И если по крайней мере иногда ценность и глубина
корней чужой личности кажутся нам столь же абсолютными, то
ведь и у любви <глаза> не менее <велики>, чем у страха.
Прежде чем по существу ответить на это сомнение, уясним себе
существо той позиции, для которой это сомнение есть нечто есте-
1 ственное и почти неизбежное. Это есть та позиция натуралистиче-
Ї ского миросозерцания в отношении внутреннего мира душевной
жизни, которую мы уже достаточно охарактеризовали. Конечно,
- человеческое существо, поскольку оно через посредство своего тела
.ссть участник внешнего мира, входит в состав бесконечной и те-
\ кучей природной действительности, есть реальность ограниченная
,> относительная, лишенная какого-либо абсолютного значения. Но
1 ведь для этой точки зрения вся вообще душевная жизнь, как она
1Дана себе самой и переживается и познается изнутри себя самой,
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
есть сплошная <иллюзия>. И, конечно, поскольку эти два совер-
шенно разнородных плана или измерения бытия не различаются
отчетливо, а смешиваются между собой,- поскольку, например,
позитивистически-мыслящий человек, не понимая сам себя, объяс-
няет свой страх смерти или свое непреоборимое стремление осу-
ществить себя и свое призвание желанием принести <пользу> лю-
дям, своей <незаменимостью> для того или иного внешнего дела -
мы можем по праву говорить о субъективной иллюзии тщеславия
и самомнения. В конце концов, все толки и рассуждения об
<ограниченности> человека имеют в виду ничтожность и тленность
его тела и телесного бытия в составе бесконечного телесного мира
-что, конечно, ясно само собой. Но кто когда-либо доказал, что
человек сам в себе, в своем душевном и духовном существе, есть
нечто только относительное и ограниченное? Не только это никог-
да не было доказано, но противоположное - как это, надеемся,
уже достаточно уяснено - есть очевидный факт внутреннего опы-
та: человек уже в чистой, бесформенной стихии своей душевной
жизни есть, наоборот, по существу бесконечность; наш внутренний
мир есть великая, необъятная, потенциально-сверхвременная все-
ленная, значительность которой ничуть не умаляется тем, что
в другом измерении бытия она выступает как ограниченная по сво-
ему пространственно-временному объему реальность - подобно
тому, как бесконечность каждого измерения пространства не ума-
ляется тем, что, проецированное на другие измерения, как бы в со-
ставе последних, оно есть ноль - непротяженная точка.
Но раз мы встанем на эту точку зрения внутреннего опыта, то
сомнение и по существу разрешается само собой. В лице пере-
живания абсолютного значения и абсолютной первоосновы нашей
личности мы имеем не сближение между собой двух несоизмеримо-
разнородных величин - ограниченного и относительного с без-
граничным и абсолютным - а усмотрение связи или слитности
двух по существу однородных величин - относительной, потен-
циальной бесконечности с бесконечностью абсолютной и акуталь-
ной. И это непосредственное усмотрение есть не <субъективное
переживание>, объективный смысл которого может стоять под сом-
нением, а самоочевидное знание, интуиция, носящая достовер-
ность в самой себе. Прежде всего очевидно, что само понятие веч-
ности, актуальной бесконечности, абсолютной значимости есть не
гипотетическое создание человеческой мысли, а самоочевидная
истина, ибо она есть условие всякого знания вообще. В лице факта
предметного сознания и знания - факта, сомнение в котором
логически противоречиво, ибо само сомнение есть уже знание
и предполагает истину - мы непосредственно имеем
присутствие в нашей душевной жизни начала сверхвременного све-
Подробнее об этом см.: <Предмет знания>, в особенности гл. IV и XI.
