Хасан и сам это понимает. Но… «Уж лучше бы этот мерзавец не пришел завтра на сход!» – думает Хасан.
6
Сельская площадь была похожа на разворошенный муравейник. Люди пришли сюда, бросив все свои дела. Одни надеялись услыхать от пристава что-нибудь доброе – это те, кто всегда ждет милостей от царя и от бога и никогда не получает их. Другим просто любопытно встретиться со знакомыми, обменяться новостями. Были здесь и те, кто знал, что от властей добра не дождешься.
Саада не было. Хасан обошел всю толпу. Для полной уверенности он даже собрался влезть на дерево, оттуда посмотреть, и вдруг кто-то потянул его за рукав.
Обернувшись, Хасан увидел перед собой улыбающегося Дауда. Без бороды, чисто выбритый и очень от этого помолодевший, он был почти неузнаваем. Неподалеку от него стояли Исмаал и Малсаг. Хасан уже открыл рот – хотел что-то сказать, но Дауд движением руки остановил его и предостерегающе повел вокруг глазами.
– Едут, едут! – послышалось со всех сторон.
Вслед за тем донесся перезвон бубенчиков. Этот звон знаком всем. В целой округе только копи пристава и были с бубенцами.
Все смолкли и посмотрели в одну сторону. Фаэтон приближался в сопровождении пяти-шести всадников.
Словно из-под земли вырос Ази. И хотя вокруг было тихо, он заорал, выказывая свое усердие:
– Тихо, люди!
Фаэтон въехал на площадь. Вооруженные всадники плотно окружили его. Пристав поднялся с места, оглядел толпу. Он кивнул, и Ази тотчас заговорил:
– Люди, пирстоп приехал, чтобы поговорить с нами.
Пристав уже не обратил внимания на то, что старшина искаженно произносит его титул, привык, видно, или рукой махнул. А ведь как злился!
Повернувшись к Ази, Сахаров что-то сказал ему и стал внимательно всматриваться в народ. Ази начал переводить.
– Большинство из вас, люди, – сказал старшина, – живут честным трудом и преданы власти. Так говорит пирстоп…
В толпе зашумели.
– Хитро закручивает!
– И давно он так говорит?
– Не мешайте, пусть скажет…
Ази силился всех перекричать:
– …Но семья не без урода, говорит пирстоп, и среди вас есть такие, говорит пирстоп…
– Ну вот, опять завел свою старую зурну! – сказал Исмаал. – С этого бы и начинал!
Ази на этот раз сдержался, не ответил. Он не успевал и пристава переводить, и народ слушать.
– Пирстоп уверен, что вы выполните его требование.
– Что же он требует? – закричали со всех концов.
– В наши села прибудет на постой военный отряд. Пирстоп говорит, всем известно гостеприимство ингушей, он…
– Это он верно говорит, гостей мы принимаем…
– Только тех, кто приходит к нам с добром…
– А такие гости нам не нужны…
– Незваный пес ушел не евши.
– Тише, тише, – поднял руку Ази. – Пирстоп не требует, чтобы вы усадили их за свои столы да на почетное место…
– А что же ему от нас надо?
– Вы должны обеспечить зерном и сеном их лошадей.
– Где мы возьмем зерно? У нас дети сидят голодные! – крикнул Гойберд. – Клянусь богом, голодные.
– Не перебивайте! – взмолился какой-то старик.
– И что за народ! – добавил Шаип-мулла. – Воллахи-биллахи, с ними нельзя говорить по-хорошему.
Недалеко от Ази стояли владельцы больших отар – братья Гинардко и Инарко. С ними был и Соси. Он крикнул:
– И сена дадим, и зерна дадим!..
– Кто даст? – спросил Алайг.
– Я дам, ты дашь. И все, кто живет в этом селе! – ответил Соси. – Никто не может не подчиниться приказу властей!
– Эй, Соси, не у всех, как у тебя, сапетки полны кукурузой…
– Если бы ты не мотался по чужим краям да не крутился вокруг своей Маруси, а работал в поле, у тебя тоже сапетка не пустовала бы.
Алайг кинулся на Соси, но люди разняли их.
– Веди себя смирно! – набросился на Алайга Ази. – Не прыгай выше своей головы.
Пристав что-то быстро заговорил. Старшина весь обратился в слух. Потом перевел:
– Пирстоп недоволен. Он говорит, где ваше гостеприимство, где ингушская сдержанность? Он пришел поговорить с вами по-хорошему, а вы?…
– Пусть хоть до судного дня не говорит с нами по-хорошему. Как-нибудь переживем! – бросил еще не остывший Алайг.
– Переживете? Не очень ли много ты на себя берешь? – оскалился Ази. – Не отдадите по-хорошему, силой возьмут у вас то, что надо. Вам же будет хуже.
Толпа опять зашумела.
– Это мы еще посмотрим!..
– Как бы кое-кому не пришлось распрощаться с белым светом!
– Пусть приходит в мой двор тот, кому жизнь надоела.
