КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
щения отсутствия в нем определяющего единства темы, настро-
ения или идеи.
III
Лишь во избежание недоразумения подчеркнем здесь то, что
само по себе ясно из всего предыдущего: <душу> как фор-
мирующее действенное единство душевной жизни не следует
смешивать с чисто феноменологическим внешним, экстенсивным
единством самой стихии душевной жизни. Последнее единство,
как было указано, есть лишь иное обозначение для сплошности
или слитности душевной жизни и не имеет никакого форми-
рующего значения. Будучи чисто логическим признаком стихии
душевной жизни, как таковой, оно неотъемлемо от нее и присут-
ствует и та, где душевная жизнь (в указанных выше случаях)
приближается к состоянию совершенной бесформенности и, сох-
раняя общую динамичность, теряет всякую определенную целе-
стремителытость. Напротив, формирующее единство души есть
реальная действующая инстанция, логически отличная от фор-
мируемого ею материала душевной жизни (хотя фактически
в элементарной своей форме всегда присутствующая в конкрет-
ной душевной ЖИЗНЕ и лишь способная ослабляться, приближа-
ясь, как к пределу, к полному отсутствию, в указанных случаях
болезненного освобождения душевной стихии из-под ее власти).
В конкретной душевной жизни душевная стихия, как таковая,
есть лишь асбтрактно-отделимый момент материала, неразрывно
соединенный с противоположным ему моментом действующей
формы или энтелехии душевной жизни, в силу которого ду-
шевная жизнь есть - как это было намечено в конце гл.IV -
беспрерывное целестремительное творчество, неустанный процесс
самоформирования и самосозидания душевного бытия. К этому
первичному творчеству в настоящее время самые проницатель-
ные биологи, неудовлетворяющиеся механистическим миросозер-
цанием, склонны сводить и животные инстинкты, даже самые
примитивные, и самые процессы органического развития Фор-
мирование организма из зародыша, построение гнезд, мура-
вейников и пр. в животном царстве, имеет, по-видимому -как
это предвидел уже Шопенгауэр - единую основу в лице слепой
стихийной воли, ё1ап ?11а1 , органического целестремительного
творчества жизни, как таковой; и по внутреннему своему су-
ществу оно не отлично от образований государств и наций или
развития гениальных творений мысли и искусства из единой,
См.: Мепшльников. Инстинкт, как творческий акт. Изв. Ак. наук., 1915
и Русская Мысль, 1916, № И; Шульц Е. Организм как творчество. Сборники
по философии и психологии творчества, т. VII.
как бы зародышевой интуиции творческого человеческого духа.
Как бы то ни было, душевная жизнь во всяком случае непос-
редственно обнаруживает такую целестремительную действен-
ность формирующего единства. Непредвзятое наблюдение при-
роды душевной жизни требует применения, по крайней мере
к ней, забытого понятия энтелехии как формирующего единства.
Эта есть та низшая, элементарная <душа>, которую Аристотель
усматривал уже в растительном царстве, а позднейшие пла-
тоники называли <руок - <действенной природой>, в отличие
как от высшей <души>, так и от чистой пассивности мертвой
материи.
Эта низшая, элементарная, как бы растительная энтелехия
душевной жизни, как уже было указано, настолько тесно слита
с стихией душевной жизни, с самим формируемым его мате-
риалом, что есть начало как бы пограничного порядка и обладают
сама всей стихийностью и непроизвольностью душевной жизни
вообще. В известном смысле можно было бы сказать, что эта
формирующая сила имманентна самой душевной жизни: ибо
лишь абстрактно, а не конкретно материал душевной жизни
отделим от этого начала формы в ней, которое реально присут-
ствует в нем же самом. Именно поэтому признание этой эг:;-
лехии есть не какое-либо гипотетическое умозаключение зт
следствия - оформленности душевной жизни - к его предпола-
гаемой внешней причине, а простое логическое выражение самой
.целестремительности или формостремительности душевной жиг-
ни, как имманентной внутренней силы. Непрерывность, слит-
ность душевной жизни требует и здесь совершенного отказа от
механистического гипостазирования ее различных начал, как
каких-то замкнутых в себе, обособленных, лишь внешним обог-
зом сообщающихся друг с другом существ. <Душа> не есть к
кая-либо особая вещь или субстанция и не есть даже реаль:
обособленный центр сил, извне действующий на стихию душевн.Л
жизни: это есть целестремительная формирующая энергия самой
душевной жизни, понятая как единство (ибо иначе целест-
ремительная энергия не может быть понята). И оформленною .а
душевной жизни есть не внешний результат ее действия, а ;-
посредственное ее самообнаружение. Достигаемая цель, процесс
ее осуществления и действующее целестремительное начало суть
не три реально различные инстанции, а лишь разные моме.я
единой реальности, само существо и единство которой состоят
в единстве формирующей действенности. Недоумение, в силу
которого мы склонны еще спрашивать, кто же является носите-
лем этой действенности и в чем состоит его внутреннее <суще-
ство>, основано лишь на наивном материалистическом само-
обольщении, которое хочет все представлять по образцу осяза-
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
емой вещественной действительности и не в силах понять, так
сказать, духовности душевного бытия.
