- Всюду, где существует община и, сле-
довательно, некая нравственность нравов, царит также мысль,
что кара за оскорбление нравов падает прежде всего на общи-
ну: та сверхъестественная кара, обнаружение и предел кото-
рой столь трудно поддаются пониманию и выведываются с
таким суеверным страхом. Община может побуждать отдель-
ного человека, чтобы он выправил ущерб, причиненный его
поступком кому-либо или самой общине, она может также отом-
стить отдельному человеку за то, что из-за него, как бы вслед-
ствие его поступка, над общиной сгустились тучи божествен-
ной ярости, - но при всем том она воспринимает вину
НИЦШЕ ФРИДЕИХ (1844-1900 гг.)
отдельного лица прежде всего как свою вину и несет за нее
наказание, как свое наказание: <нравы стали мягче, раз
возможны такие поступки>, - так сетует в душе своей каж-
дый. Всякое индивидуальное деяние, всякий индивидуаль-
ный образ мыслей вызывает трепет; не поддается никакому
исчислению, что именно должны были выстрадать через это
на протяжении всей истории более редкие, более изыскан-
ные, более самобытные умы, воспринимавшиеся всегда как
злые и опасные и даже сами воспринимавшие себя таковы-
ми. Под господством нравственности нравов оригиналь-
ность любого рода стяжала себе нечистую совесть; оттого и
поныне небо, простирающееся над лучшими из людей, бо-
лее мрачно, чем ему следовало быть.
Любовь. Тончайшая уловка, которою христианство превосхо-
дит прочие религии, заключается в одном слове: оно говорит о
любви. Так стало онолирическойрелягией (тогда как в обоих
своих других творениях семитизм подарил мир героически-
эпическими религиями). В слове <любовь> заключено нечто
столь многозначное, возбуждающее, напоминающее, обнаде-
живающее, что даже самый отставший в развитии интеллект и
ледяное сердце ощущает еще нечто от сверкания этого слова.
Умнейшая женщина и пошлейший мужчина думают при этом о
сравнительно бескорыстнейших мгновениях их совместной жиз-
ни, даже если Эрос в их случае и не взлетел особенно высоко; и
те бесчисленные люди, которые недосчитываются любви -
от родителей, детей или возлюбленных, - в особенности же
люди, обладающие сублимированной половой чувствительно-
стью, нашли в христианстве свою находку.
Зло. Исследуйте жизнь лучших и плодотворнейших людей и
народов и спросите себя, может ли дерево, которому суждено
гордо прорастать ввысь, избежать дурной погоды и бурь, и не
принадлежат ли неблагоприятное стечение обстоятельств и со-
противление извне, всякого рода ненависть, ревность, своеко-
рыстие, недоверие, суровость, алчность и насилие к благопри-
ятствующим обстоятельствам, без которых едва ли возможен
большой рост даже в добродетели? Яд, от которого гибнет
слабая натура, есть для сильного усиление - и он даже не
называет его ядом.
Слышали ли вы о том безумном человеке, который в светлый
полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кри-
чал: <Я ищу Бога! Я ищу Бога!> - поскольку там собрались
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
как раз многие из тех, кто не верил в Бога, вокруг него раздал-
ся хохот. Он что, пропал? - сказал один. Он заблудился, как
ребенок, - сказал другой. Или спрятался? Боится ли он нас?
Пустился ли он в плавание? Эмигрировал? - так кричали и
смеялись они вперемешку. Тогда безумец вбежал в толпу и
пронзил их своим взглядом. <Где Бог? - воскликнул он. - Я
хочу сказать вам это! Мы его убили - вы и я! Мы все его
убийцы! Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море?
Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта?
