Значит, брат на его стороне!
– Да у вас ведь ничего нет, кроме вшей. Ничего! – Мурэд весь пылал от злости.
– В таком случае пусть Соси и его сыновья идут на нас войной. Как-нибудь устоим…
– А другие? Против других вы устоите? Как вы разделаетесь с теми, кто засватал эту девушку, кого вы опозорили перед всем миром.
– Пусть и они объявляют нам свою войну! – отрезал Хасан вставая. За ним поднялся и Керам.
– Какой ты смелый! – Мурад вскочил и забегал по комнате. – Ты, как и твой отец, замахиваешься занозой от ярма. А вам платят ударом ярма.
В день похорон Беки Хусен уже слышал разговор о ярме и о занозе. Тогда он не понял этих слов, теперь-то ему ясно, что их может постигнуть участь отца. Что делать? Пусть растерзают, но Эсет не будет женой другого. Благодарение богу, что Хасан понимает их, а вместе они сумеют выстоять…
– Может, тебя успокоит хотя бы то, что ярмо это тебя не заденет? – сказал Хасан. – Ты ведь себя исключаешь? Все «вы», «вы».
Подала голос жена Мурада:
– Еще как заденет – с него с первого спросят, старший всегда в ответе.
Керам долго терпел, не вмешивался в разговор, но наконец не сдержался:
– Ну чего вы разошлись? Чем обижать друг друга и укорять, давайте лучше о деле поговорим, решим, что делать.
– Да как можно решить, если никто тебя слушать не хочет? – вскинув руки, пожаловался Мурад.
– А ты скажи что-нибудь дельное, тогда послушаем, – сказал Хасан. – Но на примирение ценою крови отца мы не пойдем, пусть нам придется враждовать с тридцатью тайпами.
– Тогда делайте, что хотите, а меня оставьте в покое. Я человек мирный, и вражда с людьми мне не нужна. – Эти слова Мурад произнес, приложив руки к груди, словно молясь.
– Так бы сразу и сказал. Оставим. И тебя оставим и твой дом оставим, – сказал Хасан, быстро направляясь к двери.
Мурад стоял и молчал, боясь, что одно его слово может изменить решение Хасана. Только напрасно он этого боялся. У двери Хасан обернулся и сказал:
– В народе говорят: тот, кто боялся вражды, бегством не спасся. Не забудь этой поговорки.
Мурад и на этот раз промолчал.
Хасан изо всех сил хлопнул дверью. Хусен, Амайг и Керам вышли за ним. Они просили Хасана вернуться, смирить себя и попробовать договориться. Особенно старался, уговаривал Амайг. Он чуть не плакал, преграждая Хасану дорогу.
– Мурад – старший, к нему надо прислушаться, не стоит так обижаться, – советовал и Керам, но Хасан, не внимая уговорам, молчал и стремительно шел вперед.
– Где лошадь? – только и спросил он у Хусена, да так, словно свою требовал.
– Вон у забора, – тихо ответил Хусен. – Зачем она тебе?
Не отвечая, Хасан направился к тому месту, где стояли на привязи две лошади. Хусен пошел за ним.
– Куда ты хочешь ехать на ней, Хасан?
– За семь гор! – бросил брат.
Хусен не решился воспрепятствовать ему, но в душе обиделся: «Хоть бы сказал, куда едет».
– Это лошадь Исмаала, – попробовал остановить Хасана Хусен, – он, наверно, ждет ее. Я обещал утром вернуться.
Будто не слыша его слов, Хасан вскочил на коня и с иронией сказал:
– Тебе разве до этого? Ты ведь женился! Другой заботы у тебя не было.
И тут Хусен почувствовал, что брат недоволен им, а поддерживал там, у Мурада, потому, что уже не видит иного выхода.
Не проронив больше ни слова, Хасан направился к воротам и, так и не сказав, куда едет, когда вернется назад и что делать дальше, уехал. Ошеломленный, Хусен остался стоять посреди двора.
6
Долго стоял Хусен как столб. Амайг дважды подходил к нему, старался успокоить, попытался увести в дом, даже пообещал, как только улягутся родители, вывести ему коня.
Но разве хусен думал только о коне, что увел Хасан? Вражда, которая неизвестно чем кончится, горе, которое свалилось из-за него на многих, – вот то, что терзало его.
Наконец Амайг подошел в третий раз и сказал, что Хусена зовет отец.
Еще с крыльца было слышно, о чем речь в доме.
– Я понимаю, – говорил Мурад, – что предначертанное судьбой должно свершиться. Но зачем же бросаться в пропасть?
– Что поделаешь, в жизни не все устраивается так, как хочется, – пытался установить мир Керам. – Но мы не можем остаться в стороне, одобряем ли мы свершившееся или нет.
– Даже если вы того и захотите, вас не оставят в стороне, – вмешалась жена Мурада. – Таков уж обычай вайпахов, и никуда вам от него не деться.
– А ты сиди и не вмешивайся!
