..
– Дай бог, чтобы это была правда!
– …Подавляющее большинство признало советскую власть, – продолжал Дауд. – Сейчас повсюду приступают к выборам Советов. Вы тоже должны выбрать свой Совет, сельскую власть, а кого выбирать, это вам лучше знать.
На этом Дауд закончил. На площади поднялся шум, как на большом базаре. Даже те, кто всегда молчал, стали делиться своими мыслями.
– Во-о, люди, вы все поняли?! – обратился наконец к народу Торко-Хаджи.
– Поняли! Как не понять! – донеслось в ответ.
– Да отблагодарит его бог за эту радостную весть!..
– Так кого же мы выберем в Совет? – прервал возгласы Торко-Хаджи.
Наступила тишина. Люди думали. Только Шаип-мулла, оказывается, все уже заранее обдумал.
– Хаджи, – сказал он, обращаясь к Торко-Хаджи. – По-моему, Зарахмет бы очень подошел для этого дела…
Хоть сказал он это тихо, но слова его услышали многие.
– Зарахмет не из нашего села, – возразил кто-то.
– Хоть и не из нашего, зато грамоту знает и русский язык знает, – стоял на своем Шаип-мулла.
Торко-Хаджи молча слушал каждого.
– Его грамотность пригодится ему, когда вернется Угром! – крикнули из толпы.
Все кругом засмеялись. Шаип-мулла недовольно покачал головой.
«Вот, оказывается, зачем Зарахмет попал сюда», – подумал Хасан.
– Давайте поговорим об этом серьезно, – призвал Дауд. – Всем вам известно, что до сих пор еще ни разу в вашем селе не обсуждался такой важный вопрос – Он с минуту помолчал, окинул всех взглядом и сказал: – Мне кажется, что на это место очень даже подходит Исмаал, сын Товбота.
– Очень подходит!
– Честный человек!..
– Какой из него старшина, он же не знает языка бумаги.
Мнения разошлись.
– Языка бумаги не знает, зато знает язык людей. Знает, клянусь богом! – выкрикнул Гойберд.
– Есть возражение против него? – спросил Торко-Хаджи.
– Кто может быть против него! – ответили сразу несколько голосов.
– Кто против, поднимите руку.
Но рук никто не поднял. Не решились идти против большинства.
Хасан стоял довольный. Кругом происходило то, о чем он и мечтать не мог всего несколько дней назад.
Избрали в Совет и Малсага. Против него никто и слова не произнес, если не считать Товмарзу, который попробовал было съязвить, что, дескать, зять шурином править будет. Но Товмарзу словно бы и не расслышали.
– Малсаг человек грамотный, – поддержал Гарси. – Кто-кто, а уже он-то знает язык бумаги. Но зачем выбирать человека, который не знает того, что он вчера ел?
– Кого ты имеешь в виду? – скользнул сердитым взглядом по Гарси Элберд.
– Того, за кого ты поднял обе руки.
Элберд и все, кто слышал их разговор, понимали, что Гарси имеет в виду Исмаала. Некоторые считали, что причиной для выпадов Гарси служит вражда из-за дочери Соси, но Элберд так не думал. Ему казалось, что Гарси презирает Исмаала из-за бедности.
– Да, я поднял за Исмаала обе руки, – проговорил Элберд, плотно сжав губы. – И если бы у меня было десять рук, я все их поднял бы за него. Потому что Исмаал настоящий человек, настоящий мужчина, он знает все нужды народа…
– Такой настоящий мужчина, как и ты, – прошипел Гарси. – Одинаково потертые овчины.
– Подлец! – кинулся на него Элберд.
Люди удержали их.
Хасан стал протискиваться к ним. Элберд был спокоен.
– Отпустите его, пусть подойдет, – сказал он, кивнув на Гарси. Вдруг его тонкие губы растянулись, белые как снег зубы заскрежетали. – Скажи спасибо, что ради такого дня не хочется марать о тебя руки.