С другой стороны, столь же важно уяснить себе, что несмотря
на близость этого формирующего начала к стихии душевной
жизни, оно все же реально отлично (хотя и не обособлено) от
нее. <Душа> в этом смысле есть все же не одно лишь название
для определенной черты душевной жизни, не результат гипоста-
зирования абстрактного момента: в качестве силы или энергии,
она есть совершенно самостоятельная конкретная реальность
(хотя и не осуществимая вне связи с формируемым материалом).
Конкретно это яснее всего обнаруживается в упомянутых яв-
лениях относительного освобождения стихии душевной жизни
из под власти формирующего начала. Больной, который посто-
янно теряет свое <я> - целестремительное, оформляющее, ин-
тегрирующее единство своей душевной жизни - и внутреннее
единство которого постоянно заполняется безбрежным, разнуз-
данным хаосом душевной бесформенности, есть живой пример
противоположности формы и материи душевной жизни, как раз-
нородных и противоборствующих начал. Но и в жизни <нор-
мального> человека все явления страсти и аффекта суть образцы
такого противоборства двух начал. Эмоционально-волевая реак-
ция, которая непосредственно выражает лишь целестремительную
направленность душевной энергии по известному пути, нужному
для целостной оформленности душевной жизни, в этих случаях
выходит из под власти направляющего начала, которое уже не
в состоянии управиться с неудержимо хлынувшей хаотической
силой, вызванной к действию им самим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
щения отсутствия в нем определяющего единства темы, настро-
ения или идеи.
III
Лишь во избежание недоразумения подчеркнем здесь то, что
само по себе ясно из всего предыдущего: <душу> как фор-
мирующее действенное единство душевной жизни не следует
смешивать с чисто феноменологическим внешним, экстенсивным
единством самой стихии душевной жизни. Последнее единство,
как было указано, есть лишь иное обозначение для сплошности
или слитности душевной жизни и не имеет никакого форми-
рующего значения. Будучи чисто логическим признаком стихии
душевной жизни, как таковой, оно неотъемлемо от нее и присут-
ствует и та, где душевная жизнь (в указанных выше случаях)
приближается к состоянию совершенной бесформенности и, сох-
раняя общую динамичность, теряет всякую определенную целе-
стремителытость. Напротив, формирующее единство души есть
реальная действующая инстанция, логически отличная от фор-
мируемого ею материала душевной жизни (хотя фактически
в элементарной своей форме всегда присутствующая в конкрет-
ной душевной ЖИЗНЕ и лишь способная ослабляться, приближа-
ясь, как к пределу, к полному отсутствию, в указанных случаях
болезненного освобождения душевной стихии из-под ее власти).
В конкретной душевной жизни душевная стихия, как таковая,
есть лишь асбтрактно-отделимый момент материала, неразрывно
соединенный с противоположным ему моментом действующей
формы или энтелехии душевной жизни, в силу которого ду-
шевная жизнь есть - как это было намечено в конце гл.IV -
беспрерывное целестремительное творчество, неустанный процесс
самоформирования и самосозидания душевного бытия. К этому
первичному творчеству в настоящее время самые проницатель-
ные биологи, неудовлетворяющиеся механистическим миросозер-
цанием, склонны сводить и животные инстинкты, даже самые
примитивные, и самые процессы органического развития Фор-
мирование организма из зародыша, построение гнезд, мура-
вейников и пр. в животном царстве, имеет, по-видимому -как
это предвидел уже Шопенгауэр - единую основу в лице слепой
стихийной воли, ё1ап ?11а1 , органического целестремительного
творчества жизни, как таковой; и по внутреннему своему су-
ществу оно не отлично от образований государств и наций или
развития гениальных творений мысли и искусства из единой,
См.: Мепшльников. Инстинкт, как творческий акт. Изв. Ак. наук., 1915
и Русская Мысль, 1916, № И; Шульц Е. Организм как творчество. Сборники
по философии и психологии творчества, т. VII.
