И если, наоборот, так называемая эмпирическая
психология истолковывает это специфическое переживание по
образцу душевных явлений низшего порядка, например как победу
господствующих, привычных мотивов над менее крепкими и уко-
рененными побуждениями и т.п., то именно это объяснение есть
в лучшем случае гипотетическая конструкция генезиса пере-
живания, а не действительное описание его непосредственного сво-
еобразия и потому никак не может опровергнуть последнего.
Подлинное внутреннее самонаблюдение, - которое, как мы уже
не раз указывали, больше принципиально провозглашается, чем
действительно осуществляется в психологии - совершенно явст-
венно опытно обнаруживает присутствие этого высшего единства
нашей душевной жизни, ни к чему иному не сводимого и ни на
что не разложимого. Всякий раз, когда в процессе нравственного,
эстетического, религиозного творчества нам открывается бессоз-
нательная, самоочевидная высшая цель и ценность нашей жизни,
мы вместе с тем переживаем непосредственное самораскрытие,
присутствие в нашей душевной жизни этого безотносительного же
последнего корня или единства нашего существа. Поэтому, если
<эмпирическая психология> склонна отрицать этот факт,
окрашивающий совершенно своеобразным, характерным цветом
внутренний духовный мир разумного человеческого существа, то
- тем хуже для нее самой! Конечно, гораздо легче соединять
с отвлеченным эмпиризмом, с принципом почтения к фактам,
невнимательное отношение к фактам, не укладывающимся в пред-
взятую теорию или непохожим на факты другого, привычного
типа, и готовность к поспешному их отрицанию и искусственному,
искажающему перетолковыванию, чем непредвзято и сосредото-
ченно наблюдать и описывать явления совершенно своеобразного
порядка.
VI
Мы наметили, таким образом, три отдельных, как бы воз-
вышающихся друг над другом, центра или формирующих един-
ства нашей душевной жизни, не считая самой душевной стихии,
самого формируемого материала. Что же это значит? Можно ли
признать, что мы состоим, помимо субстрата душевной жизни,
их трех разных <душ>? Против такого вывода протестует не
только <здравый смысл> и все сложившиеся привычки мысли,
но он противоречит и непосредственно опытно-данному, описан-
ному нами сплошному единству душевной жизни. Прежде чем
разрешить это кажущееся противоречие в общей форме, отметим
одно смягчение этого мнимого вывода, которое вытекает уже из
сказанного об этих трех центрах. Различие между вторым
и третьим, высшим направляющим единством есть не различие
в действующем аппарате или в характере волевого переживания,
как такового, а исключительно в характере познавательного пе-
реживания авторитетности и онтологического значения самого
действующего центра. Момент <самопреодоления"", вмешательст-
ва <силы воли>, <мужества>, как таковой, совершенно одинаков,
испытываем ли мы действие в нас относительной, субъективной
сверхчувственной воли или же безотносительного сверхиндивиду-
ального корня действенной сверхчувственной силы, разница в ха-
.рактере переживания относится только к осознанию глубины и
онтологической природы самой действующей силы. Иначе это
можно выразить так, что наше духовное <я> действует всегда
через посредство субъективного сверхчувственно-волевого я, как
бы сливаясь с ним и обогащая его своей авторитетностью и
онтологической значимостью. Поэтому различие между двумя
высшими центрами душевной жизни есть скорее различие между
двумя абстрактными моментами или сторонами сверхчувственнго
формирующего единства - моментом субъективно-индивидуаль-
ного волевого, действующего единства, как такового, и моментом
сверхиндивидуального бытия и объективного самопознания
личности, - причем вторая сторона может и совершенно отсут-
ствовать. Если принять, далее, во внимание возможность в кон-
кретной душевной жизни непрерывного возрастания интенсив-
ности и явности осознания этой второй, высшей стороны свер-
хчувственной жизни, - начиная с бесформенно-смутного <так
надо, я должен!>, сопутствующего едва ли не всякому пере-
живанию типа самопреодоления, и кончая ясно осознанным го-
лосом абсолютной инстанции в нас, раскрывающим нам смысл
нашего бытия - то сфера сверхчувственно-направляющего ду-
ховного бытия предстанет нам как сплошное единство, в составе
которого мы можем лишь различать как бы отправной и конечный
пункт движения, возвышающего нас над соматической, чувст-
венно-эмоциональной областью душевной жизни. Схематически
пользуясь уже приведенным образом конической формы душев-
ного мира, мы могли бы иллюстрировать это соотношение как
различие между простым возвышением над основанием конуса,
движением по направлению к его вершине и достижением самой
вершины, в которой он соприкасается с трансцендентной ему
областью; при этом непрерывность движения, единство оси конуса
как направления, возвышающегося над поверхностью его осно-
вания, так же сохраняются, как и различие между внутренней,
лежащей внутри самого конуса, линией самой оси и ее внешней
вершиной, соединяющей конус с объемлющей его сферой. Таким
образом, сохраняя все онтологическое различие между субь-
"ивной инстанцией индивидуальной воли и объективной
К
ДУША ЧЕЛОВЕКА
инстанцией надындивидуального духа, мы можем усмотреть, вме-
сте с тем, их коренное единство и имеем право слить их
в единство сверхчувственно-формирующего начала души, проти-
востоящего единству чувственно-соматическому.
