Пользуясь приведенным
уже в своем месте сравнением предметного сознания с пучком
лучей, освещающим некоторую область бытия, мы могли бы
сказать, что душевная жизнь, как мы ее доселе рассматривали,
есть стихия внутреннего горения; но это пламя душевной жизни
есть лишь субстрат, который конкретно обнаруживает свою при-
роду не только в моменте внутреннего горения, но и в моменте
света как специфического отношения озарения окружающего
бытия и тем самым слитности с этим бытием через это свое
лучеиспускание. С этой своей стороны душевная жизнь не есть
вообще какая-либо замкнутая в себе область бытия: она есть,
наоборот, своеобразное начало, специфическая природа которого
состоит именно в функции направленности, познавательной ус-
тремленности на объективное бытие, как бы в идеальной слит-
ности с запредельным себе миром; она есть пучок лучей, суще-
.ство которого и заключается именно в преодолении грани, отде-
ляющей сам источник горения от окружающего его бытия, в жи-
вом познавательном соприкосновении со всем, запредельным
душе, и в идеальном впитывании или включении его в себя.
Будучи таким живым отношением направленности на объек-
тивное бытие, конкретная душевная жизнь поэтому неразрывно
слита с открывающимися ей в этой направленности предметными
содержаниями, и лишь с помощью как бы насильственной абст-
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ракции мы могли доселе игнорировать эту теснейшую, неразрыв-
ную связь и рассматривать душевную жизнь как самодовлеющую,
обособленную от всего иного внутреннюю стихию. Поэтому и фор-
мирующая сила души, как творческого целестремительного
единства, конкретно направлена не на обособленную стихию ду-
шевных переживаний, как таковых, а на полноту душевной жизни
в связи с познавательным обладанием предметными содер-
жаниями и тем самым на сами предметные содержания, поскольку
они через отношения познания соприкоснулись с душевной
жизнью и как бы вошли в круг ее бытия или в сферу ее влияния.
То, что нам <нравится> и <не нравится>, <приятно> и <тягостно>,
притягательно для нас или отталкивает нас, к чему мы стремимся
и от чего отвращаемся, - и что через эти отношения оценки,
стремления, отбора формируется в нас в некое единство личнос-
ти,- не есть явления чистого переживания, как такового, а именно
слитые с переживаниями предметные содержания. Мы любим и не-
навидим, признаем и отвергаем, действенно привлекаем к себе или
отталкиваем от себя, осуществляем или разрушаем известные
объекты, предметы или предметные состояния, формирующая сила
души, создающая внутренний фонд нашей личности, имеет, таким
образом, своим материалом всегда конкретную душевную жизнь,
как стихию переживаний, слитых с раскрывающимися в них от-
резками объективного бытия, - пламя душевного света в единстве
с озаренной им и как бы соединившейся с ним в этом озарении
сферой предметных содержаний.
Для абстрактного анализа это единство распадается, однако,
на две стороны: на момент самого света познавательной направ-
ленности или на осуществление в душевной жизни его, как тако-
вого, в его чистой, собственной природе, - и на соучаствующее
в этом осуществлении то ограничивающее и искажающее, то обо-
гащающее и углубляющее влияние самого процесса горения, т. е.
самой душевной жизни, как стихии чистого переживания и управ-
ляющего ею формирующего единства.
В описании первой стороны - предметного сознания, как тако-
вого - мы можем быть кратки, отчасти ограничиваясь лишь необ-
ходимыми дополнениями к тому, что было о нем сказано выше
в предварительной его характеристике (гл. II), отчасти просто ссы-
лаясь на итоги теории знания, которая имеет своей задачей именно
исследование природы и условий возможности предметного соз-
нания, как познавательного раскрытия объективного бытия для
индивидуального субъекта, т. е. для носителя личного сознания.
Теория знания показывает нам, что то, что мы называем
<объективным бытием>, есть система содержаний, мыслимых в сос-
таве сверхвременного всеединства. Познавать - во всех областях
познания - значит связывать имманентный чувственный ма-
териал познания - переживания, в лице ощущений и образов, -
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
сосверхвременным всеединством или усматривать в этом материале
следы системы всеединства. Всякое познание есть суждение или
подведение <данного> под систему понятий; понятия же (мыслимые
содержания) суть определенности, т. е. вневременные единства
(идеи), а система понятий есть в конечном счете обнаружение не-
прерывного единства многообразия в абсолютном всеединстве.
