Она есть
материал, предназначенный и способный стать как подлинным
единством, так и подлинною множественностью, но именно толь-
ко бесформенный материал для того и другого.
Относительный, чисто экстенсивный характер единства душев-
ной жизни, - то, что в лице этого единства мы имеем дело не
с каким-либо абсолютным центром, а лишь с бесформенной слит-
ностью или сплошностью душевных явлений - яснее всего обна-
руживается в том факте, что это единство может иметь различные
степени. Различия в степени сознанности, о которых мы говорили
в предыдущей главе, суть вместе с тем различия в степени объедине-
нности душевной жизни. Ибо единство или объединенность душев-
ной жизни есть лишь иное обозначение для намеченного там
понятия самоявственности или самопроникнутости. Конкретно это
соотношение лучше всего обнаруживается в явлении, которое обоз-
начается прекрасным термином рассеянности. С одной стороны,
рассеянность есть ослабление сознаваемости, сумеречность или ту-
манность сознания. И экспериментальные данные, о которых мы
уже упоминали, свидетельствуют,, что и подсознательные явления
душевной жизни, вроде совершенной анестезии (разумеется, пос-
кольку она не обусловлена разрушением нервных центров, а есть
чисто психическое состояние), суть лишь крайние формы этой су-
меречности сознания. С другой стороны, рассеянность в своем бук-
вальном смысле означает дезинтеграцию, распыленность или, вер-
нее, расплывчатость душевных состояний, и это есть здесь отнюдь
не простая метафора. Правда, мы не можем говорить здесь о дейст-
вительной разъединенности, в смысле обособленности и прерыв-
ности душевных явлений, а именно лишь о разлитии, расплывании
душевной жизни как сплошного целого. Но оставляя в стороне как
недопустимые всякие аналогии с атомистической теорией материи,
мы имеем право говорить о степенях сгущенности и разреженности
душевной жизни, которые наглядно можно было бы пояснить скорее
аналогией с динамической теорией материи - и здесь, быть может,
есть не одно лишь внешнее сходство (вспомним Лейбница!). Во
всяком случае, в метафорическом смысле можно было бы фор-
мулировать нечто вроде физической теоремы о душевной жизни:
интенсивность света сознания - начиная с его минимума, как
первого еле различимого мерцания во тьме и кончая максимумом -
прямо пропорциональна степени слитности или сгущенности ду-
шевной жизни. Этим вместе с тем с новой стороны уясняется сов-
местимость подсознательности некоторых сторон душевной жизни
с присущим ей общим характером самоявственности или самоп-
роникнутости: эта самопроникнутость имеет разные степени и мо-
жет быть бесконечно малой, не переставая быть все же самоп-
роникнутостью; ибо разлитие, дезинтеграция душевной жизни, как
бы далеко они ни шли, никогда не нарушает ее сплошности или
единства.
Впрочем, в некоторых случаях кажется, что такое безусловное
разрушение единства действительно имеет место; и именно в этих
случаях эмпирическая психология часто с злорадным торжеством
усматривала фактическое опровержение <метафизического> уче-
ния о единстве души. Мы имеем в виду общеизвестные случаи так
называемой раздвоенности сознания или расщепления душевной
жизни. Мы не чувствуем здесь потребности и надобности защищать
это метафизическое учение в его старом, традиционном смысле.
