Девочка шла навстречу госпоже Син и, хихикая, размахивала каким-то ярким предметом. Поглощенная этим занятием, девочка не глядела по сторонам и, лишь столкнувшись с госпожой Син, подняла голову и остановилась как вкопанная.
- Глупая девчонка! - рассердилась госпожа Син. - Что это тебя так насмешило? Ну-ка дай поглядеть!
«Дурочке» было четырнадцать лет, у матушки Цзя она служила недавно, и использовали ее только на черных работах. Толстушка, она была проворной и ловкой в работе, отличалась упрямством, не разбиралась в житейских делах, а уж если принималась о чем-нибудь рассуждать, вызывала веселый смех. Матушке Цзя Дурочка нравилась; она и дала девочке прозвище, и если та совершала оплошность, ее не наказывали. Когда нечего было делать, девочка гуляла.
Вот и сегодня, бродя по саду, она свернула за небольшую искусственную горку половить сверчков и вдруг увидела на траве мускусный мешочек с вышивкой. Только вышиты были на нем не цветы и не птицы, на одной стороне - два голых обнявшихся человека, на другой - иероглифы. Девочка не поняла, что это любовная сцена, и принялась размышлять:
- Может быть, это дерутся волшебники?
Так и не догадавшись, что вышито на мешочке, Дурочка направилась прямо к матушке Цзя, чтобы ее расспросить.
Поэтому она с готовностью протянула мешочек госпоже Син и, радостно улыбаясь, сказала:
- Поглядите, госпожа! Очень любопытная вещица!
Госпожа Син как увидела, так и остолбенела.
- Где ты его взяла? - только и смогла она вымолвить.
- Я хотела половить за горкой сверчков, - стала объяснять девочка, - там и нашла.
- Никому не рассказывай! - предупредила госпожа Син. - Это нехорошая вещь! Если увидят, тебя могут убить.
- Не буду, не буду! - торопливо произнесла девочка, побледнев от страха. Она поклонилась госпоже Син и, ошеломленная, бросилась прочь.
Госпожа Син огляделась - поблизости никого не было, только девочки-служанки, не отдашь ведь им мешочек. И госпожа Син спрятала его в рукав, недоумевая, как мог он очутиться в саду. Стараясь ничем не выдать своего волнения, госпожа Син направилась к Инчунь.
Инчунь хоть и была расстроена тем, что кормилица ее провинилась, но госпожу Син встретила как положено.
- Ты уже взрослая, - принялась та упрекать девушку, - а потакаешь кормилице, совершившей неблаговидный поступок. Ведь она опозорила нас!
Инчунь потупилась, потом, нервно теребя пояс, сказала:
- Я дважды с ней говорила. Но она слушать ничего не желает. Что же я могу сделать? Не я ее, а она меня должна поучать! На то она и кормилица!..
- Глупости! - прервала ее госпожа Син. - Поучать следует того, кто провинился. Ведь ты - барышня и вправе сделать ей замечание. А не слушается - мне бы сказала. Теперь все в доме знают об этой истории. И свои, и чужие! На что же это похоже? Мало того! Она наверняка играла на твои шпильки, кольца, платья! Характер у тебя мягкий, и ты ей волю дала! А клянчить она мастерица, язык хорошо подвешен. Если это так, я не дам тебе ни гроша! Посмотрим, что ты будешь делать на праздник!
Инчунь еще ниже опустила голову. Госпожа Син холодно усмехнулась.
- Ты родная дочь старшего гоподина Цзя Шэ от наложницы, а Таньчунь - дочь второго по старшинству господина Цзя Чжэна, тоже от наложницы. По происхождению вы одинаковы, но твоя мать пользуется в доме куда большим влиянием, чем наложница Чжао. А ты во всем уступаешь Таньчунь. Почему?
Разговор их был прерван появлением служанки.
- Пожаловала супруга второго господина Цзя Ляня! - доложила она.
Госпожа Син сказала служанке:
- Передай ей, пусть лечится, мне не нужно ее услуг!
Следом прибежала девочка-служанка и доложила:
- Старая госпожа проснулась!
Госпожа Син поспешила к матушке Цзя. Инчунь проводила ее до ворот.
- Ну, что вы теперь скажете, барышня? - обратилась к ней служанка Сюцзюй. - Помните, я сказала вам, что исчез золотой феникс с жемчугами? Вы не поверили, что эта старуха его утащила и отнесла в заклад, ведь ей нужны деньги на азартные игры. Вы были убеждены, что феникса убрала Сыци, и велели мне у нее спросить. Сыци тогда болела и просила вам передать, что феникс по-прежнему лежит в шкатулке, на книжной полке. Она сама его туда положила, поскольку скоро праздник Середины осени и барышне он понадобится. Вам, барышня, надо бы спросить об этом у старухи.
- Зачем? - возразила Инчунь. - Она взяла феникса на время. Я ведь предупреждала ее, если что-нибудь берет, пусть кладет на прежнее место. Кто мог подумать, что она забудет?!