– А что бы ты сделал, кара-ногай?
– Разбил бы в кровь твою рожу.
– Что!.. – Гарси снова стал вырываться.
Он вытащил из ножен кинжал. Элберд этого не заметил. Но вдруг услышал, как в толпе закричали:
– Убери кинжал! Побойся бога!
– Пусть помашет им! – улыбаясь, сказал Элберд. «я» Чтоб ты носил платок своей жены, если вложишь кинжал обратно в ножны!
– Пустите меня, пустите! – рвался Гарси.
Но в этот миг Торко-Хаджи пошел к нему.
– Торко-Хаджи идет, Торко-Хаджи! Уймись, Гарси!
– Пусть хоть сам отец Торко-Хаджи идет.
Но когда перед ним остановился Торко-Хаджи, когда Гарси увидел перед собой сердитые глаза старца, он расслабился, как развязанная арба дров, и тихонько вложил кинжал в ножны.
– Однажды я ходил проведать тяжелобольного, – проговорил Торко-Хаджи, пристально глядя на Гарси из-под серых кустистых бровей. – На вопрос, как он себя чувствует, больной ответил, что хорошо, а затем показал пальцем в угол и сказал: «Вон там, в углу, он пришел и сел…!
– «Кто это?» – спросил я. «Ангел смерти, – отвечает больной. – Я выстрелил, и он исчез. Пусть только попробует вернуться. Наган здесь», – показал больной, хлопая рукой по подушке. Дня через два-три человек этот умер, несмотря на то, что под подушкой у него лежал наган. Оружие, как видишь, больным не помогает. Не поможет оно и тебе. Ведь ты пытаешься защитить отживающее. Тебе надо хорошенько подумать. Может, тогда поймешь, что несет и людям, и тебе вместе с ними советская власть.
Медленно повернувшись, Торко-Хаджи ушел на свое место. Люди, которые внимательно слушали его, одобрительно закивали вслед:
– Воллахи, правильно говоришь.
– Хороший дал совет.
Гарси молча уставился в землю.
Сельские богачи хотели избрать старшиной Зарахмета. Они рассчитывали, что это поможет им сохранить свои богатства. Гарси не был богачом. Он пытался угодить Сааду, рассчитывая таким образом приблизиться к ним, к богачам. И уж очень ему хотелось, чтобы Саад, которого нет на площади, узнал, что Гарси стоял за избрание Зарахмета, потому-то он и выкрикивал против Исмаала.
Наконец избрание сельской власти закончилось. Кроме Исмаала и Малсага, выбрали еще несколько человек.
– Эти люди – власть нашего села, – сказал Торко-Хаджи. – Знайте: кто пойдет против них – пойдет против всего села.
– Против села и против советской власти, – добавил Дауд.
– Да, против советской власти. Землю тоже будут распределять они. По составу семьи…
– Говорят, что будут давать семена для посева, это правда? – спросил кто-то из толпы.
Торко-Хаджи посмотрел на Дауда. Сам он не знал, что ответить.
– Да, будут, – сказал Дауд. – Этот вопрос еще окончательно не решен. Но вроде будет так.
– Дай бог, – сказал Гойберд, подняв глаза к небу.
– Жди, сбросят тебе через дымоход, – сверкнул главами Товмарза.
Гойберд пропустил эти слова мимо ушей. Все его внимание было приковано к Торко-Хаджи и к Дауду.
– Семена, если нам их дадут, тоже будут делить те люди, которых мы сейчас выбрали, – пояснил Дауд. – Смотря по тому, у кого какое хозяйство.
– Это правильно…
– У некоторых сапетки полны кукурузы.
– На сегодня пора, пожалуй, кончать, – сказал Торко-Хаджи.
– Правильно, пора!
– Все поняли, люди?
– А чего же тут не понять? Поняли.
– В таком случае пусть наша новая власть будет доброй и справедливой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
– Дай бог, чтобы это была правда!