1
та и смысла. Абсолютная и вечная жизнь есть сама по себе условие,
вне которого немыслимо никакое частное бытие и знание, - не-
мыслима, следовательно, и частная реальность нашей душевной
жизни. К этому самоочевидному присутствию в нас абсолютного
света и смысла, абсолютной первоосновы бытия вообще, в расс-
матриваемом нами переживании присоединяется лишь сознание
слитности с ним или укорененности в нем той производной реаль-
ности, которая есть существо нашего <я>, - сознание, в силу ко-
торого двойственность между сверхличным, абсолютным светом
знания в нас и нашей субъективной личностью оказывается чем-то
производным, поверхностным, исчезающим в самом глубоком кор-
не нашего духовного единства. Достоверность этого сознания есть
нечто самоочевидное; ведь это сознание есть, в конце концов, лишь
констатирование общей черты духовного и душевного бытия - его
единства и непрерывности - в отношении глубочайшего,
первичного его слоя. Не нужно забывать, что при всей существен-
ности логического различения между объективным и субъ-
ективным в нашем сознании, между сверхличным светом чистого
разума или знания и субъективно-индивидуальным душевным
нашим миром, это различие - подобно всякому логическому
анализу - предполагает первичное единство различенного и есть
лишь одностороннее выявление момента различия, неадекватное
.1 органическому единству единства и многообразия в самой абсо-
1 лютной природе предмета.
В живом знании, которое мы имеем в лице нашего глубочай-
шего самосознания, нам непосредственно дано именно это
органическое единство самого бытия, в силу которого все произ-
водное, относительное, субъективное вместе с тем коренится в аб-
солютном, первичном, самодовлеющем и есть лишь его обнару-
жение. Та глубина, в которой наша душевная жизнь слита с абсо-
аЦ лютным всеединством и переживается и сознается в этой слитности
И и в которой, в силу этого, душевное переживание не есть нечто
только субъективное, а есть вместе с тем объективное знание и
1 укорененность в объективном бытии - эта глубина есть область,
И которую мы называем нашей духовной жизнью.
> Ее зародышевой формой является уже самосознание пред-
метного сознания вообще, поскольку каждый из нас сознает,
1что сверхиндивидуальное познающее <я>, при всем его отличии
1от конкретно-субъективного <я> душевной жизни, все же лишь
абстрактно отделимо от последнего, конкретно же слито с ним
в едином субъективно-объективном живом центре или носителе
сознания. Это, казалось бы совершенно отвлеченное, практически
.несущественное <умозрение> имеет то живое значение, что в нем
1Вепосредственно обнаруживается единство знания и жизни в на-
1В1ем конкретном бытии. Тем самым это, само по себе лишь
1исго формальное и бессодержательное единство есть основа
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
корней чужой личности кажутся нам столь же абсолютными, то
ведь и у любви <глаза> не менее <велики>, чем у страха.
Прежде чем по существу ответить на это сомнение, уясним себе
существо той позиции, для которой это сомнение есть нечто есте-
1 ственное и почти неизбежное. Это есть та позиция натуралистиче-
Ї ского миросозерцания в отношении внутреннего мира душевной
жизни, которую мы уже достаточно охарактеризовали. Конечно,
- человеческое существо, поскольку оно через посредство своего тела
.ссть участник внешнего мира, входит в состав бесконечной и те-
\ кучей природной действительности, есть реальность ограниченная
,> относительная, лишенная какого-либо абсолютного значения. Но
1 ведь для этой точки зрения вся вообще душевная жизнь, как она
1Дана себе самой и переживается и познается изнутри себя самой,
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
есть сплошная <иллюзия>. И, конечно, поскольку эти два совер-
шенно разнородных плана или измерения бытия не различаются
отчетливо, а смешиваются между собой,- поскольку, например,
позитивистически-мыслящий человек, не понимая сам себя, объяс-
няет свой страх смерти или свое непреоборимое стремление осу-
ществить себя и свое призвание желанием принести <пользу> лю-
дям, своей <незаменимостью> для того или иного внешнего дела -
мы можем по праву говорить о субъективной иллюзии тщеславия
и самомнения. В конце концов, все толки и рассуждения об
<ограниченности> человека имеют в виду ничтожность и тленность
его тела и телесного бытия в составе бесконечного телесного мира
-что, конечно, ясно само собой. Но кто когда-либо доказал, что
человек сам в себе, в своем душевном и духовном существе, есть
нечто только относительное и ограниченное? Не только это никог-
да не было доказано, но противоположное - как это, надеемся,
уже достаточно уяснено - есть очевидный факт внутреннего опы-
та: человек уже в чистой, бесформенной стихии своей душевной
жизни есть, наоборот, по существу бесконечность; наш внутренний
мир есть великая, необъятная, потенциально-сверхвременная все-
ленная, значительность которой ничуть не умаляется тем, что
в другом измерении бытия она выступает как ограниченная по сво-
ему пространственно-временному объему реальность - подобно
тому, как бесконечность каждого измерения пространства не ума-
ляется тем, что, проецированное на другие измерения, как бы в со-
ставе последних, оно есть ноль - непротяженная точка.