- Да разве она забыла? - возмутилась Сюцзюй. - Просто она знает вашу доброту. Вам нужно доложить обо всем второй госпоже Фэнцзе, пусть заставит старуху вернуть или же выкупить феникса, и делу конец.
- Не надо, - остановила ее Инчунь. - Чем поднимать скандал, пусть лучше пропадет…
- Нельзя так, барышня! - укоризненно покачала головой Сюцзюй. - Будете всего бояться, так вас самих, чего доброго, украдут! Пойду-ка я доложу второй госпоже!
Инчунь не стала больше ей возражать, и Сюцзюй направилась к выходу.
И надо же было такому случиться, чтобы невестка кормилицы Инчунь, жена слуги Юй Гуя, как раз в это время шла к Инчунь с просьбой вступиться за ее свекровь, услышала из-за двери разговор о золотом фениксе и последние слова Сюцзюй. Опасаясь гнева Фэнцзе, жена Юй Гуя влетела в комнату и, подобострастно улыбаясь, взмолилась:
- Барышня, не поднимайте скандал! Наша старуха из ума выжила. Чтобы отыграться, взяла золотого феникса, не подумав о неприятностях, которые ее ждут. Мы все знаем, так что рано или поздно выкупим феникса и возвратим барышне! Умоляю вас, вступитесь за нашу старуху перед старой госпожой!
- Сестра, это невозможно, - ласково произнесла Инчунь. - Кто станет меня слушать? Даже сестрицам Баочай и Дайюй старая госпожа отказала. Я от своего стыда не знаю куда деваться, зачем же брать на себя еще чужой?
- Выкупить золотого феникса - это одно, а простить старую госпожу - совсем другое, - вмешалась Сюцзюй, обернувшись к женщине. - А если барышня не вступится за твою свекровь, вы что - не выкупите феникса? Сначала принесла бы вещь, а уж потом вела разговор.
Жена Юй Гуя вспыхнула и напустилась на Сюцзюй:
- Нечего зазнаваться! Где это видано, чтобы мамки и няньки не наживались за счет господ?! Все потихоньку воруют! Чтобы посылать матери Син Сюянь деньги, госпожа распорядилась удерживать один лян из нашего месячного жалованья. Да и на саму Син Сюянь тратят немало! Опять же страдаем мы! Что же получится, если все за наш счет начнут экономить? Кому-то не хватает, а расплачиваемся мы. За последнее время нам недодали по крайней мере тридцать лянов серебра! Наши кровные деньги!
- Какие еще тридцать лянов? - обрушилась на нее Сюцзюй. - Погоди, я с тобой рассчитаюсь! Наша барышня что-нибудь у тебя требовала?
Инчунь не выдержала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
- Глупая девчонка! - рассердилась госпожа Син. - Что это тебя так насмешило? Ну-ка дай поглядеть!
«Дурочке» было четырнадцать лет, у матушки Цзя она служила недавно, и использовали ее только на черных работах. Толстушка, она была проворной и ловкой в работе, отличалась упрямством, не разбиралась в житейских делах, а уж если принималась о чем-нибудь рассуждать, вызывала веселый смех. Матушке Цзя Дурочка нравилась; она и дала девочке прозвище, и если та совершала оплошность, ее не наказывали. Когда нечего было делать, девочка гуляла.
Вот и сегодня, бродя по саду, она свернула за небольшую искусственную горку половить сверчков и вдруг увидела на траве мускусный мешочек с вышивкой. Только вышиты были на нем не цветы и не птицы, на одной стороне - два голых обнявшихся человека, на другой - иероглифы. Девочка не поняла, что это любовная сцена, и принялась размышлять:
- Может быть, это дерутся волшебники?
Так и не догадавшись, что вышито на мешочке, Дурочка направилась прямо к матушке Цзя, чтобы ее расспросить.
Поэтому она с готовностью протянула мешочек госпоже Син и, радостно улыбаясь, сказала:
- Поглядите, госпожа! Очень любопытная вещица!
Госпожа Син как увидела, так и остолбенела.
- Где ты его взяла? - только и смогла она вымолвить.
- Я хотела половить за горкой сверчков, - стала объяснять девочка, - там и нашла.
- Никому не рассказывай! - предупредила госпожа Син. - Это нехорошая вещь! Если увидят, тебя могут убить.
- Не буду, не буду! - торопливо произнесла девочка, побледнев от страха. Она поклонилась госпоже Син и, ошеломленная, бросилась прочь.
Госпожа Син огляделась - поблизости никого не было, только девочки-служанки, не отдашь ведь им мешочек. И госпожа Син спрятала его в рукав, недоумевая, как мог он очутиться в саду. Стараясь ничем не выдать своего волнения, госпожа Син направилась к Инчунь.
Инчунь хоть и была расстроена тем, что кормилица ее провинилась, но госпожу Син встретила как положено.
- Ты уже взрослая, - принялась та упрекать девушку, - а потакаешь кормилице, совершившей неблаговидный поступок. Ведь она опозорила нас!