– …Подавляющее большинство признало советскую власть, – продолжал Дауд. – Сейчас повсюду приступают к выборам Советов. Вы тоже должны выбрать свой Совет, сельскую власть, а кого выбирать, это вам лучше знать.
На этом Дауд закончил. На площади поднялся шум, как на большом базаре. Даже те, кто всегда молчал, стали делиться своими мыслями.
– Во-о, люди, вы все поняли?! – обратился наконец к народу Торко-Хаджи.
– Поняли! Как не понять! – донеслось в ответ.
– Да отблагодарит его бог за эту радостную весть!..
– Так кого же мы выберем в Совет? – прервал возгласы Торко-Хаджи.
Наступила тишина. Люди думали. Только Шаип-мулла, оказывается, все уже заранее обдумал.
– Хаджи, – сказал он, обращаясь к Торко-Хаджи. – По-моему, Зарахмет бы очень подошел для этого дела…
Хоть сказал он это тихо, но слова его услышали многие.
– Зарахмет не из нашего села, – возразил кто-то.
– Хоть и не из нашего, зато грамоту знает и русский язык знает, – стоял на своем Шаип-мулла.
Торко-Хаджи молча слушал каждого.
– Его грамотность пригодится ему, когда вернется Угром! – крикнули из толпы.
Все кругом засмеялись. Шаип-мулла недовольно покачал головой.
«Вот, оказывается, зачем Зарахмет попал сюда», – подумал Хасан.
– Давайте поговорим об этом серьезно, – призвал Дауд. – Всем вам известно, что до сих пор еще ни разу в вашем селе не обсуждался такой важный вопрос – Он с минуту помолчал, окинул всех взглядом и сказал: – Мне кажется, что на это место очень даже подходит Исмаал, сын Товбота.
– Очень подходит!
– Честный человек!..
– Какой из него старшина, он же не знает языка бумаги.
Мнения разошлись.
– Языка бумаги не знает, зато знает язык людей. Знает, клянусь богом! – выкрикнул Гойберд.
– Есть возражение против него? – спросил Торко-Хаджи.
– Кто может быть против него! – ответили сразу несколько голосов.
– Кто против, поднимите руку.
Но рук никто не поднял. Не решились идти против большинства.
Хасан стоял довольный. Кругом происходило то, о чем он и мечтать не мог всего несколько дней назад.
Избрали в Совет и Малсага. Против него никто и слова не произнес, если не считать Товмарзу, который попробовал было съязвить, что, дескать, зять шурином править будет. Но Товмарзу словно бы и не расслышали.
– Малсаг человек грамотный, – поддержал Гарси. – Кто-кто, а уже он-то знает язык бумаги. Но зачем выбирать человека, который не знает того, что он вчера ел?
– Кого ты имеешь в виду? – скользнул сердитым взглядом по Гарси Элберд.
– Того, за кого ты поднял обе руки.
Элберд и все, кто слышал их разговор, понимали, что Гарси имеет в виду Исмаала. Некоторые считали, что причиной для выпадов Гарси служит вражда из-за дочери Соси, но Элберд так не думал. Ему казалось, что Гарси презирает Исмаала из-за бедности.
– Да, я поднял за Исмаала обе руки, – проговорил Элберд, плотно сжав губы. – И если бы у меня было десять рук, я все их поднял бы за него. Потому что Исмаал настоящий человек, настоящий мужчина, он знает все нужды народа…
– Такой настоящий мужчина, как и ты, – прошипел Гарси. – Одинаково потертые овчины.
– Подлец! – кинулся на него Элберд.
Люди удержали их.
Хасан стал протискиваться к ним. Элберд был спокоен.
– Отпустите его, пусть подойдет, – сказал он, кивнув на Гарси. Вдруг его тонкие губы растянулись, белые как снег зубы заскрежетали. – Скажи спасибо, что ради такого дня не хочется марать о тебя руки.