Ази вышел из себя и заорал:
– Угрожаете? Псу под хвост ваши угрозы. Двое-трое не дадут сена, от этого их лошади не подохнут. Пирстоп верит, что большинство из вас – люди честные и преданные. Они и отряд примут, и сделают все как надо. Вот такие, как ты, – ткнул он пальцем в Исмаала, – дождетесь. Я не сын своего отца, если говорю неправду!
– Не кричи так сильно, Ази, – ухмыльнулся Исмаал, – а то еще случится с тобой такое, как в присказке об утке, что задумала гоготать гусыней, да и лопнула.
В толпе засмеялись. Ази смешался. Посмотрел на пристава. Тот снова заговорил.
– Ах, как плохо ведут себя люди, – пожаловался Шаип-мулла, подобравшись поближе к Торко-Хаджи. – Хаджи, ты бы сказал им, пусть перестанут! Это же позор. Не дают старшине говорить.
Но тот улыбался и одобрительно смотрел на Исмаала.
– А чего им молчать? – сказал он. – Люди затем и собрались, чтобы поговорить, высказать все, что у них на душе.
Дауд незаметно кивнул Малсагу, и тот направился в сторону Ази – там было возвышение, лучше видно говорящего.
– Я хочу спросить, – сказал Малсаг. – Зачем идет к нам этот военный отряд?
– Караулить могилу моего отца! – заорал старшина.
– Ну тогда дай им сена и зерна. У нас нечего караулить.
– Вас самих надо караулить!
– Слышите, люди, – Малсаг повернулся к толпе, – что он говорит? Мы что, скот или звери, чтобы нас охранять? Как они охраняют, нам известно. В нашем селе и раньше стояли на постое. Помните, военные стояли?
Чуть не каждого второго обвиняли, называли абреком. А сколько семей оставили голодными – забрали для коней последнее зерно. И вот теперь нам навязывают новых мучителей.
– Не соглашайтесь! – крикнул кто-то из толпы. – А то получится, как в пословице: «Курица сама нашла себе нож».
Ази с трудом успевал слушать Малсага и переводить его слова приставу.
– Арестовать его! – зарычал вдруг Сахаров.
– Вот ты и нашел себе нож! – ехидно кивнул Ази.
Двое конных казаков стали пробиваться сквозь толпу к Малсагу.
– Беги! Не поддавайся им! – кричали из толпы.
Но Малсаг не тронулся с места. Люди вокруг расступились, и, когда к нему подъехали стражники, он стоял, готовый на все.
– А ну, иди вперед! – крикнул один из всадников.
Малсаг не двинулся с места.
– Кому говорят, иди! – казак направил коня прямо на Малсага. Тот схватил его за уздцы и остановил.
Народ заволновался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
6
Сельская площадь была похожа на разворошенный муравейник. Люди пришли сюда, бросив все свои дела. Одни надеялись услыхать от пристава что-нибудь доброе – это те, кто всегда ждет милостей от царя и от бога и никогда не получает их. Другим просто любопытно встретиться со знакомыми, обменяться новостями. Были здесь и те, кто знал, что от властей добра не дождешься.
Саада не было. Хасан обошел всю толпу. Для полной уверенности он даже собрался влезть на дерево, оттуда посмотреть, и вдруг кто-то потянул его за рукав.
Обернувшись, Хасан увидел перед собой улыбающегося Дауда. Без бороды, чисто выбритый и очень от этого помолодевший, он был почти неузнаваем. Неподалеку от него стояли Исмаал и Малсаг. Хасан уже открыл рот – хотел что-то сказать, но Дауд движением руки остановил его и предостерегающе повел вокруг глазами.
– Едут, едут! – послышалось со всех сторон.
Вслед за тем донесся перезвон бубенчиков. Этот звон знаком всем. В целой округе только копи пристава и были с бубенцами.
Все смолкли и посмотрели в одну сторону. Фаэтон приближался в сопровождении пяти-шести всадников.
Словно из-под земли вырос Ази. И хотя вокруг было тихо, он заорал, выказывая свое усердие:
– Тихо, люди!
Фаэтон въехал на площадь. Вооруженные всадники плотно окружили его. Пристав поднялся с места, оглядел толпу. Он кивнул, и Ази тотчас заговорил:
– Люди, пирстоп приехал, чтобы поговорить с нами.
Пристав уже не обратил внимания на то, что старшина искаженно произносит его титул, привык, видно, или рукой махнул. А ведь как злился!
Повернувшись к Ази, Сахаров что-то сказал ему и стал внимательно всматриваться в народ. Ази начал переводить.
– Большинство из вас, люди, – сказал старшина, – живут честным трудом и преданы власти. Так говорит пирстоп…
В толпе зашумели.
– Хитро закручивает!
– И давно он так говорит?
– Не мешайте, пусть скажет…
Ази силился всех перекричать:
– …Но семья не без урода, говорит пирстоп, и среди вас есть такие, говорит пирстоп…
– Ну вот, опять завел свою старую зурну! – сказал Исмаал. – С этого бы и начинал!
Ази на этот раз сдержался, не ответил. Он не успевал и пристава переводить, и народ слушать.
– Пирстоп уверен, что вы выполните его требование.