как бы зародышевой интуиции творческого человеческого духа.
Как бы то ни было, душевная жизнь во всяком случае непос-
редственно обнаруживает такую целестремительную действен-
ность формирующего единства. Непредвзятое наблюдение при-
роды душевной жизни требует применения, по крайней мере
к ней, забытого понятия энтелехии как формирующего единства.
Эта есть та низшая, элементарная <душа>, которую Аристотель
усматривал уже в растительном царстве, а позднейшие пла-
тоники называли <руок - <действенной природой>, в отличие
как от высшей <души>, так и от чистой пассивности мертвой
материи.
Эта низшая, элементарная, как бы растительная энтелехия
душевной жизни, как уже было указано, настолько тесно слита
с стихией душевной жизни, с самим формируемым его мате-
риалом, что есть начало как бы пограничного порядка и обладают
сама всей стихийностью и непроизвольностью душевной жизни
вообще. В известном смысле можно было бы сказать, что эта
формирующая сила имманентна самой душевной жизни: ибо
лишь абстрактно, а не конкретно материал душевной жизни
отделим от этого начала формы в ней, которое реально присут-
ствует в нем же самом. Именно поэтому признание этой эг:;-
лехии есть не какое-либо гипотетическое умозаключение зт
следствия - оформленности душевной жизни - к его предпола-
гаемой внешней причине, а простое логическое выражение самой
.целестремительности или формостремительности душевной жиг-
ни, как имманентной внутренней силы. Непрерывность, слит-
ность душевной жизни требует и здесь совершенного отказа от
механистического гипостазирования ее различных начал, как
каких-то замкнутых в себе, обособленных, лишь внешним обог-
зом сообщающихся друг с другом существ. <Душа> не есть к
кая-либо особая вещь или субстанция и не есть даже реаль:
обособленный центр сил, извне действующий на стихию душевн.Л
жизни: это есть целестремительная формирующая энергия самой
душевной жизни, понятая как единство (ибо иначе целест-
ремительная энергия не может быть понята). И оформленною .а
душевной жизни есть не внешний результат ее действия, а ;-
посредственное ее самообнаружение. Достигаемая цель, процесс
ее осуществления и действующее целестремительное начало суть
не три реально различные инстанции, а лишь разные моме.я
единой реальности, само существо и единство которой состоят
в единстве формирующей действенности. Недоумение, в силу
которого мы склонны еще спрашивать, кто же является носите-
лем этой действенности и в чем состоит его внутреннее <суще-
ство>, основано лишь на наивном материалистическом само-
обольщении, которое хочет все представлять по образцу осяза-
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
емой вещественной действительности и не в силах понять, так
сказать, духовности душевного бытия.
С другой стороны, столь же важно уяснить себе, что несмотря
на близость этого формирующего начала к стихии душевной
жизни, оно все же реально отлично (хотя и не обособлено) от
нее. <Душа> в этом смысле есть все же не одно лишь название
для определенной черты душевной жизни, не результат гипоста-
зирования абстрактного момента: в качестве силы или энергии,
она есть совершенно самостоятельная конкретная реальность
(хотя и не осуществимая вне связи с формируемым материалом).
Конкретно это яснее всего обнаруживается в упомянутых яв-
лениях относительного освобождения стихии душевной жизни
из под власти формирующего начала. Больной, который посто-
янно теряет свое <я> - целестремительное, оформляющее, ин-
тегрирующее единство своей душевной жизни - и внутреннее
единство которого постоянно заполняется безбрежным, разнуз-
данным хаосом душевной бесформенности, есть живой пример
противоположности формы и материи душевной жизни, как раз-
нородных и противоборствующих начал. Но и в жизни <нор-
мального> человека все явления страсти и аффекта суть образцы
такого противоборства двух начал. Эмоционально-волевая реак-
ция, которая непосредственно выражает лишь целестремительную
направленность душевной энергии по известному пути, нужному
для целостной оформленности душевной жизни, в этих случаях
выходит из под власти направляющего начала, которое уже не
в состоянии управиться с неудержимо хлынувшей хаотической
силой, вызванной к действию им самим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85