– А что бы ты сделал, кара-ногай?
– Разбил бы в кровь твою рожу.
– Что!.. – Гарси снова стал вырываться.
Он вытащил из ножен кинжал. Элберд этого не заметил. Но вдруг услышал, как в толпе закричали:
– Убери кинжал! Побойся бога!
– Пусть помашет им! – улыбаясь, сказал Элберд. «я» Чтоб ты носил платок своей жены, если вложишь кинжал обратно в ножны!
– Пустите меня, пустите! – рвался Гарси.
Но в этот миг Торко-Хаджи пошел к нему.
– Торко-Хаджи идет, Торко-Хаджи! Уймись, Гарси!
– Пусть хоть сам отец Торко-Хаджи идет.
Но когда перед ним остановился Торко-Хаджи, когда Гарси увидел перед собой сердитые глаза старца, он расслабился, как развязанная арба дров, и тихонько вложил кинжал в ножны.
– Однажды я ходил проведать тяжелобольного, – проговорил Торко-Хаджи, пристально глядя на Гарси из-под серых кустистых бровей. – На вопрос, как он себя чувствует, больной ответил, что хорошо, а затем показал пальцем в угол и сказал: «Вон там, в углу, он пришел и сел…!
– «Кто это?» – спросил я. «Ангел смерти, – отвечает больной. – Я выстрелил, и он исчез. Пусть только попробует вернуться. Наган здесь», – показал больной, хлопая рукой по подушке. Дня через два-три человек этот умер, несмотря на то, что под подушкой у него лежал наган. Оружие, как видишь, больным не помогает. Не поможет оно и тебе. Ведь ты пытаешься защитить отживающее. Тебе надо хорошенько подумать. Может, тогда поймешь, что несет и людям, и тебе вместе с ними советская власть.
Медленно повернувшись, Торко-Хаджи ушел на свое место. Люди, которые внимательно слушали его, одобрительно закивали вслед:
– Воллахи, правильно говоришь.
– Хороший дал совет.
Гарси молча уставился в землю.
Сельские богачи хотели избрать старшиной Зарахмета. Они рассчитывали, что это поможет им сохранить свои богатства. Гарси не был богачом. Он пытался угодить Сааду, рассчитывая таким образом приблизиться к ним, к богачам. И уж очень ему хотелось, чтобы Саад, которого нет на площади, узнал, что Гарси стоял за избрание Зарахмета, потому-то он и выкрикивал против Исмаала.
Наконец избрание сельской власти закончилось. Кроме Исмаала и Малсага, выбрали еще несколько человек.
– Эти люди – власть нашего села, – сказал Торко-Хаджи. – Знайте: кто пойдет против них – пойдет против всего села.
– Против села и против советской власти, – добавил Дауд.
– Да, против советской власти. Землю тоже будут распределять они. По составу семьи…
– Говорят, что будут давать семена для посева, это правда? – спросил кто-то из толпы.
Торко-Хаджи посмотрел на Дауда. Сам он не знал, что ответить.
– Да, будут, – сказал Дауд. – Этот вопрос еще окончательно не решен. Но вроде будет так.
– Дай бог, – сказал Гойберд, подняв глаза к небу.
– Жди, сбросят тебе через дымоход, – сверкнул главами Товмарза.
Гойберд пропустил эти слова мимо ушей. Все его внимание было приковано к Торко-Хаджи и к Дауду.
– Семена, если нам их дадут, тоже будут делить те люди, которых мы сейчас выбрали, – пояснил Дауд. – Смотря по тому, у кого какое хозяйство.
– Это правильно…
– У некоторых сапетки полны кукурузы.
– На сегодня пора, пожалуй, кончать, – сказал Торко-Хаджи.
– Правильно, пора!
– Все поняли, люди?
– А чего же тут не понять? Поняли.
– В таком случае пусть наша новая власть будет доброй и справедливой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154