– Не будь жадным хоть на этот раз, единственную дочь выдаешь, – рассердилась она, когда тот сказал ей, в чем дело.
– Ш-ш, тише разговаривай, – протянул к ней руки Соси. – Мне не жалко, я просто думаю, что одного барана вполне хватит. Ведь есть и всякая другая еда.
– А если не хватит?
– Тогда придумаем что-нибудь.
– И за этим ты меня звал? – сердито бросила Кабират, направляясь к выходу.
– А ты, может, думала, что я любезничать с тобой собираюсь? – Соси хватанул жену за бок.
– Перестань! – Кабират тихонько отстранила его руку. Но Соси не унимался. Он облапил Кабират и потянул ее к себе. – Ты не с ума ли сошел, старый? Ишь чего захотел.
– А ты разве ничего не хочешь? – прижимая ее все крепче, шептал Соси.
– Вададай, совсем спятил! Отпусти меня. – Кабират рванулась и выскользнула из его объятий.
– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Соси. – На-ка вот, отнеси домой сахар. – Соси протянул жене мешок с сахаром. В нем было около пуда.
– Зачем? Они же привезли сахар.
– Тот я забрал сюда.
– Для чего?
– Он лучше – крупнее и тверже. Ингуши такой любят. Продам поскорее да подороже.
– Небось это те крошки, что в углу лежали. Возьми такой сахар себе.
– Не кричи! – замахнулся на нее Соси. – И что же, что крошки? Сахар ведь все равно колоть надо. Какая разница?
Кабират, не говоря больше ни слова, вышла. Соси, кляня отца, ее и всех предков, понуро поплелся за ней, прихватив мешок. Войдя в дом, Кабират тотчас подошла к двери маленькой комнатки.
А Эсет в это время изливала Хусену свое горе. Рассказала, что жених сегодня же придет к ним в дом и сегодня или в ближайший понедельник собирается забрать ее к себе.
Хусен слушал ее молча и мысленно уже строил план, что он предпримет. «Нельзя терять ни минуты, – думал он, – надо спасать Эсет, увезти ее. Она моя и никому другому принадлежать не может».
Мысль лихорадочно работала. Быстрый конь домчит их до Ачалуков, а там найдется, где спрятать Эсет. Это на первый случай. Потом они вместе с Исмаалом решат, как быть дальше. Хусен уверен, что старший товарищ поможет ему, все поймет…
– Вот такие дела, – закончила Эсет свой рассказ. – Скоро услышишь о моей смерти. Лучше руки на себя наложу…
Она сказала это так спокойно, что Хусен содрогнулся. «Бедная, – подумал он, – до какого же отчаяния надо дойти, чтобы с такой готовностью смотреть смерти в глаза».
– Нет, Эсет! Не дам я тебе умереть! – крикнул он а с ловкостью канатоходца подпрыгнул, перевесился через плетень и протянул ей руки, – Ну-ка, берись!
Эсет не сразу поняла, что он собирается делать.
– Зачем? – спросила она.
– Затем, что надо. Кончилась твоя жизнь в этом доме! Давай скорей руки!
– Прямо сейчас?
– Потом будет поздно.
– Эсет, где ты? Иди домой! – донесся от дома голос Кабират.
Хусен потянул Эсет на себя. Она, чтобы помочь ему, уперлась носками в щели, но тут что-то вдруг треснуло, и вслед за тем повалился прогнивший навес над плетнем.
– Отпусти. Теперь я и сама справлюсь, – сказала Эсет.
Она хотела спрыгнуть, но Хусен взял ее на руки и опустил на землю.
– Беги к гойбердовскому плетню, я подъеду туда.
В другое время Эсет едва ли набралась бы смелости ночью ходить по чужим огородам. Но сейчас ею владел только один страх – перед тем, что ждет ее дома, если она вернется.
Хусен понимал, что уехать, не сказавшись матери, равносильно тому, что оскорбить ее. Но можно ли медлить в таком положении. И он вывел коня из сарая и оседлал его.
– Ты что собираешься делать? – услышал Хусен совсем рядом голос матери.
Мгновение он молчал, не зная, что ответить.
– Я кому говорю?
– Нани, мне необходимо уехать, – сказал Хусен виновато.
– Почему так вдруг, что за спешка?
– Очень надо, нани, я не могу не ехать, – упрашивал он, боясь, как бы мать не схватила коня за повод, как в ту ночь, когда громили поместье Угрома.
– Очень надо? – усмехнулась Кайпа и покачала головой.
– Поверь мне, нани. Да и Исмаал будет волноваться из-за коня. Ездить на нашей кляче ему не очень-то приятно.
И Кайпа, как ни странно, отпустила его, только сказала:
– Ты бы хоть перекусил, у меня уж все готово!
Хусен удивился и обрадовался неожиданному миролюбию матери.
– Нани, милая, – сказал он, обняв ее за плечи, – что бы пи случилось – хорошее или плохое, стерпи, родная…
Кайпа ласково посмотрела на сына, а сама подумала: «Бог с ним, пусть едет. Каково ему, бедному, пережить такое. Ведь он любит Эсет, и пусть лучше его не будет здесь при этом сватовстве, не то не миновать беды!»
Хусен спешил. Он и так слишком долго задержался с матерью, как бы в доме Соси не поднялся переполох, тогда и погони не миновать.
Не знал Хусен, что, на их счастье, едва Кабират собралась на поиски дочери, во двор въехал жених. Оказывается, решено было все покончить в одну ночь: и сватовство, и явление жениха. Это, конечно, не по обычаю, но делать нечего, время смутное, каждый час всякое может случится. И потому Соси с двумя стариками сватами так надумали.
Едва ли весть о том, что Эсет против воли родителей тайком убежала из дому и вышла замуж, произвела бы большее впечатление, чем сообщение о прибытии жениха. Все побросали свои дела и кинулись глазеть на него. Собрались парни, которым не сегодня-завтра придется выступать в этой роли, а потому не грех поучиться, как надлежит жениху вести себя в доме невесты, прибежали женщины – будет пища на неделю: посудачить о достоинствах и недостатках зятя Кабират. Тут же крутились ребятишки. Уж им-то все одно: каким бы ни был жених – косой или, быть может, рогатый – раздал бы побольше денег.
Хусен тронул коня. Кайпа пошла следом.
– Когда же ты теперь приедешь? – спросила она.
– Скоро, нани, скоро! – поторапливая коня, он выехал со двора и, обогнув плетень Гойберда, скрылся.
Кайпа отчетливо слышала звук постепенно удаляющегося цокота копыт. И вдруг все смолкло. «Может, решил отложить отъезд до завтра?» – одновременно и обрадовалась и встревожилась Кайпа. Но вот она снова услышала конский топот, теперь уже явно стремительный, и, глубоко вздохнув, пошла в дом.
Эсет ни жива ни мертва сидела, прижавшись к плетню, когда вдруг услышала приближение всадника. Она поднялась, и Хусен увидел ее, укутанную в шаль. Он остановился, Эсет протянула к нему руки, и тут раздался окрик Гойберда:
– Кто там?
Эсет в испуге хотела спрыгнуть назад в огород, но Хусен, перегнувшись, схватил ее за талию, приподнял а посадил на коня.
Гойберд застыл на месте, когда мимо него пролетел всадник с девушкой впереди. В ту же минуту вспомнил о своей Зали. «Нет, это не Зали, – успокаивал он сам себя. – Кому бы пришло на ум увезти мою дочь, которой даже одеться-то толком не во что? А если это все же она? Ведь с моего двора увезли. Чужой бы девушке зачем приходить в мой двор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154