<Познать> что-либо значит найти его место в этом всеединстве,
усмотреть его в составе вечного всеобъемлющего единства бытия.
Поэтому процесс познавания есть процесс приобщения сознания
к сверхвременному всеединству
Ближайшее условие возможности познания легко уясняется из
намеченной нами природы душевной жизни. Мы видели, что ду-
шевная жизнь по самому существу своему потенциально едина
и невременна, или - что то же самое - потенциально объемлет
все бытие в смысле способности расширяться до бесконечности и
возвышаться над временем и всяким раздробленным многооб-
разием, всякой ограниченностью частного содержания. Но мы
видели также, что переживание, хотя и будучи такой потенцией,
само по себе строго отлично от знания как актуального обладания
сверхвременным всеединством. Отсюда ясно, что познавание есть
не что иное как актуализация потенциального единства душевной
жизни, ее невременности и неограниченности, - превращение их
в актуальное единство, в актуальную сверхвременность и беско-
нечность. Но душевная жизнь сама по себе есть потенция лишь
в пассивном смысле слова, в смысле материала, способного
к формированию или развитию, но никак не в смысле самой
активной способности этого формирования. Как в области чистого
переживания или душевного бытия, как такового, мы должны были
усмотреть особую формирующую инстанцию <души"", логически
отличную от (формируемого ею материала (хотя конкретно тесно
с ним слитую), так и в области познавательной стороны душевной
жизни, или ее предметного сознания мы должны - и здесь это
выступает еще гораздо отчетливее - признать такую особую,
формирующую или актуализирующую инстанцию. Природа самой
этой инстанции сама по себе, в чистом, отвлеченном ее существе,
есть нечто столь первичное и простое, что ее можно только просто
констатировать, обнаружить, но нельзя в собственном смысле
описать. Это есть как бы чистый свет знания, идеальная озарен-
ность или прозрачность бытия, его абсолютная самопроникнутость
и самоявственность, - специфическое первичное идеальное нача-
ло знания или разума, которое должно быть уловлено во всем его
своеобразии как некий абсолютно первичный момент, ни откуда
не выводимый и не сравнимый ни с каким реальным отношением
или действием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
уже в своем месте сравнением предметного сознания с пучком
лучей, освещающим некоторую область бытия, мы могли бы
сказать, что душевная жизнь, как мы ее доселе рассматривали,
есть стихия внутреннего горения; но это пламя душевной жизни
есть лишь субстрат, который конкретно обнаруживает свою при-
роду не только в моменте внутреннего горения, но и в моменте
света как специфического отношения озарения окружающего
бытия и тем самым слитности с этим бытием через это свое
лучеиспускание. С этой своей стороны душевная жизнь не есть
вообще какая-либо замкнутая в себе область бытия: она есть,
наоборот, своеобразное начало, специфическая природа которого
состоит именно в функции направленности, познавательной ус-
тремленности на объективное бытие, как бы в идеальной слит-
ности с запредельным себе миром; она есть пучок лучей, суще-
.ство которого и заключается именно в преодолении грани, отде-
ляющей сам источник горения от окружающего его бытия, в жи-
вом познавательном соприкосновении со всем, запредельным
душе, и в идеальном впитывании или включении его в себя.
Будучи таким живым отношением направленности на объек-
тивное бытие, конкретная душевная жизнь поэтому неразрывно
слита с открывающимися ей в этой направленности предметными
содержаниями, и лишь с помощью как бы насильственной абст-
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ракции мы могли доселе игнорировать эту теснейшую, неразрыв-
ную связь и рассматривать душевную жизнь как самодовлеющую,
обособленную от всего иного внутреннюю стихию. Поэтому и фор-
мирующая сила души, как творческого целестремительного
единства, конкретно направлена не на обособленную стихию ду-
шевных переживаний, как таковых, а на полноту душевной жизни
в связи с познавательным обладанием предметными содер-
жаниями и тем самым на сами предметные содержания, поскольку
они через отношения познания соприкоснулись с душевной
жизнью и как бы вошли в круг ее бытия или в сферу ее влияния.