Что сделали мы, оторвав эту землю от ее солнца? Куда теперь
движется она? Куда движемся мы? Прочь от всех солнц? Не
падаем ли мы непрерывно? Назад, в сторону, вперед, во всех
направлениях? Есть ли еще верх и низ? Не блуждаем ли мы
словно в бесконечном Ничто? Не дышит ли на нас пустое про-
странство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее
и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать
фонарь? Разве мы не слышим еще шума могильщиков, погре-
бающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного
тления? - и Боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И
мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое свя-
тое и могущественное Существо, какое только было в мире,
истекло кровью под нашими ножами - кто смоет с нас эту
кровь? Какой водой можем мы очиститься? Какие искупитель-
ные празднества, какие священные игры нужно будет приду-
мать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не
должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться дос-
тойными его? Никогда не было совершено дела более велико-
го, и кто родится после нас, будет, благодаря этому деянию,
принадлежать к истории высшей, чем вся прежняя история!> --
Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на сво-
их слушателей; молчали и они, удивленно глядя на него. Нако-
нец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился
вдребезги и погас. <Я пришел слишком рано, - сказал он
тогда, - мой час еще не пробил. Это чудовищное событие
еще в пути и идет к нам - весть о нем не дошла еще до
человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету
звезд нужно время, деяниям нужно время, после того как
они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это
деяние пока еще дальше от вас, чем самые отдаленные све-
тила, -и все-таки вы совершили его!> - Рассказывают еще,
что в тот же день безумный человек ходил по различным
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
церквам и пел в них свой Requiem aeternam deo. Его выгоняли
и призывали к ответу, а он ладил все одно и то же: <Чем же еще
являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога?>.
Человечество не развивается в направлении лучшего, высше-
го, более сильного - в том смысле, как думают сегодня. <Про-
гресс> - это просто современная, то есть ложная, идея. Европе-
ец наших дней по своей ценности несравненно ниже европейца
Ренессанса; поступательное развитие отнюдь нс влечет за собой
непременно возрастания, возвышения, умножения сил.
В ином отношении отдельные удачные феномены беспрестанно
появляются - в разных частях света и на почве самых различ-
ных культур; в них действительно воплощен высший тип чело-
века - своего рода сверхчеловек в пропорции к человечеству
в целом. Такие счастливые случаи были возможны и, вероят-
но, будут возможны всегда. Даже целые поколения, племена,
народы могут быть при известных обстоятельствах таким точ-
ным попаданием..
Что хорошо? - Все, от чего возрастает в человеке чувство
силы, воля к власти, могущество.
Что дурно? --Все, что идет от слабости.
Что счастье? - Чувство возрастающей силы, власти, чувст-
во, что преодолено новое препятствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
довательно, некая нравственность нравов, царит также мысль,
что кара за оскорбление нравов падает прежде всего на общи-
ну: та сверхъестественная кара, обнаружение и предел кото-
рой столь трудно поддаются пониманию и выведываются с
таким суеверным страхом. Община может побуждать отдель-
ного человека, чтобы он выправил ущерб, причиненный его
поступком кому-либо или самой общине, она может также отом-
стить отдельному человеку за то, что из-за него, как бы вслед-
ствие его поступка, над общиной сгустились тучи божествен-
ной ярости, - но при всем том она воспринимает вину
НИЦШЕ ФРИДЕИХ (1844-1900 гг.)
отдельного лица прежде всего как свою вину и несет за нее
наказание, как свое наказание: <нравы стали мягче, раз
возможны такие поступки>, - так сетует в душе своей каж-
дый. Всякое индивидуальное деяние, всякий индивидуаль-
ный образ мыслей вызывает трепет; не поддается никакому
исчислению, что именно должны были выстрадать через это
на протяжении всей истории более редкие, более изыскан-
ные, более самобытные умы, воспринимавшиеся всегда как
злые и опасные и даже сами воспринимавшие себя таковы-
ми. Под господством нравственности нравов оригиналь-
ность любого рода стяжала себе нечистую совесть; оттого и
поныне небо, простирающееся над лучшими из людей, бо-
лее мрачно, чем ему следовало быть.
Любовь. Тончайшая уловка, которою христианство превосхо-
дит прочие религии, заключается в одном слове: оно говорит о
любви. Так стало онолирическойрелягией (тогда как в обоих
своих других творениях семитизм подарил мир героически-
эпическими религиями). В слове <любовь> заключено нечто
столь многозначное, возбуждающее, напоминающее, обнаде-
живающее, что даже самый отставший в развитии интеллект и
ледяное сердце ощущает еще нечто от сверкания этого слова.
