - заметил монах.
– Нет, ты пойдешь своей дорогой, а я своей.
– Ну что ж, - весело сказал монах, - счастливого пути, может быть, еще встретимся.
– Прощай, - сухо сказала Фарида, сделав несколько шагов, поднялась на дорогу и бодро зашагала вперед. Разговор с христианским монахом странным образом наполнил ее уверенностью. Пройдя прямой отрезок пути, она повернулась на повороте. Монаха уже не было, видимо, он все-таки пошел своей дорогой.
Засмеялась и двинулась вперед.
– А чем ты можешь доказать то, что ты есть тот самый седьмой имам? Вопрос задал суфий, сидевший напротив Имрана, но было очевидно, что вопрос исходит от всех людей находящихся в помещении. Дело происходило в дервишеской ханаке, на окраине Медины. Имран извлек из кармана длинные четки и потряс ими перед носом суфия.
– Видишь, эти четки принадлежали пророку Мухаммаду, да будет доволен им Аллах. Он передал их Али. Они передавались по наследству в нашей семье. Мне же их дал Джафар Правдивый, шестой имам, как доказательство пророческой миссии.
Взгляды людей устремились к четкам, раскачивающимся на руке Имрана. А что же в них особенного, - недоверчиво спросил судий.
– Бусинки сделаны из того же материала, что и камень Каабы. Материала не земного, а небесного.
Софий хотел было взять четки, но Имран предостерег его:
– Смотри, ослепнешь.
Со словами: "О, Аллах" - суфий отдернул руку.
Имран сказал:
– Сила, заключенная в этих четках столь велика, что может причинить вред обычному человеку вроде тебя.
– Почему же камень Каабы не причиняет вреда людям, целующим его, спросил сидевший рядом с суфием, дервиш.
– Потому что камень Каабы лежит на земле, его мощь уходит в землю, питает ее, - ответил Имран.
Эти слова многим показались убедительными, но дервиш задал новый вопрос?
– Все пророки обладали божественным свойством исцелять больных. Значит и ты должен уметь врачевать. Вылечи мои руки от этих ран, - и он протянул свои, покрытые струпьями руки к Имрану.
– Твои руки, - сказал Имран, - нуждаются только в одном лекарстве, чистоте, мой их почаще, и ты избавишься от этих болячек.
Раздался дружный смех. Обиженный дервиш сказал.
– Он морочит нам голову, - и отошел в сторону.
Суфий решил заступиться за дервиша.
– Известно, что пророк Иса исцелял больных тысячами - сказал он ,слепые прозревали, хромые начинали ходить, прокаженные очищались, глухие обретали слух, мертвые воскресали, а нищие благовествовали.. Среди нас есть один слепой, - это наш товарищ. Прозри его. Эй, где ты там, иди сюда.
К Имрану подошел слепой и остановился, в ожидании чуда.
Имран положил ему руку на плечо и сказал:
– Прости меня, друг, но я не могу подменять волю Аллаха. Он явил тебя в этот мир слепым, а кто я такой, чтобы изменить его волю.
– А как же Иса? - спросил озадаченный суфий?
– Я думаю, что он был не прав, - невозмутимо сказал Имран, и, предупреждая возмущение, добавил, - христиане утверждают, что пророк Иса, на самом деле был ни кто иной, как сын божий. А поскольку посланник Мухаммад завещал нам, не делать никого товарищем Аллаху, как это делают христиане, утроив господа Бога,- то, выходит, Иса был ни кем иным как земным воплощением Бога, это совершенно меняет дело. Создатель под именем Иса, мог делать со своими тварями все что угодно; - прозревать слепых, исцелять парализованных, воскрешать мертвых. Это все было его личным делом.
– С другой стороны приятель, - сказал Имран, обращаясь к слепому, - в том, что ты незрячий, есть определенный смысл известный только Господину нашему. Я же могу тебя утешить только тем, что ты избавлен от необходимости видеть зло, которого в избытке в нашем мире.
– Но я его чувствую, - грустно заметил слепой.
– Вообрази, каково нам, а мы его не только чувствуем, но и видим, успокоил его Имран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124