То, что нам <нравится> и <не нравится>, <приятно> и <тягостно>,
притягательно для нас или отталкивает нас, к чему мы стремимся
и от чего отвращаемся, - и что через эти отношения оценки,
стремления, отбора формируется в нас в некое единство личнос-
ти,- не есть явления чистого переживания, как такового, а именно
слитые с переживаниями предметные содержания. Мы любим и не-
навидим, признаем и отвергаем, действенно привлекаем к себе или
отталкиваем от себя, осуществляем или разрушаем известные
объекты, предметы или предметные состояния, формирующая сила
души, создающая внутренний фонд нашей личности, имеет, таким
образом, своим материалом всегда конкретную душевную жизнь,
как стихию переживаний, слитых с раскрывающимися в них от-
резками объективного бытия, - пламя душевного света в единстве
с озаренной им и как бы соединившейся с ним в этом озарении
сферой предметных содержаний.
Для абстрактного анализа это единство распадается, однако,
на две стороны: на момент самого света познавательной направ-
ленности или на осуществление в душевной жизни его, как тако-
вого, в его чистой, собственной природе, - и на соучаствующее
в этом осуществлении то ограничивающее и искажающее, то обо-
гащающее и углубляющее влияние самого процесса горения, т. е.
самой душевной жизни, как стихии чистого переживания и управ-
ляющего ею формирующего единства.
В описании первой стороны - предметного сознания, как тако-
вого - мы можем быть кратки, отчасти ограничиваясь лишь необ-
ходимыми дополнениями к тому, что было о нем сказано выше
в предварительной его характеристике (гл. II), отчасти просто ссы-
лаясь на итоги теории знания, которая имеет своей задачей именно
исследование природы и условий возможности предметного соз-
нания, как познавательного раскрытия объективного бытия для
индивидуального субъекта, т. е. для носителя личного сознания.
Теория знания показывает нам, что то, что мы называем
<объективным бытием>, есть система содержаний, мыслимых в сос-
таве сверхвременного всеединства. Познавать - во всех областях
познания - значит связывать имманентный чувственный ма-
териал познания - переживания, в лице ощущений и образов, -
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
сосверхвременным всеединством или усматривать в этом материале
следы системы всеединства. Всякое познание есть суждение или
подведение <данного> под систему понятий; понятия же (мыслимые
содержания) суть определенности, т. е. вневременные единства
(идеи), а система понятий есть в конечном счете обнаружение не-
прерывного единства многообразия в абсолютном всеединстве.
<Познать> что-либо значит найти его место в этом всеединстве,
усмотреть его в составе вечного всеобъемлющего единства бытия.
Поэтому процесс познавания есть процесс приобщения сознания
к сверхвременному всеединству
Ближайшее условие возможности познания легко уясняется из
намеченной нами природы душевной жизни. Мы видели, что ду-
шевная жизнь по самому существу своему потенциально едина
и невременна, или - что то же самое - потенциально объемлет
все бытие в смысле способности расширяться до бесконечности и
возвышаться над временем и всяким раздробленным многооб-
разием, всякой ограниченностью частного содержания. Но мы
видели также, что переживание, хотя и будучи такой потенцией,
само по себе строго отлично от знания как актуального обладания
сверхвременным всеединством. Отсюда ясно, что познавание есть
не что иное как актуализация потенциального единства душевной
жизни, ее невременности и неограниченности, - превращение их
в актуальное единство, в актуальную сверхвременность и беско-
нечность. Но душевная жизнь сама по себе есть потенция лишь
в пассивном смысле слова, в смысле материала, способного
к формированию или развитию, но никак не в смысле самой
активной способности этого формирования. Как в области чистого
переживания или душевного бытия, как такового, мы должны были
усмотреть особую формирующую инстанцию <души"", логически
отличную от (формируемого ею материала (хотя конкретно тесно
с ним слитую), так и в области познавательной стороны душевной
жизни, или ее предметного сознания мы должны - и здесь это
выступает еще гораздо отчетливее - признать такую особую,
формирующую или актуализирующую инстанцию. Природа самой
этой инстанции сама по себе, в чистом, отвлеченном ее существе,
есть нечто столь первичное и простое, что ее можно только просто
констатировать, обнаружить, но нельзя в собственном смысле
описать. Это есть как бы чистый свет знания, идеальная озарен-
ность или прозрачность бытия, его абсолютная самопроникнутость
и самоявственность, - специфическое первичное идеальное нача-
ло знания или разума, которое должно быть уловлено во всем его
своеобразии как некий абсолютно первичный момент, ни откуда
не выводимый и не сравнимый ни с каким реальным отношением
или действием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85