Философия - так лю-
били говорить - должна быть, по примеру (сократа (вернее ска-
зать, - заметим мы от себя в скобках - по примеру не очень
глубокого цицероновского понимания сократизма), сведена с неба
на землю: вместо того чтобы исследовать абсолютную истину
или мир истинного бытия, она должна заниматься изучением
необходимых, в силу природы человека, человеческих представ-
лений об истине и бытии и исчерпываться этим изучением.
теория познания, так понимаемая, должна была быть чем-то
промежуточным между общей онтологией и философской психо-
логией, сразу заменяющим и то, и другое. Однако по мере
дальнейшего размышления о природе этой своеобразной универ-
сальной науки стало обнаруживаться, что точное логическое
определение этой промежуточной области знания совершенно
невозможно и что всякая попытка в этом направлении неизбежно
ведет к разрушению или, по крайней мере, реформе самого
замысла этой науки, движущей силой этого внутреннего кризиса,
характеризующего все развитие современной философии , был
вопрос об отношении теории познания" к психологии. Одни, -
люди <здравого смысла", воспитанные на позитивистическом
и натуралистическом образе мыслей, - додумывая вопрос до
конца в одном направлении, приходили к заключению, что тео-
рия познания попросту тождественна эмпирической психологии,
т. е. образует часть последней. Ибо если мы ничего не знаем,
кроме человеческого сознания, и так называемое <знание" или
<познание" есть лишь явление сознания, то и теория познания
есть психология. Этот взгляд грозил вообще самостоятельному
существованию философии не трудно было также подметить,
что в основе его лежала догматическая метафизика, лишь как
бы вывороченная наизнанку и совершенно извращенная. Считать
данные психологии первоосновой всякого знания значило слепо
верить в производное и частное, отрицая достоверность его общих
и первых оснований. Если реальность вообще для нас пробле-
матична, на чем основано наше убеждение в реальности человека
и его сознания? Если законы логики, понятия закономерности
и причинности и т. п. впервые должны быть вывеДены из психо-
логии, то как осуществима сама психология? Поэтому другие
мыслители пошли по прямо противоположному пути, и этот
путь стал главным руслом современного течения философии.
Согласно этому течению, теория познания должна быть резко
отграничена от психологии и признана первичной в отношении
ее. Но последовательное проведение этого взгляда приводит -
и, можно сказать, принципиально привело - к разрушению са-
мого замысла <теория познания". Ибо дознание есть отношение
человеческого сознания к истине и бытию, и если мы не хотим
догматически исходить из частного факта человеческого соз
нания, то мы должны признать основной философской наукой
не исследование человеческого познания, а исследование знания
в смысле наиболее общего и логически первого содержания
знания. Содержание же знания, взятое как таковое, то есть вне
отношения к факту его познанности человеком или процессу его
познавания, есть не что иное, как само бытие или сама истина.
так теория познания превращается в теорию знания, а теория
знания, додуманная до конца, - в теорию истины или бытия,
и гносеология снова становится сознательно тем, что бессозна-
тельно есть всякая философия, - общей онтологией.
Это течение выводит общую философию на ее исконный,
единственно верный и плодотворный путь. но мучительно-бо-
лезненный процесс искания и нахождения этого пути - через
отрешение человеческой мысли от прикованности к субъективной
стороне знания, к человеческому сознания - обусловил в наши
дни новый кризис - кризис психологии или, точнее говоря, фило-
софской проблемы человека как субъекта. Развитие так назы-
ваемой <эмпирической психологии", как естественнонаучного
исследования душевных явлений в рамках общего предметного
мира, т. е. как частной науки о явлениях объективной природы.