Мурад и без нее понимал, что в этом деле ему не удастся остаться в стороне, и уж коли так, то лучше, пока вражда не разгорелась, принимать меры, иначе потом будет поздно. Мурад знал не один случай, когда из-за похищенной девушки погибали люди. «Не дай бог», – сказал он про себя. От этих-то мыслей у него и вырвалось слово, которое успокоило и удивило Хусена.
– Не горюй, парень, – сказал он Хусену, – с рассветом пошлем к Соси людей. Посмотрим, что из этого выйдет.
– У Хусена есть с десяток овец, и я помогу ему, чем смогу. Что-нибудь придумаем все сообща! – встрепенулся Керам.
«Придумаем», – мысленно передразнил его Мурад. – Похоже, он и с меня хочет сорвать долю на калым для этого щенка? Не сегодня-завтра мне своего сына женить…»
Амайг думал не о себе, он думал только о Хусене. И готов был последнее отдать, чтобы помочь ему. Несмотря на то что родители его всегда сторонились семьи Беки, Амайг тянулся к Хасану с Хусеном и любил их. Родных братьев у него не было, а мальчик есть мальчик. Вот он и привык с детства к ним, гордился, когда они воевали, немного даже завидовал, особенно когда узнал, что Хусен вместе с другими мужчинами их села стоит в охранении на Тереке. Наивный, он видел в жизни под открытым небом только романтику, считая, что она так же легка и беспечна, как его жизнь в Магомед-Юрте и во Владикавказе в пору учебы. Амайг очень сердился на отца, когда тот не позволил ему вместе со всеми поехать на Терек…
– Ну и характер у Хасана, – сказал Мурад после минутного молчания, – не как у людей. Попробуй с таким дело сделать.
Амайг недовольно глянул на отца, а Керам все пытался умиротворить My рада:
– Далеко он не уйдет. Схлынет обида – сразу и вернется. Хасан горяч. А горячий человек отходчив, – сказал он и про себя подумал: «Не легкая у меня задача – и с враждой надо дело уладить, и Мурада с Хасаном примирить!..»
Мурад, как ни сердился, понимал, что ему придется похлопотать и позаботиться о семье Беки, на этот раз не отвертишься.
«Первым долгом, – решил он, – надо поселить в безопасное место Кайпу и Султана: кто знает, как поведет себя обиженная сторона». Однако настроение Мурада тотчас изменилось, как только Амайг заявил, что он вместе с Керамом пойдет к Кайпе. Мурад противился, но сын настоял на своем и ушел. И тут отец в сердцах подумал: «И зачем я во все это ввязываюсь? Будь что будет. Умели девушку увести, пусть и расплачиваются!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
– Да у вас ведь ничего нет, кроме вшей. Ничего! – Мурэд весь пылал от злости.
– В таком случае пусть Соси и его сыновья идут на нас войной. Как-нибудь устоим…
– А другие? Против других вы устоите? Как вы разделаетесь с теми, кто засватал эту девушку, кого вы опозорили перед всем миром.
– Пусть и они объявляют нам свою войну! – отрезал Хасан вставая. За ним поднялся и Керам.
– Какой ты смелый! – Мурад вскочил и забегал по комнате. – Ты, как и твой отец, замахиваешься занозой от ярма. А вам платят ударом ярма.
В день похорон Беки Хусен уже слышал разговор о ярме и о занозе. Тогда он не понял этих слов, теперь-то ему ясно, что их может постигнуть участь отца. Что делать? Пусть растерзают, но Эсет не будет женой другого. Благодарение богу, что Хасан понимает их, а вместе они сумеют выстоять…
– Может, тебя успокоит хотя бы то, что ярмо это тебя не заденет? – сказал Хасан. – Ты ведь себя исключаешь? Все «вы», «вы».
Подала голос жена Мурада:
– Еще как заденет – с него с первого спросят, старший всегда в ответе.
Керам долго терпел, не вмешивался в разговор, но наконец не сдержался:
– Ну чего вы разошлись? Чем обижать друг друга и укорять, давайте лучше о деле поговорим, решим, что делать.
– Да как можно решить, если никто тебя слушать не хочет? – вскинув руки, пожаловался Мурад.
– А ты скажи что-нибудь дельное, тогда послушаем, – сказал Хасан. – Но на примирение ценою крови отца мы не пойдем, пусть нам придется враждовать с тридцатью тайпами.
– Тогда делайте, что хотите, а меня оставьте в покое. Я человек мирный, и вражда с людьми мне не нужна. – Эти слова Мурад произнес, приложив руки к груди, словно молясь.
– Так бы сразу и сказал. Оставим. И тебя оставим и твой дом оставим, – сказал Хасан, быстро направляясь к двери.
Мурад стоял и молчал, боясь, что одно его слово может изменить решение Хасана. Только напрасно он этого боялся. У двери Хасан обернулся и сказал:
– В народе говорят: тот, кто боялся вражды, бегством не спасся. Не забудь этой поговорки.
Мурад и на этот раз промолчал.
Хасан изо всех сил хлопнул дверью. Хусен, Амайг и Керам вышли за ним. Они просили Хасана вернуться, смирить себя и попробовать договориться. Особенно старался, уговаривал Амайг. Он чуть не плакал, преграждая Хасану дорогу.