Но раз мы встанем на эту точку зрения внутреннего опыта, то
сомнение и по существу разрешается само собой. В лице пере-
живания абсолютного значения и абсолютной первоосновы нашей
личности мы имеем не сближение между собой двух несоизмеримо-
разнородных величин - ограниченного и относительного с без-
граничным и абсолютным - а усмотрение связи или слитности
двух по существу однородных величин - относительной, потен-
циальной бесконечности с бесконечностью абсолютной и акуталь-
ной. И это непосредственное усмотрение есть не <субъективное
переживание>, объективный смысл которого может стоять под сом-
нением, а самоочевидное знание, интуиция, носящая достовер-
ность в самой себе. Прежде всего очевидно, что само понятие веч-
ности, актуальной бесконечности, абсолютной значимости есть не
гипотетическое создание человеческой мысли, а самоочевидная
истина, ибо она есть условие всякого знания вообще. В лице факта
предметного сознания и знания - факта, сомнение в котором
логически противоречиво, ибо само сомнение есть уже знание
и предполагает истину - мы непосредственно имеем
присутствие в нашей душевной жизни начала сверхвременного све-
Подробнее об этом см.: <Предмет знания>, в особенности гл. IV и XI.
1
та и смысла. Абсолютная и вечная жизнь есть сама по себе условие,
вне которого немыслимо никакое частное бытие и знание, - не-
мыслима, следовательно, и частная реальность нашей душевной
жизни. К этому самоочевидному присутствию в нас абсолютного
света и смысла, абсолютной первоосновы бытия вообще, в расс-
матриваемом нами переживании присоединяется лишь сознание
слитности с ним или укорененности в нем той производной реаль-
ности, которая есть существо нашего <я>, - сознание, в силу ко-
торого двойственность между сверхличным, абсолютным светом
знания в нас и нашей субъективной личностью оказывается чем-то
производным, поверхностным, исчезающим в самом глубоком кор-
не нашего духовного единства. Достоверность этого сознания есть
нечто самоочевидное; ведь это сознание есть, в конце концов, лишь
констатирование общей черты духовного и душевного бытия - его
единства и непрерывности - в отношении глубочайшего,
первичного его слоя. Не нужно забывать, что при всей существен-
ности логического различения между объективным и субъ-
ективным в нашем сознании, между сверхличным светом чистого
разума или знания и субъективно-индивидуальным душевным
нашим миром, это различие - подобно всякому логическому
анализу - предполагает первичное единство различенного и есть
лишь одностороннее выявление момента различия, неадекватное
.1 органическому единству единства и многообразия в самой абсо-
1 лютной природе предмета.
В живом знании, которое мы имеем в лице нашего глубочай-
шего самосознания, нам непосредственно дано именно это
органическое единство самого бытия, в силу которого все произ-
водное, относительное, субъективное вместе с тем коренится в аб-
солютном, первичном, самодовлеющем и есть лишь его обнару-
жение. Та глубина, в которой наша душевная жизнь слита с абсо-
аЦ лютным всеединством и переживается и сознается в этой слитности
И и в которой, в силу этого, душевное переживание не есть нечто
только субъективное, а есть вместе с тем объективное знание и
1 укорененность в объективном бытии - эта глубина есть область,
И которую мы называем нашей духовной жизнью.
> Ее зародышевой формой является уже самосознание пред-
метного сознания вообще, поскольку каждый из нас сознает,
1что сверхиндивидуальное познающее <я>, при всем его отличии
1от конкретно-субъективного <я> душевной жизни, все же лишь
абстрактно отделимо от последнего, конкретно же слито с ним
в едином субъективно-объективном живом центре или носителе
сознания. Это, казалось бы совершенно отвлеченное, практически
.несущественное <умозрение> имеет то живое значение, что в нем
1Вепосредственно обнаруживается единство знания и жизни в на-
1В1ем конкретном бытии. Тем самым это, само по себе лишь
1исго формальное и бессодержательное единство есть основа
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85