Умнейшая женщина и пошлейший мужчина думают при этом о
сравнительно бескорыстнейших мгновениях их совместной жиз-
ни, даже если Эрос в их случае и не взлетел особенно высоко; и
те бесчисленные люди, которые недосчитываются любви -
от родителей, детей или возлюбленных, - в особенности же
люди, обладающие сублимированной половой чувствительно-
стью, нашли в христианстве свою находку.
Зло. Исследуйте жизнь лучших и плодотворнейших людей и
народов и спросите себя, может ли дерево, которому суждено
гордо прорастать ввысь, избежать дурной погоды и бурь, и не
принадлежат ли неблагоприятное стечение обстоятельств и со-
противление извне, всякого рода ненависть, ревность, своеко-
рыстие, недоверие, суровость, алчность и насилие к благопри-
ятствующим обстоятельствам, без которых едва ли возможен
большой рост даже в добродетели? Яд, от которого гибнет
слабая натура, есть для сильного усиление - и он даже не
называет его ядом.
Слышали ли вы о том безумном человеке, который в светлый
полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кри-
чал: <Я ищу Бога! Я ищу Бога!> - поскольку там собрались
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
как раз многие из тех, кто не верил в Бога, вокруг него раздал-
ся хохот. Он что, пропал? - сказал один. Он заблудился, как
ребенок, - сказал другой. Или спрятался? Боится ли он нас?
Пустился ли он в плавание? Эмигрировал? - так кричали и
смеялись они вперемешку. Тогда безумец вбежал в толпу и
пронзил их своим взглядом. <Где Бог? - воскликнул он. - Я
хочу сказать вам это! Мы его убили - вы и я! Мы все его
убийцы! Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море?
Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта?
Что сделали мы, оторвав эту землю от ее солнца? Куда теперь
движется она? Куда движемся мы? Прочь от всех солнц? Не
падаем ли мы непрерывно? Назад, в сторону, вперед, во всех
направлениях? Есть ли еще верх и низ? Не блуждаем ли мы
словно в бесконечном Ничто? Не дышит ли на нас пустое про-
странство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее
и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать
фонарь? Разве мы не слышим еще шума могильщиков, погре-
бающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного
тления? - и Боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И
мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое свя-
тое и могущественное Существо, какое только было в мире,
истекло кровью под нашими ножами - кто смоет с нас эту
кровь? Какой водой можем мы очиститься? Какие искупитель-
ные празднества, какие священные игры нужно будет приду-
мать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не
должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться дос-
тойными его? Никогда не было совершено дела более велико-
го, и кто родится после нас, будет, благодаря этому деянию,
принадлежать к истории высшей, чем вся прежняя история!> --
Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на сво-
их слушателей; молчали и они, удивленно глядя на него. Нако-
нец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился
вдребезги и погас. <Я пришел слишком рано, - сказал он
тогда, - мой час еще не пробил. Это чудовищное событие
еще в пути и идет к нам - весть о нем не дошла еще до
человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету
звезд нужно время, деяниям нужно время, после того как
они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это
деяние пока еще дальше от вас, чем самые отдаленные све-
тила, -и все-таки вы совершили его!> - Рассказывают еще,
что в тот же день безумный человек ходил по различным
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
церквам и пел в них свой Requiem aeternam deo. Его выгоняли
и призывали к ответу, а он ладил все одно и то же: <Чем же еще
являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога?>.
Человечество не развивается в направлении лучшего, высше-
го, более сильного - в том смысле, как думают сегодня. <Про-
гресс> - это просто современная, то есть ложная, идея. Европе-
ец наших дней по своей ценности несравненно ниже европейца
Ренессанса; поступательное развитие отнюдь нс влечет за собой
непременно возрастания, возвышения, умножения сил.
В ином отношении отдельные удачные феномены беспрестанно
появляются - в разных частях света и на почве самых различ-
ных культур; в них действительно воплощен высший тип чело-
века - своего рода сверхчеловек в пропорции к человечеству
в целом. Такие счастливые случаи были возможны и, вероят-
но, будут возможны всегда. Даже целые поколения, племена,
народы могут быть при известных обстоятельствах таким точ-
ным попаданием..
Что хорошо? - Все, от чего возрастает в человеке чувство
силы, воля к власти, могущество.
Что дурно? --Все, что идет от слабости.
Что счастье? - Чувство возрастающей силы, власти, чувст-
во, что преодолено новое препятствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181