Мы получаем, таким образом, двойственность между сверхчув-
ственным и чувственным, духовным и элементарно-соматическим
единствами или центрами душевной жизйи - двойственность, ко-
торая сама по себе не может быть отрицаема и о которой свиде-
тельствует, как было указано, всякий факт самопреодоления. В ка-
кой мере эта двойственность противоречит характеру сплошного
единства душевной жизни? Здесь нет надобности прибегать
к каким-либо отвлеченным конструкциями и недоказанным пред-
положениям; феноменологическое, опытно-данное строение ду-
шевной жизни говорит само за себя. И тут нельзя достаточно на-
стойчиво подчеркнуть, что <душа> есть не единство субстанциаль-
ное, не какой-либо замкнутый в себе атом и неподвижный комок,
а лишь единство формирующее, энергетическое, центр целест-
ремительных, формообразующихсил. Конкретная субстанция ду-
шевной жизни есть ее субстрат в лице самой стихии душевной
жизни, которая, с одной стороны, есть всегда единство, и с другой
стороны - единство лишь бесформенное и экстенсивное, подчиня-
ющееся многообразному <формированию> .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
психология истолковывает это специфическое переживание по
образцу душевных явлений низшего порядка, например как победу
господствующих, привычных мотивов над менее крепкими и уко-
рененными побуждениями и т.п., то именно это объяснение есть
в лучшем случае гипотетическая конструкция генезиса пере-
живания, а не действительное описание его непосредственного сво-
еобразия и потому никак не может опровергнуть последнего.
Подлинное внутреннее самонаблюдение, - которое, как мы уже
не раз указывали, больше принципиально провозглашается, чем
действительно осуществляется в психологии - совершенно явст-
венно опытно обнаруживает присутствие этого высшего единства
нашей душевной жизни, ни к чему иному не сводимого и ни на
что не разложимого. Всякий раз, когда в процессе нравственного,
эстетического, религиозного творчества нам открывается бессоз-
нательная, самоочевидная высшая цель и ценность нашей жизни,
мы вместе с тем переживаем непосредственное самораскрытие,
присутствие в нашей душевной жизни этого безотносительного же
последнего корня или единства нашего существа. Поэтому, если
<эмпирическая психология> склонна отрицать этот факт,
окрашивающий совершенно своеобразным, характерным цветом
внутренний духовный мир разумного человеческого существа, то
- тем хуже для нее самой! Конечно, гораздо легче соединять
с отвлеченным эмпиризмом, с принципом почтения к фактам,
невнимательное отношение к фактам, не укладывающимся в пред-
взятую теорию или непохожим на факты другого, привычного
типа, и готовность к поспешному их отрицанию и искусственному,
искажающему перетолковыванию, чем непредвзято и сосредото-
ченно наблюдать и описывать явления совершенно своеобразного
порядка.