– Что же он требует? – закричали со всех концов.
– В наши села прибудет на постой военный отряд. Пирстоп говорит, всем известно гостеприимство ингушей, он…
– Это он верно говорит, гостей мы принимаем…
– Только тех, кто приходит к нам с добром…
– А такие гости нам не нужны…
– Незваный пес ушел не евши.
– Тише, тише, – поднял руку Ази. – Пирстоп не требует, чтобы вы усадили их за свои столы да на почетное место…
– А что же ему от нас надо?
– Вы должны обеспечить зерном и сеном их лошадей.
– Где мы возьмем зерно? У нас дети сидят голодные! – крикнул Гойберд. – Клянусь богом, голодные.
– Не перебивайте! – взмолился какой-то старик.
– И что за народ! – добавил Шаип-мулла. – Воллахи-биллахи, с ними нельзя говорить по-хорошему.
Недалеко от Ази стояли владельцы больших отар – братья Гинардко и Инарко. С ними был и Соси. Он крикнул:
– И сена дадим, и зерна дадим!..
– Кто даст? – спросил Алайг.
– Я дам, ты дашь. И все, кто живет в этом селе! – ответил Соси. – Никто не может не подчиниться приказу властей!
– Эй, Соси, не у всех, как у тебя, сапетки полны кукурузой…
– Если бы ты не мотался по чужим краям да не крутился вокруг своей Маруси, а работал в поле, у тебя тоже сапетка не пустовала бы.
Алайг кинулся на Соси, но люди разняли их.
– Веди себя смирно! – набросился на Алайга Ази. – Не прыгай выше своей головы.
Пристав что-то быстро заговорил. Старшина весь обратился в слух. Потом перевел:
– Пирстоп недоволен. Он говорит, где ваше гостеприимство, где ингушская сдержанность? Он пришел поговорить с вами по-хорошему, а вы?…
– Пусть хоть до судного дня не говорит с нами по-хорошему. Как-нибудь переживем! – бросил еще не остывший Алайг.
– Переживете? Не очень ли много ты на себя берешь? – оскалился Ази. – Не отдадите по-хорошему, силой возьмут у вас то, что надо. Вам же будет хуже.
Толпа опять зашумела.
– Это мы еще посмотрим!..
– Как бы кое-кому не пришлось распрощаться с белым светом!
– Пусть приходит в мой двор тот, кому жизнь надоела.
Ази вышел из себя и заорал:
– Угрожаете? Псу под хвост ваши угрозы. Двое-трое не дадут сена, от этого их лошади не подохнут. Пирстоп верит, что большинство из вас – люди честные и преданные. Они и отряд примут, и сделают все как надо. Вот такие, как ты, – ткнул он пальцем в Исмаала, – дождетесь. Я не сын своего отца, если говорю неправду!
– Не кричи так сильно, Ази, – ухмыльнулся Исмаал, – а то еще случится с тобой такое, как в присказке об утке, что задумала гоготать гусыней, да и лопнула.
В толпе засмеялись. Ази смешался. Посмотрел на пристава. Тот снова заговорил.
– Ах, как плохо ведут себя люди, – пожаловался Шаип-мулла, подобравшись поближе к Торко-Хаджи. – Хаджи, ты бы сказал им, пусть перестанут! Это же позор. Не дают старшине говорить.
Но тот улыбался и одобрительно смотрел на Исмаала.
– А чего им молчать? – сказал он. – Люди затем и собрались, чтобы поговорить, высказать все, что у них на душе.
Дауд незаметно кивнул Малсагу, и тот направился в сторону Ази – там было возвышение, лучше видно говорящего.
– Я хочу спросить, – сказал Малсаг. – Зачем идет к нам этот военный отряд?
– Караулить могилу моего отца! – заорал старшина.
– Ну тогда дай им сена и зерна. У нас нечего караулить.
– Вас самих надо караулить!
– Слышите, люди, – Малсаг повернулся к толпе, – что он говорит? Мы что, скот или звери, чтобы нас охранять? Как они охраняют, нам известно. В нашем селе и раньше стояли на постое. Помните, военные стояли?
Чуть не каждого второго обвиняли, называли абреком. А сколько семей оставили голодными – забрали для коней последнее зерно. И вот теперь нам навязывают новых мучителей.
– Не соглашайтесь! – крикнул кто-то из толпы. – А то получится, как в пословице: «Курица сама нашла себе нож».
Ази с трудом успевал слушать Малсага и переводить его слова приставу.
– Арестовать его! – зарычал вдруг Сахаров.
– Вот ты и нашел себе нож! – ехидно кивнул Ази.
Двое конных казаков стали пробиваться сквозь толпу к Малсагу.
– Беги! Не поддавайся им! – кричали из толпы.
Но Малсаг не тронулся с места. Люди вокруг расступились, и, когда к нему подъехали стражники, он стоял, готовый на все.
– А ну, иди вперед! – крикнул один из всадников.
Малсаг не двинулся с места.
– Кому говорят, иди! – казак направил коня прямо на Малсага. Тот схватил его за уздцы и остановил.
Народ заволновался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154