идет, правда, своим путем, столь же мало обеспокоенные судьбами
философии, как и все остальное опытные естествознание но
философское сознание продолжает мучиться непреодолимым уг-
рызением интеллектуальной совести, напоминающим что победы
общей философии выведшая ее на верный путь, была достигнута
уничтожением как бы идейным убийством человеческого соз
нания как живого внутреннего факта бытия, и что это убийство
все же незаконною как бы противоречив ни был замысел старой
психологистической теории познания, в нем было все же верным
то, что человеческоее сознание есть для нас не только как бы
внешнее, объективноее содержание знания, - вроде кислорода,
солнечной системы или истин математики- факт, первые ус-
танавливаемый наукой как систематическим теоретическим зна-
нием объективной действительности, а некая самодовлеющая,
внутренне и первично данная нам реальность, истинно слитая
с самим субъектом знания. Признавать душевную жизнь только
как частную область мира объектов, значит не замечать целого
мира - внутреннего мира самого живого субъекта, между тем
именно этот субъект как живая, конкретная реальность, исчез,
как бы испарился в процессе (вполне законного с общей точки
зрения) очищения философии от психологизма, субъект, как
живая человеческая личность или душа, сперва утончился, прев-
ратившись в чистую абстракцию <гносеологического субъекта",
<сознания вообще" и т.п., а потом и совсем испарился, сме-
нившись <царством объективной истины", внесубъектным содер-
жанием знания, грех этого реального человекоубийства тяготеет
над современной философской мыслью. Нужно воочию прос-
ледить почти судорожные и бесплодные усилия современной
гносеологии спасти утраченную сферу субъективности, как бы
оживить убитого, - какие мы их видим в противоестественных,
вычурных построениях, например, мюнетерберга или Патор-
па, - чтобы понять всю остроту, с которой современная на-
учная мысль переживает кризис философской психологии, уже
прозаическая, чисто научная, чуждая всяких более интимных
эмоциональных запросов проблема дознания требует возрож-
дения философской психологии. Недостаточно заменить теорию
познания теорией истины и бытия, как бы правильна и необ-
ходима ни была сама по себе эта замена на почве возрожденной
общей философии снова возникает старый, теперь уже на своем
надлежащем месте, вполне законный и неустранимый вопрос:
как же человек, живое индивидуальное человеческое сознание
достигает этой объективной, сверхиндивидуальной истины После
того как была сломлена гордыня психологического антропо-
логизма, гордыня, в силу которой человек наивно принимал себя
и свое сознание за абсолютную и первичную основу истины и
бытия, проблема человека возникает перед нами снова, правда,
уже как проблема производная, но вместе с тем все же не как
частная проблема науки о действительности или природе, а как
общефилософская проблема живого и непосредственного субъ-
екта, соотносительного миру эмпирической действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
били говорить - должна быть, по примеру (сократа (вернее ска-
зать, - заметим мы от себя в скобках - по примеру не очень
глубокого цицероновского понимания сократизма), сведена с неба
на землю: вместо того чтобы исследовать абсолютную истину
или мир истинного бытия, она должна заниматься изучением
необходимых, в силу природы человека, человеческих представ-
лений об истине и бытии и исчерпываться этим изучением.
теория познания, так понимаемая, должна была быть чем-то
промежуточным между общей онтологией и философской психо-
логией, сразу заменяющим и то, и другое. Однако по мере
дальнейшего размышления о природе этой своеобразной универ-
сальной науки стало обнаруживаться, что точное логическое
определение этой промежуточной области знания совершенно
невозможно и что всякая попытка в этом направлении неизбежно
ведет к разрушению или, по крайней мере, реформе самого
замысла этой науки, движущей силой этого внутреннего кризиса,
характеризующего все развитие современной философии , был
вопрос об отношении теории познания" к психологии. Одни, -
люди <здравого смысла", воспитанные на позитивистическом
и натуралистическом образе мыслей, - додумывая вопрос до
конца в одном направлении, приходили к заключению, что тео-
рия познания попросту тождественна эмпирической психологии,
т. е. образует часть последней. Ибо если мы ничего не знаем,
кроме человеческого сознания, и так называемое <знание" или
<познание" есть лишь явление сознания, то и теория познания
есть психология. Этот взгляд грозил вообще самостоятельному
существованию философии не трудно было также подметить,
что в основе его лежала догматическая метафизика, лишь как
бы вывороченная наизнанку и совершенно извращенная. Считать
данные психологии первоосновой всякого знания значило слепо
верить в производное и частное, отрицая достоверность его общих
и первых оснований. Если реальность вообще для нас пробле-
матична, на чем основано наше убеждение в реальности человека
и его сознания? Если законы логики, понятия закономерности
и причинности и т. п. впервые должны быть вывеДены из психо-
логии, то как осуществима сама психология? Поэтому другие
мыслители пошли по прямо противоположному пути, и этот
путь стал главным руслом современного течения философии.
