Противоположность между субъектом
и объектом, <я> и <не-я>, внутренним и внешним бытием, как
и противоположность между разными, раздельными <я> здесь хотя
и не погашается, но существенно видоизменяется, ибо мнимо-аб-
солютная раздельность и обособленность сменяется сознанием и
переживанием высшего, коренного единства этой раздельности и
множественности: наше <я> сознает себя, с одной стороны, в глу-
боком внутреннем сродстве с объективным бытием и, с другой сто-
роны, в единстве со всеми другими <я>. Оно в большей или меньшей
степени сознает себя, коротко говоря, лишь частным излучением
абсолютного единства жизни и духа, возвышающегося и над
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
противоположностью между субъектом и объектом, и над противо-
положностью между разными субъектами. Не теряя ни индивиду-
альности самосознания, ни объективности и отчетливости предмет-
ного сознания, а, напротив, углубляя то и другое, наша душа знает
вместе с тем и ту единую в себе глубину, в которой коренится то
и другое. Все подлинно-творческое, объективное и вместе
оригинально-индивидуальное в нас есть проявление сознания этой
глубины и ее непосредственного присутствия в нас.
Специфический характер этой эволюции, которая на последней
своей ступени как бы возрождает в высшей форме то, что
в потенциальной форме составляло существо первой ее ступени,
говорит нам о том, что духовная жизнь есть в известном смысле
осуществление, актуализация того зародышевого состояния, свое-
образие которого мы усмотрели в чистой душевной жизни и по-
ложили в основу нашей характеристики существа душевной жиз-
ни. Единство сознания и переживания, слитность <я> и <не-я>,
субъекта и объекта, самопроникнутость и бесконечность в разных
формах одинаково характерны и для чистой душевной жизни, и
для духовной жизни. И мы видели также, что непосредственное
<я> как бесформенный и бессодержательный носитель чистого
переживания, потенциально заключает в себе тот же момент аб-
солютности, который присущ глубочайшей основе личности как
носителя духовной жизни. Но это соотношение мы вправе теперь
обернуть, использовав его для более глубокого определения суще-
ства душевной жизни. То, что мы называем душевной жизнью, как
таковой, эта стихия бесформенного единства и потенциальной
сверхвременности, есть не что иное как потенция духовного бытия
или низшее, ослабленное, деформированное и потенциализован-
ное состояние духовного бытия. Источник и значение этого ослаб-
ления, этой деформации и потенциализации духа в стихии душев-
ной жизни уяснится нам при рассмотрении соотношения между
душой и телом .
Некоторая близость между низшей и высшей ступенью душевного бытия
или исходной и конечной его ступенью есть источник постоянного соблазна их
смешения и отождествления, которое характерно для многих ложных, уродливых
форм мистики - теоретической и практической. Популярный, бесформенный пан-
теизм и <монизм>, релитозное увлечение спиритизмом, гипнотическими состо-
яниями и другими формами подсознательной, бесформенной душевной жизни, вера
в непогрешимость вещих <снов>, слепого <вдохновения> без напряжения энергии
личного познавательного духа и т. п. относятся сюда; попытки духовного возвышения
кончаются здесь часто жалким падением - душевной болезнью, тупым индиффе-
рентизмом и т.п.- Намеченные три состояния или стадии конкретной душевной
жизни Эд. Карпентер различает под именем трех степеней сознания, из которых
последнюю он называет <космическим сознанием> (у к. соч., гл. IV), несколько
преувеличивая, кажется, ее принципиальную инородность господствующему сос-
тоянию сознания и недостаточно учитывая постепенность перехода к ней и при-
сутствие ее зачатков во всяком конкретном человеческом сознании.