Инчунь потупилась, потом, нервно теребя пояс, сказала:
- Я дважды с ней говорила. Но она слушать ничего не желает. Что же я могу сделать? Не я ее, а она меня должна поучать! На то она и кормилица!..
- Глупости! - прервала ее госпожа Син. - Поучать следует того, кто провинился. Ведь ты - барышня и вправе сделать ей замечание. А не слушается - мне бы сказала. Теперь все в доме знают об этой истории. И свои, и чужие! На что же это похоже? Мало того! Она наверняка играла на твои шпильки, кольца, платья! Характер у тебя мягкий, и ты ей волю дала! А клянчить она мастерица, язык хорошо подвешен. Если это так, я не дам тебе ни гроша! Посмотрим, что ты будешь делать на праздник!
Инчунь еще ниже опустила голову. Госпожа Син холодно усмехнулась.
- Ты родная дочь старшего гоподина Цзя Шэ от наложницы, а Таньчунь - дочь второго по старшинству господина Цзя Чжэна, тоже от наложницы. По происхождению вы одинаковы, но твоя мать пользуется в доме куда большим влиянием, чем наложница Чжао. А ты во всем уступаешь Таньчунь. Почему?
Разговор их был прерван появлением служанки.
- Пожаловала супруга второго господина Цзя Ляня! - доложила она.
Госпожа Син сказала служанке:
- Передай ей, пусть лечится, мне не нужно ее услуг!
Следом прибежала девочка-служанка и доложила:
- Старая госпожа проснулась!
Госпожа Син поспешила к матушке Цзя. Инчунь проводила ее до ворот.
- Ну, что вы теперь скажете, барышня? - обратилась к ней служанка Сюцзюй. - Помните, я сказала вам, что исчез золотой феникс с жемчугами? Вы не поверили, что эта старуха его утащила и отнесла в заклад, ведь ей нужны деньги на азартные игры. Вы были убеждены, что феникса убрала Сыци, и велели мне у нее спросить. Сыци тогда болела и просила вам передать, что феникс по-прежнему лежит в шкатулке, на книжной полке. Она сама его туда положила, поскольку скоро праздник Середины осени и барышне он понадобится. Вам, барышня, надо бы спросить об этом у старухи.
- Зачем? - возразила Инчунь. - Она взяла феникса на время. Я ведь предупреждала ее, если что-нибудь берет, пусть кладет на прежнее место. Кто мог подумать, что она забудет?!
- Да разве она забыла? - возмутилась Сюцзюй. - Просто она знает вашу доброту. Вам нужно доложить обо всем второй госпоже Фэнцзе, пусть заставит старуху вернуть или же выкупить феникса, и делу конец.
- Не надо, - остановила ее Инчунь. - Чем поднимать скандал, пусть лучше пропадет…
- Нельзя так, барышня! - укоризненно покачала головой Сюцзюй. - Будете всего бояться, так вас самих, чего доброго, украдут! Пойду-ка я доложу второй госпоже!
Инчунь не стала больше ей возражать, и Сюцзюй направилась к выходу.
И надо же было такому случиться, чтобы невестка кормилицы Инчунь, жена слуги Юй Гуя, как раз в это время шла к Инчунь с просьбой вступиться за ее свекровь, услышала из-за двери разговор о золотом фениксе и последние слова Сюцзюй. Опасаясь гнева Фэнцзе, жена Юй Гуя влетела в комнату и, подобострастно улыбаясь, взмолилась:
- Барышня, не поднимайте скандал! Наша старуха из ума выжила. Чтобы отыграться, взяла золотого феникса, не подумав о неприятностях, которые ее ждут. Мы все знаем, так что рано или поздно выкупим феникса и возвратим барышне! Умоляю вас, вступитесь за нашу старуху перед старой госпожой!
- Сестра, это невозможно, - ласково произнесла Инчунь. - Кто станет меня слушать? Даже сестрицам Баочай и Дайюй старая госпожа отказала. Я от своего стыда не знаю куда деваться, зачем же брать на себя еще чужой?
- Выкупить золотого феникса - это одно, а простить старую госпожу - совсем другое, - вмешалась Сюцзюй, обернувшись к женщине. - А если барышня не вступится за твою свекровь, вы что - не выкупите феникса? Сначала принесла бы вещь, а уж потом вела разговор.
Жена Юй Гуя вспыхнула и напустилась на Сюцзюй:
- Нечего зазнаваться! Где это видано, чтобы мамки и няньки не наживались за счет господ?! Все потихоньку воруют! Чтобы посылать матери Син Сюянь деньги, госпожа распорядилась удерживать один лян из нашего месячного жалованья. Да и на саму Син Сюянь тратят немало! Опять же страдаем мы! Что же получится, если все за наш счет начнут экономить? Кому-то не хватает, а расплачиваемся мы. За последнее время нам недодали по крайней мере тридцать лянов серебра! Наши кровные деньги!
- Какие еще тридцать лянов? - обрушилась на нее Сюцзюй. - Погоди, я с тобой рассчитаюсь! Наша барышня что-нибудь у тебя требовала?
Инчунь не выдержала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167