VI
Мы наметили, таким образом, три отдельных, как бы воз-
вышающихся друг над другом, центра или формирующих един-
ства нашей душевной жизни, не считая самой душевной стихии,
самого формируемого материала. Что же это значит? Можно ли
признать, что мы состоим, помимо субстрата душевной жизни,
их трех разных <душ>? Против такого вывода протестует не
только <здравый смысл> и все сложившиеся привычки мысли,
но он противоречит и непосредственно опытно-данному, описан-
ному нами сплошному единству душевной жизни. Прежде чем
разрешить это кажущееся противоречие в общей форме, отметим
одно смягчение этого мнимого вывода, которое вытекает уже из
сказанного об этих трех центрах. Различие между вторым
и третьим, высшим направляющим единством есть не различие
в действующем аппарате или в характере волевого переживания,
как такового, а исключительно в характере познавательного пе-
реживания авторитетности и онтологического значения самого
действующего центра. Момент <самопреодоления"", вмешательст-
ва <силы воли>, <мужества>, как таковой, совершенно одинаков,
испытываем ли мы действие в нас относительной, субъективной
сверхчувственной воли или же безотносительного сверхиндивиду-
ального корня действенной сверхчувственной силы, разница в ха-
.рактере переживания относится только к осознанию глубины и
онтологической природы самой действующей силы. Иначе это
можно выразить так, что наше духовное <я> действует всегда
через посредство субъективного сверхчувственно-волевого я, как
бы сливаясь с ним и обогащая его своей авторитетностью и
онтологической значимостью. Поэтому различие между двумя
высшими центрами душевной жизни есть скорее различие между
двумя абстрактными моментами или сторонами сверхчувственнго
формирующего единства - моментом субъективно-индивидуаль-
ного волевого, действующего единства, как такового, и моментом
сверхиндивидуального бытия и объективного самопознания
личности, - причем вторая сторона может и совершенно отсут-
ствовать. Если принять, далее, во внимание возможность в кон-
кретной душевной жизни непрерывного возрастания интенсив-
ности и явности осознания этой второй, высшей стороны свер-
хчувственной жизни, - начиная с бесформенно-смутного <так
надо, я должен!>, сопутствующего едва ли не всякому пере-
живанию типа самопреодоления, и кончая ясно осознанным го-
лосом абсолютной инстанции в нас, раскрывающим нам смысл
нашего бытия - то сфера сверхчувственно-направляющего ду-
ховного бытия предстанет нам как сплошное единство, в составе
которого мы можем лишь различать как бы отправной и конечный
пункт движения, возвышающего нас над соматической, чувст-
венно-эмоциональной областью душевной жизни. Схематически
пользуясь уже приведенным образом конической формы душев-
ного мира, мы могли бы иллюстрировать это соотношение как
различие между простым возвышением над основанием конуса,
движением по направлению к его вершине и достижением самой
вершины, в которой он соприкасается с трансцендентной ему
областью; при этом непрерывность движения, единство оси конуса
как направления, возвышающегося над поверхностью его осно-
вания, так же сохраняются, как и различие между внутренней,
лежащей внутри самого конуса, линией самой оси и ее внешней
вершиной, соединяющей конус с объемлющей его сферой. Таким
образом, сохраняя все онтологическое различие между субь-
"ивной инстанцией индивидуальной воли и объективной
К
ДУША ЧЕЛОВЕКА
инстанцией надындивидуального духа, мы можем усмотреть, вме-
сте с тем, их коренное единство и имеем право слить их
в единство сверхчувственно-формирующего начала души, проти-
востоящего единству чувственно-соматическому.
Мы получаем, таким образом, двойственность между сверхчув-
ственным и чувственным, духовным и элементарно-соматическим
единствами или центрами душевной жизйи - двойственность, ко-
торая сама по себе не может быть отрицаема и о которой свиде-
тельствует, как было указано, всякий факт самопреодоления. В ка-
кой мере эта двойственность противоречит характеру сплошного
единства душевной жизни? Здесь нет надобности прибегать
к каким-либо отвлеченным конструкциями и недоказанным пред-
положениям; феноменологическое, опытно-данное строение ду-
шевной жизни говорит само за себя. И тут нельзя достаточно на-
стойчиво подчеркнуть, что <душа> есть не единство субстанциаль-
ное, не какой-либо замкнутый в себе атом и неподвижный комок,
а лишь единство формирующее, энергетическое, центр целест-
ремительных, формообразующихсил. Конкретная субстанция ду-
шевной жизни есть ее субстрат в лице самой стихии душевной
жизни, которая, с одной стороны, есть всегда единство, и с другой
стороны - единство лишь бесформенное и экстенсивное, подчиня-
ющееся многообразному <формированию> .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85