Глава VIII
ДУША И ТЕЛО
Уже не раз мы попутно указывали на ту сторону нашего
душевного бытия, которой оно реально соприкасается с временной
предметной действительностью, входит в состав последней и вы-
ступает в ней как ограниченная временная реальность. Эта сто-
рона душевного бытия первая бросается в глаза; для сознания,
привыкшего познавать лишь эмпирическую реальность предмет-
ного мира, т. е. для натуралистической картины бытия, эта
сторона есть единственное вообще замечаемое содержание души
и душевной жизни; и вся так называемая эмпирическая психо-
логия - по крайней мере в принципе - покоится на мнении,
что этой стороной исчерпывается либо вся вообще реальность
душевной жизни, либо достоверно познаваемой в ней. Поэтому
для обнаружения истинного, собственного существа душевной
жизни, как совершенно особого мира, отличного от всей эмпи-
рически-предметной стороны бытия, нам приходилось все время
бороться с этим подходом к душевному бытию извне и созна-
тельно отстранять от рассмотрения эту периферическую сторону
душевной жизни. В первой части нашего исследования мы пы-
тались наметить существо самой стихии душевной жизни как
совершенно своеобразной, потенциально самодовлеющей области
бытия, которая образует непосредственный субстрат нашей души,
но именно в силу своей своеобразности чаще всего не замеча-
ется - не только исследователями натуралистического образа
мыслей, но и спиритуалистами и идеалистами, склонными отож-
дествлять конкретный субстрат душевной жизни как таковой, с
высшими сторонами бытия - с областью духа, чистого знания
и т. п. Мы перешли затем к рассмотрению более глубоких
и центральных начал и сил душевного бытия, образующих раз-
личные стороны или моменты того высшего единства, которое
мы в собственном смысле слова вправе называть нашей душой:
мы рассмотрели душу как действенно-формирующую энтелехию,
как носителя знания или предметного сознания и как единство
духовной жизни. Это исследование увело нас далеко вглубь
душевного бытия и еще более отдалило нас от периферически-
эмпирической стороны душевной жизни и тем самым от тра-
диционного эмпирического ее понимания. Если мы и вправе
думать, что - каковы бы ни были несовершенства нашего лично-
, го выполнения этих исследований - сама область знания, кото-
рой мы были заняты, методологически и по существу достаточно
обоснована и достаточно говорит за себя, чтобы нам нужно было
ДУША ЧЕЛОВЕКА
еще считаться с предвзятыми упреками в <метафизичности> и
<произвольности>, - то, с другой стороны, не только дидак-
тически, для популяризации итогов наших исследований, полез-
но, но и, по существу, необходимо обратиться теперь к уяснению
именно оставленной доселе без внимания периферической сто-
роны душевной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
и объектом, <я> и <не-я>, внутренним и внешним бытием, как
и противоположность между разными, раздельными <я> здесь хотя
и не погашается, но существенно видоизменяется, ибо мнимо-аб-
солютная раздельность и обособленность сменяется сознанием и
переживанием высшего, коренного единства этой раздельности и
множественности: наше <я> сознает себя, с одной стороны, в глу-
боком внутреннем сродстве с объективным бытием и, с другой сто-
роны, в единстве со всеми другими <я>. Оно в большей или меньшей
степени сознает себя, коротко говоря, лишь частным излучением
абсолютного единства жизни и духа, возвышающегося и над
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
противоположностью между субъектом и объектом, и над противо-
положностью между разными субъектами. Не теряя ни индивиду-
альности самосознания, ни объективности и отчетливости предмет-
ного сознания, а, напротив, углубляя то и другое, наша душа знает
вместе с тем и ту единую в себе глубину, в которой коренится то
и другое. Все подлинно-творческое, объективное и вместе
оригинально-индивидуальное в нас есть проявление сознания этой
глубины и ее непосредственного присутствия в нас.
Специфический характер этой эволюции, которая на последней
своей ступени как бы возрождает в высшей форме то, что
в потенциальной форме составляло существо первой ее ступени,
говорит нам о том, что духовная жизнь есть в известном смысле
осуществление, актуализация того зародышевого состояния, свое-
образие которого мы усмотрели в чистой душевной жизни и по-
ложили в основу нашей характеристики существа душевной жиз-
ни. Единство сознания и переживания, слитность <я> и <не-я>,
субъекта и объекта, самопроникнутость и бесконечность в разных
формах одинаково характерны и для чистой душевной жизни, и
для духовной жизни. И мы видели также, что непосредственное
<я> как бесформенный и бессодержательный носитель чистого
переживания, потенциально заключает в себе тот же момент аб-
солютности, который присущ глубочайшей основе личности как
носителя духовной жизни. Но это соотношение мы вправе теперь
обернуть, использовав его для более глубокого определения суще-
ства душевной жизни. То, что мы называем душевной жизнью, как
таковой, эта стихия бесформенного единства и потенциальной
сверхвременности, есть не что иное как потенция духовного бытия
или низшее, ослабленное, деформированное и потенциализован-
ное состояние духовного бытия. Источник и значение этого ослаб-
ления, этой деформации и потенциализации духа в стихии душев-
ной жизни уяснится нам при рассмотрении соотношения между
душой и телом .
