Знамениты прекрасные стихи Феогнида: <Лучший жребий че-
ловека это совсем не родиться, не видеть дня и солнечных
лучей, а если уж родился человек, то лучше всего тотчас же
низринуться ему в Аид и скрыть свое угнетенное тело во глуби-
не земли>. Да и Байрон, наконец, сказал так: <Сосчитай те
часы радости, которые ты имел в жизни; сосчитай те дни, в
которые ты был свободен от тревоги, и пойми, что какова бы
ни была твоя жизнь, лучше было бы тебе не жить>.
О Шопенгауэр дал толчок многим раздумьям в этом направле-
нии, что и завершилось прекрасной формулировкой одного
из героев Альбера Камю: <Этот мир лишен смысла, и тот,
кто осознал это. обпетает с-нпбпггу> г)
ШОПЕНГАУЭР АРТУР (1788-1860 IT.)
D Едва ли люди стали бы философствовать, если бы не было
смерти.
С> Именно <смерть>, постигнутая как последняя мистерия при-
роды и раскрытая нам как последнее благо и последнейшая
надежда, становится Верховным Координатором всех поис-
ков смысла и цели жизни: она из страха лепит нас, она нам
дарит третий глаз, чтоб дальше видеть то сейчас, что может
будет через час. И, конечно же, это глубоко справедливо,
что человек
Так Истину узнав, беседуя со Смертью
И грезя без конца все ночи напролет,
Таинственную Смерть сестрою милосердья
Всем существом своим впервые назовет.
(А ртюр Рембо, Сестры милосердия) С)
П Человеческую жизнь нельзя назвать ни долгой, ни краткой,
так как, в сущности, она служит меркой, по которой мы оцени-
ваем все остальные периоды времени. В ведических упаниша-
дах естественной продолжительностью жизни признается
100 лет. Мне кажется, это верно, ибо мною замечено, что толь-
ко те, кто переступил за 90-й год, получают себе в удел эвта-
назию, то есть умирают без всяких болезней, а также без апоп-
лексии, без судорог, без хрипения, иногда даже не побледнев,
большей частью сидя и притом после еды, - лучше сказать,
они совсем не умирают, а только перестают жить.
О Упреждать время надлежит лишь теоретически, предвидя его
действие, а не практически, то есть не следует торопить его,
требуя раньше времени того, что может принести с собой лишь
время. Ибо делающий это узнает на опыте, что нет более жес-
токого, неумолимого ростовщика, чем время, и что оно, когда
его вынуждают давать авансы, берет за это более тяжкие про-
центы, чем любой еврей.
О Обозреть то, что может случиться, - для этого нужен ум, а
для обзора того, что уже случилось, требуются только внеш-
ние чувства.
О В своих мероприятиях мы не должны забираться слишком далеко
в будущее, а оставлять также кое-что на долю случая и смело
смотреть навстречу многим опасностям в надежде, что они мину-
ют нас, как это часто бывает с черными грозовыми тучами,
О Молчаливость самым настоятельным образом и с помощью са-
мых разнообразных аргументов рекомендовалась всеми
ШОПЕНГАУЭР АРТУР (1788 -1860 гг.)
наставниками житейской мудрости. Прибавлю только две-три
арабские максимы, которые особенно удачны и малоизвестны:
<Чего не должен знать твой враг, того не говори своему дру-
гу>; <Если я скрою свою тайну, она - моя пленница; если я ее
выпущу, я ее пленник>; <На древе молчания растет его
плод -- мир>. .
И Не оспаривай ничьих мнений, помни, что если бы мы захоте-
ли разубедить кого-либо во всех нелепостях, в какие он ве-
рит, то можно было бы дожить до Мафусаиловых лет, не
покончив с этим.
О Вежливость для человека то же, что для воска тепло. Как для
воска, от природы твердого и упорного, достаточно немного
теплоты, чтобы он стал мягок и принял какую угодно форму,
так даже людей сварливых и злобных немного вежливости и
дружелюбия способны сделать уступчивыми и услужливыми.
П Нет такого характера, который мог бы обходиться собствен-
ными силами и быть всецело предоставлен самому себе: каж-
дый нуждается в руководстве со стороны понятий и максим.
3 Чтобы пройти свой путь в мире, полезно взять с собой большой
запас предусмотрительности и снисходительности: первая пре-
дохранит нас от убытков и потерь, вторая - от споров и ссор.
a Относительно многих самое умное будет думать: <Изменить я
его не изменю, постараюсь поэтому его использовать>.
О Общественные связи каждого человека стоят как бы в обрат-
ном отношении к его интеллектуальной ценности, и слова <он
очень необщителен> почти равносильны похвале: <это чело-
век с большим достоинством>.
О Известно, что беды становятся легче, когда их переносят со-
обща; к ним люди причисляют, по-видимому, и скуку, - вот
почему они устраивают собрания, чтобы скучать вместе.
С1 Подобно тому, как наше тело покрыто одеждой, так наш дух
облечен в ложь. Наши слова, поступки, все наше существо
проникнуто ложью, и лишь сквозь эту оболочку можно иногда
отгадать наш истинный образ мыслей, как одежда позволяет
иной раз уловить формы тела,
С) С такой же неизменностью, как мурлычет кошка, если ее по-
гладить, сладкое блаженство отражается на лице человека,
которого хвалят, особенно за то, в чем он считает себя знато-
ком, хотя бы похвала эта была явной ложью.
О Каждый имеет для другого лишь то значение, какое тот имеет
для него.
ШОПЕНГАУЭР АРТУР (1788-1860 гг.)
w
1
ШОПЕНГАУЭР АРТУР (1788-18601-1.)
О Каждый усматривает в другом лишь то, что содержится в нем
самом, ибо он может постичь его и понимать его лишь в меру
своего собственного интеллекта.
С) Можно и проще: <Каждый понимает другого в меру своего
ума>. С)
О Если же кто-то действительно для нас очень дорог, мы должны
скрывать это от него, как будто бы это было преступление. Такой
совет не особенно-то отраден, зато он верен. Даже собакам трудно
не испортиться от больших ласк, не говоря уже о людях.
С) Если бы нам захотелось узнать, как поступит человек в положе-
нии, в какое мы собираемся его поставить, мы не должны в
таком случае основываться на его обещаниях и уверениях. Ибо
допустим даже, он говорит искренно, тогда он говорит о том,
чего не знает. Нам надлежит, стало быть, определять его пове-
дение, опираясь исключительно на разбор обстоятельств, в ка-
кие ему придется попасть, и столкновения их с его характером.
а Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их
поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в
холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к
другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют
друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли
уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так -
все ночи напролет.
О Тысячи наслаждений не окупают одного страдания.
О Иной бы удивился, увидев, из чего, собственно, слагается его
совесть, которая кажется ему вполне благоразумной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181