Более того, мы думаем, что оно действительно повинно в смешении
низших и высших сторон духовного бытия, в наивной упрощенности
своих понятий. Одно лишь кажется нам бесспорным и интересует
нас здесь: упомянутое легкое опровержение учения о единстве души
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ 1. СТИХИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ
или сознания повинно само в таком же наивном упрощении и сме-
шении понятий. Оно смешивает, во-первых, фактическое единство
сознания с сознанием или познанием этого единства если чело-
веку кажется, что он раздвоился на разные личности, значит ли это
необходимо, что он действительно раздвоился? Это ведь значит
стоять на точке зрения тех старинных судей, которые не сомне-
вались, что устами одержимой говорит не она сама, а действительно
вселившийся в нее дьявол, или разделять трогательную уверенность
спиритов, что через слова или писания медиума с ними действитель-
но общается любезно навещающий их дух Наполеона или апостола
Павла! С другой стороны, факты действительного раздвоения соз-
нания, в смысле распадения человека на два личных центра с раз-
ными воспоминаниями, еще не свидетельствуют об отсутствии
единства душевной жизни. Напротив, экспериментальные исследо-
вания показывают, что мнимо исчезнувший круг представлений и
чувств фактически продолжает подсознательно жить в душевной
жизни с иным сознательным центром и может быть легко в ней
обнаружен (например, с помощью автоматического письма и т. п.),
так же, как более тонкое наблюдение показывает скрытое присут-
ствие сомнамбулических, истерических и т. п. явлений и в перерыве
между соответствующими припадками, в так называемом нормаль-
ном состоянии субъекта. Именно отличение душевной жизни от
сознания и самосознания, как и признание степеней интенсивно-
сти единства сознания, помотает уяснить сплошность, слитность
душевной жизни и там, где на поверхности сознательной жизни
имеет место некоторого рода раздвоение. Болезненное явление обра-
зования нескольких центров душевной жизни есть засвидетельст-
вованный факт; но все, что мы об этом знаем, говорит, что здесь мы
имеем дело лишь с возникновением нескольких уплотнений, как бы
с делением протоплазмического ядра душевной жизни. Напротив,
еще никогда и никем не было замечено что-либо, что могло бы быть
истолковано как действительный и совершенный разрыв, так ска-
зать, самой протоплазмической массы душевной жизни.
III
Сплошное единство душевной жизни, в силу которого все в ней
слитно, все есть конкретно неотделимый момент некоторого пер-
вичного целого, так что в строгом смысле слова нельзя говорить
о разных душевных явлениях, а можно говорить лишь о разных
состояниях или моментах душевной жизни - это сплошное единст-
во есть лишь одна сторона бесформенности жизни, как бы харак-
теристика ее со стороны интегрированности. Другой, в известном
смысле обратной стороной этой бесформенности является - также
лишь редко улавливаемая в ее своеобразии - характерная неог-
раниченность душевной жизни. В психологии часто говорят о <поле
сознания>, пытаются определить его <объем> и т. п. При этом по
большей части имеют в виду (не сознавая этого точно) предметное
сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
материал, предназначенный и способный стать как подлинным
единством, так и подлинною множественностью, но именно толь-
ко бесформенный материал для того и другого.
Относительный, чисто экстенсивный характер единства душев-
ной жизни, - то, что в лице этого единства мы имеем дело не
с каким-либо абсолютным центром, а лишь с бесформенной слит-
ностью или сплошностью душевных явлений - яснее всего обна-
руживается в том факте, что это единство может иметь различные
степени. Различия в степени сознанности, о которых мы говорили
в предыдущей главе, суть вместе с тем различия в степени объедине-
нности душевной жизни. Ибо единство или объединенность душев-
ной жизни есть лишь иное обозначение для намеченного там
понятия самоявственности или самопроникнутости. Конкретно это
соотношение лучше всего обнаруживается в явлении, которое обоз-
начается прекрасным термином рассеянности. С одной стороны,
рассеянность есть ослабление сознаваемости, сумеречность или ту-
манность сознания. И экспериментальные данные, о которых мы
уже упоминали, свидетельствуют,, что и подсознательные явления
душевной жизни, вроде совершенной анестезии (разумеется, пос-
кольку она не обусловлена разрушением нервных центров, а есть
чисто психическое состояние), суть лишь крайние формы этой су-
меречности сознания. С другой стороны, рассеянность в своем бук-
вальном смысле означает дезинтеграцию, распыленность или, вер-
нее, расплывчатость душевных состояний, и это есть здесь отнюдь
не простая метафора. Правда, мы не можем говорить здесь о дейст-
вительной разъединенности, в смысле обособленности и прерыв-
ности душевных явлений, а именно лишь о разлитии, расплывании
душевной жизни как сплошного целого. Но оставляя в стороне как
недопустимые всякие аналогии с атомистической теорией материи,
мы имеем право говорить о степенях сгущенности и разреженности
душевной жизни, которые наглядно можно было бы пояснить скорее
аналогией с динамической теорией материи - и здесь, быть может,
есть не одно лишь внешнее сходство (вспомним Лейбница!). Во
всяком случае, в метафорическом смысле можно было бы фор-
мулировать нечто вроде физической теоремы о душевной жизни:
интенсивность света сознания - начиная с его минимума, как
первого еле различимого мерцания во тьме и кончая максимумом -
прямо пропорциональна степени слитности или сгущенности ду-
шевной жизни. Этим вместе с тем с новой стороны уясняется сов-
местимость подсознательности некоторых сторон душевной жизни
с присущим ей общим характером самоявственности или самоп-
роникнутости: эта самопроникнутость имеет разные степени и мо-
жет быть бесконечно малой, не переставая быть все же самоп-
роникнутостью; ибо разлитие, дезинтеграция душевной жизни, как
бы далеко они ни шли, никогда не нарушает ее сплошности или
единства.