Некоторая близость между низшей и высшей ступенью душевного бытия
или исходной и конечной его ступенью есть источник постоянного соблазна их
смешения и отождествления, которое характерно для многих ложных, уродливых
форм мистики - теоретической и практической. Популярный, бесформенный пан-
теизм и <монизм>, релитозное увлечение спиритизмом, гипнотическими состо-
яниями и другими формами подсознательной, бесформенной душевной жизни, вера
в непогрешимость вещих <снов>, слепого <вдохновения> без напряжения энергии
личного познавательного духа и т. п. относятся сюда; попытки духовного возвышения
кончаются здесь часто жалким падением - душевной болезнью, тупым индиффе-
рентизмом и т.п.- Намеченные три состояния или стадии конкретной душевной
жизни Эд. Карпентер различает под именем трех степеней сознания, из которых
последнюю он называет <космическим сознанием> (у к. соч., гл. IV), несколько
преувеличивая, кажется, ее принципиальную инородность господствующему сос-
тоянию сознания и недостаточно учитывая постепенность перехода к ней и при-
сутствие ее зачатков во всяком конкретном человеческом сознании.
Глава VIII
ДУША И ТЕЛО
Уже не раз мы попутно указывали на ту сторону нашего
душевного бытия, которой оно реально соприкасается с временной
предметной действительностью, входит в состав последней и вы-
ступает в ней как ограниченная временная реальность. Эта сто-
рона душевного бытия первая бросается в глаза; для сознания,
привыкшего познавать лишь эмпирическую реальность предмет-
ного мира, т. е. для натуралистической картины бытия, эта
сторона есть единственное вообще замечаемое содержание души
и душевной жизни; и вся так называемая эмпирическая психо-
логия - по крайней мере в принципе - покоится на мнении,
что этой стороной исчерпывается либо вся вообще реальность
душевной жизни, либо достоверно познаваемой в ней. Поэтому
для обнаружения истинного, собственного существа душевной
жизни, как совершенно особого мира, отличного от всей эмпи-
рически-предметной стороны бытия, нам приходилось все время
бороться с этим подходом к душевному бытию извне и созна-
тельно отстранять от рассмотрения эту периферическую сторону
душевной жизни. В первой части нашего исследования мы пы-
тались наметить существо самой стихии душевной жизни как
совершенно своеобразной, потенциально самодовлеющей области
бытия, которая образует непосредственный субстрат нашей души,
но именно в силу своей своеобразности чаще всего не замеча-
ется - не только исследователями натуралистического образа
мыслей, но и спиритуалистами и идеалистами, склонными отож-
дествлять конкретный субстрат душевной жизни как таковой, с
высшими сторонами бытия - с областью духа, чистого знания
и т. п. Мы перешли затем к рассмотрению более глубоких
и центральных начал и сил душевного бытия, образующих раз-
личные стороны или моменты того высшего единства, которое
мы в собственном смысле слова вправе называть нашей душой:
мы рассмотрели душу как действенно-формирующую энтелехию,
как носителя знания или предметного сознания и как единство
духовной жизни. Это исследование увело нас далеко вглубь
душевного бытия и еще более отдалило нас от периферически-
эмпирической стороны душевной жизни и тем самым от тра-
диционного эмпирического ее понимания. Если мы и вправе
думать, что - каковы бы ни были несовершенства нашего лично-
, го выполнения этих исследований - сама область знания, кото-
рой мы были заняты, методологически и по существу достаточно
обоснована и достаточно говорит за себя, чтобы нам нужно было
ДУША ЧЕЛОВЕКА
еще считаться с предвзятыми упреками в <метафизичности> и
<произвольности>, - то, с другой стороны, не только дидак-
тически, для популяризации итогов наших исследований, полез-
но, но и, по существу, необходимо обратиться теперь к уяснению
именно оставленной доселе без внимания периферической сто-
роны душевной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85