– Мурад – старший, к нему надо прислушаться, не стоит так обижаться, – советовал и Керам, но Хасан, не внимая уговорам, молчал и стремительно шел вперед.
– Где лошадь? – только и спросил он у Хусена, да так, словно свою требовал.
– Вон у забора, – тихо ответил Хусен. – Зачем она тебе?
Не отвечая, Хасан направился к тому месту, где стояли на привязи две лошади. Хусен пошел за ним.
– Куда ты хочешь ехать на ней, Хасан?
– За семь гор! – бросил брат.
Хусен не решился воспрепятствовать ему, но в душе обиделся: «Хоть бы сказал, куда едет».
– Это лошадь Исмаала, – попробовал остановить Хасана Хусен, – он, наверно, ждет ее. Я обещал утром вернуться.
Будто не слыша его слов, Хасан вскочил на коня и с иронией сказал:
– Тебе разве до этого? Ты ведь женился! Другой заботы у тебя не было.
И тут Хусен почувствовал, что брат недоволен им, а поддерживал там, у Мурада, потому, что уже не видит иного выхода.
Не проронив больше ни слова, Хасан направился к воротам и, так и не сказав, куда едет, когда вернется назад и что делать дальше, уехал. Ошеломленный, Хусен остался стоять посреди двора.
6
Долго стоял Хусен как столб. Амайг дважды подходил к нему, старался успокоить, попытался увести в дом, даже пообещал, как только улягутся родители, вывести ему коня.
Но разве хусен думал только о коне, что увел Хасан? Вражда, которая неизвестно чем кончится, горе, которое свалилось из-за него на многих, – вот то, что терзало его.
Наконец Амайг подошел в третий раз и сказал, что Хусена зовет отец.
Еще с крыльца было слышно, о чем речь в доме.
– Я понимаю, – говорил Мурад, – что предначертанное судьбой должно свершиться. Но зачем же бросаться в пропасть?
– Что поделаешь, в жизни не все устраивается так, как хочется, – пытался установить мир Керам. – Но мы не можем остаться в стороне, одобряем ли мы свершившееся или нет.
– Даже если вы того и захотите, вас не оставят в стороне, – вмешалась жена Мурада. – Таков уж обычай вайпахов, и никуда вам от него не деться.
– А ты сиди и не вмешивайся!
Мурад и без нее понимал, что в этом деле ему не удастся остаться в стороне, и уж коли так, то лучше, пока вражда не разгорелась, принимать меры, иначе потом будет поздно. Мурад знал не один случай, когда из-за похищенной девушки погибали люди. «Не дай бог», – сказал он про себя. От этих-то мыслей у него и вырвалось слово, которое успокоило и удивило Хусена.
– Не горюй, парень, – сказал он Хусену, – с рассветом пошлем к Соси людей. Посмотрим, что из этого выйдет.
– У Хусена есть с десяток овец, и я помогу ему, чем смогу. Что-нибудь придумаем все сообща! – встрепенулся Керам.
«Придумаем», – мысленно передразнил его Мурад. – Похоже, он и с меня хочет сорвать долю на калым для этого щенка? Не сегодня-завтра мне своего сына женить…»
Амайг думал не о себе, он думал только о Хусене. И готов был последнее отдать, чтобы помочь ему. Несмотря на то что родители его всегда сторонились семьи Беки, Амайг тянулся к Хасану с Хусеном и любил их. Родных братьев у него не было, а мальчик есть мальчик. Вот он и привык с детства к ним, гордился, когда они воевали, немного даже завидовал, особенно когда узнал, что Хусен вместе с другими мужчинами их села стоит в охранении на Тереке. Наивный, он видел в жизни под открытым небом только романтику, считая, что она так же легка и беспечна, как его жизнь в Магомед-Юрте и во Владикавказе в пору учебы. Амайг очень сердился на отца, когда тот не позволил ему вместе со всеми поехать на Терек…
– Ну и характер у Хасана, – сказал Мурад после минутного молчания, – не как у людей. Попробуй с таким дело сделать.
Амайг недовольно глянул на отца, а Керам все пытался умиротворить My рада:
– Далеко он не уйдет. Схлынет обида – сразу и вернется. Хасан горяч. А горячий человек отходчив, – сказал он и про себя подумал: «Не легкая у меня задача – и с враждой надо дело уладить, и Мурада с Хасаном примирить!..»
Мурад, как ни сердился, понимал, что ему придется похлопотать и позаботиться о семье Беки, на этот раз не отвертишься.
«Первым долгом, – решил он, – надо поселить в безопасное место Кайпу и Султана: кто знает, как поведет себя обиженная сторона». Однако настроение Мурада тотчас изменилось, как только Амайг заявил, что он вместе с Керамом пойдет к Кайпе. Мурад противился, но сын настоял на своем и ушел. И тут отец в сердцах подумал: «И зачем я во все это ввязываюсь? Будь что будет. Умели девушку увести, пусть и расплачиваются!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154