Впрочем, в некоторых случаях кажется, что такое безусловное
разрушение единства действительно имеет место; и именно в этих
случаях эмпирическая психология часто с злорадным торжеством
усматривала фактическое опровержение <метафизического> уче-
ния о единстве души. Мы имеем в виду общеизвестные случаи так
называемой раздвоенности сознания или расщепления душевной
жизни. Мы не чувствуем здесь потребности и надобности защищать
это метафизическое учение в его старом, традиционном смысле.
Более того, мы думаем, что оно действительно повинно в смешении
низших и высших сторон духовного бытия, в наивной упрощенности
своих понятий. Одно лишь кажется нам бесспорным и интересует
нас здесь: упомянутое легкое опровержение учения о единстве души
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ 1. СТИХИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ
или сознания повинно само в таком же наивном упрощении и сме-
шении понятий. Оно смешивает, во-первых, фактическое единство
сознания с сознанием или познанием этого единства если чело-
веку кажется, что он раздвоился на разные личности, значит ли это
необходимо, что он действительно раздвоился? Это ведь значит
стоять на точке зрения тех старинных судей, которые не сомне-
вались, что устами одержимой говорит не она сама, а действительно
вселившийся в нее дьявол, или разделять трогательную уверенность
спиритов, что через слова или писания медиума с ними действитель-
но общается любезно навещающий их дух Наполеона или апостола
Павла! С другой стороны, факты действительного раздвоения соз-
нания, в смысле распадения человека на два личных центра с раз-
ными воспоминаниями, еще не свидетельствуют об отсутствии
единства душевной жизни. Напротив, экспериментальные исследо-
вания показывают, что мнимо исчезнувший круг представлений и
чувств фактически продолжает подсознательно жить в душевной
жизни с иным сознательным центром и может быть легко в ней
обнаружен (например, с помощью автоматического письма и т. п.),
так же, как более тонкое наблюдение показывает скрытое присут-
ствие сомнамбулических, истерических и т. п. явлений и в перерыве
между соответствующими припадками, в так называемом нормаль-
ном состоянии субъекта. Именно отличение душевной жизни от
сознания и самосознания, как и признание степеней интенсивно-
сти единства сознания, помотает уяснить сплошность, слитность
душевной жизни и там, где на поверхности сознательной жизни
имеет место некоторого рода раздвоение. Болезненное явление обра-
зования нескольких центров душевной жизни есть засвидетельст-
вованный факт; но все, что мы об этом знаем, говорит, что здесь мы
имеем дело лишь с возникновением нескольких уплотнений, как бы
с делением протоплазмического ядра душевной жизни. Напротив,
еще никогда и никем не было замечено что-либо, что могло бы быть
истолковано как действительный и совершенный разрыв, так ска-
зать, самой протоплазмической массы душевной жизни.
III
Сплошное единство душевной жизни, в силу которого все в ней
слитно, все есть конкретно неотделимый момент некоторого пер-
вичного целого, так что в строгом смысле слова нельзя говорить
о разных душевных явлениях, а можно говорить лишь о разных
состояниях или моментах душевной жизни - это сплошное единст-
во есть лишь одна сторона бесформенности жизни, как бы харак-
теристика ее со стороны интегрированности. Другой, в известном
смысле обратной стороной этой бесформенности является - также
лишь редко улавливаемая в ее своеобразии - характерная неог-
раниченность душевной жизни. В психологии часто говорят о <поле
сознания>, пытаются определить его <объем> и т. п. При этом по
большей части имеют в виду (не сознавая этого точно) предметное
сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85