Согласно этому течению, теория познания должна быть резко
отграничена от психологии и признана первичной в отношении
ее. Но последовательное проведение этого взгляда приводит -
и, можно сказать, принципиально привело - к разрушению са-
мого замысла <теория познания". Ибо дознание есть отношение
человеческого сознания к истине и бытию, и если мы не хотим
догматически исходить из частного факта человеческого соз
нания, то мы должны признать основной философской наукой
не исследование человеческого познания, а исследование знания
в смысле наиболее общего и логически первого содержания
знания. Содержание же знания, взятое как таковое, то есть вне
отношения к факту его познанности человеком или процессу его
познавания, есть не что иное, как само бытие или сама истина.
так теория познания превращается в теорию знания, а теория
знания, додуманная до конца, - в теорию истины или бытия,
и гносеология снова становится сознательно тем, что бессозна-
тельно есть всякая философия, - общей онтологией.
Это течение выводит общую философию на ее исконный,
единственно верный и плодотворный путь. но мучительно-бо-
лезненный процесс искания и нахождения этого пути - через
отрешение человеческой мысли от прикованности к субъективной
стороне знания, к человеческому сознания - обусловил в наши
дни новый кризис - кризис психологии или, точнее говоря, фило-
софской проблемы человека как субъекта. Развитие так назы-
ваемой <эмпирической психологии", как естественнонаучного
исследования душевных явлений в рамках общего предметного
мира, т. е. как частной науки о явлениях объективной природы.
идет, правда, своим путем, столь же мало обеспокоенные судьбами
философии, как и все остальное опытные естествознание но
философское сознание продолжает мучиться непреодолимым уг-
рызением интеллектуальной совести, напоминающим что победы
общей философии выведшая ее на верный путь, была достигнута
уничтожением как бы идейным убийством человеческого соз
нания как живого внутреннего факта бытия, и что это убийство
все же незаконною как бы противоречив ни был замысел старой
психологистической теории познания, в нем было все же верным
то, что человеческоее сознание есть для нас не только как бы
внешнее, объективноее содержание знания, - вроде кислорода,
солнечной системы или истин математики- факт, первые ус-
танавливаемый наукой как систематическим теоретическим зна-
нием объективной действительности, а некая самодовлеющая,
внутренне и первично данная нам реальность, истинно слитая
с самим субъектом знания. Признавать душевную жизнь только
как частную область мира объектов, значит не замечать целого
мира - внутреннего мира самого живого субъекта, между тем
именно этот субъект как живая, конкретная реальность, исчез,
как бы испарился в процессе (вполне законного с общей точки
зрения) очищения философии от психологизма, субъект, как
живая человеческая личность или душа, сперва утончился, прев-
ратившись в чистую абстракцию <гносеологического субъекта",
<сознания вообще" и т.п., а потом и совсем испарился, сме-
нившись <царством объективной истины", внесубъектным содер-
жанием знания, грех этого реального человекоубийства тяготеет
над современной философской мыслью. Нужно воочию прос-
ледить почти судорожные и бесплодные усилия современной
гносеологии спасти утраченную сферу субъективности, как бы
оживить убитого, - какие мы их видим в противоестественных,
вычурных построениях, например, мюнетерберга или Патор-
па, - чтобы понять всю остроту, с которой современная на-
учная мысль переживает кризис философской психологии, уже
прозаическая, чисто научная, чуждая всяких более интимных
эмоциональных запросов проблема дознания требует возрож-
дения философской психологии. Недостаточно заменить теорию
познания теорией истины и бытия, как бы правильна и необ-
ходима ни была сама по себе эта замена на почве возрожденной
общей философии снова возникает старый, теперь уже на своем
надлежащем месте, вполне законный и неустранимый вопрос:
как же человек, живое индивидуальное человеческое сознание
достигает этой объективной, сверхиндивидуальной истины После
того как была сломлена гордыня психологического антропо-
логизма, гордыня, в силу которой человек наивно принимал себя
и свое сознание за абсолютную и первичную основу истины и
бытия, проблема человека возникает перед нами снова, правда,
уже как проблема производная, но вместе с тем все же не как
частная проблема науки о действительности или природе, а как
общефилософская проблема живого и непосредственного субъ-
екта, соотносительного миру эмпирической действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85