- Я давно собиралась попросить госпожу, чтобы разрешила мне жить у вас, когда уедет ваш брат, - сказала дорогой Сянлин. - Но боялась, как бы госпожа не подумала, будто я хочу развлекаться в саду. Ведь госпожа очень мнительна. Но, к моей великой радости, барышня, вы сами поговорили с ней!
- Я знала, что ты давно мечтаешь пожить в саду, - с улыбкой произнесла Баочай, - вот только не представлялось возможности. Ты каждый день туда приходила, но всегда торопилась. А это неинтересно! Теперь пользуйся случаем и живи здесь хоть целый год! Да и мне веселее будет!
- Дорогая барышня! - попросила Сянлин. - Научите меня сочинять стихи!
- А ты, как говорится, «захватив Лу, заришься на Шу»! - рассмеялась в ответ Баочай. - Повремени немного. Первым делом ты должна справиться о здоровье старой госпожи и остальных господ. Только смотри не говори никому, что переехала в сад! А спросят, скажи, что ты временно моя гостья. Когда вернешься, сходи к барышням!
Сянлин уже собралась идти, как вдруг появилась Пинъэр. Сянлин поспешила ей поклониться и справилась о здоровье. Пинъэр улыбнулась и в свою очередь справилась о здоровье Сянлин.
- У меня появилась новая компаньонка, и я хотела сообщить об этом твоей госпоже, - сказала Баочай, обращаясь к Пинъэр.
- Да что вы говорите, барышня? - воскликнула Пинъэр. - Право, я даже не знаю, что и сказать.
- Порядок есть порядок, - промолвила Баочай. - Недаром говорится: «В каждой гостинице - свой хозяин, в каждом храме - свой настоятель». Дело это, разумеется, маловажное, но все же лучше предупредить, пусть ночные сторожа в саду знают, что здесь поселился еще один человек, и будут внимательны, запирая ворота. Скажи об этом своей госпоже, когда вернешься домой, тогда я не буду посылать к ней служанок.
- Ведь ты пришла сюда только сейчас, - заметила Пинъэр, обращаясь к Сянлин. - И, согласно порядку, должна пойти поклониться своим новым соседям!
За Сянлин ответила Баочай:
- Я только что приказала ей это сделать.
- К нам пока не ходи, - повернувшись к Сянлин, предупредила Пинъэр. - Второй господин Цзя Лянь болен.
Сянлин почтительно поддакнула и отправилась к матушке Цзя.
Только Сянлин ушла, Пинъэр с опаской обратилась к Баочай.
- Слышали новость, барышня?
- Ничего не слышала, - ответила Баочай. - Несколько дней собирала брата в дорогу и ни с кем не встречалась, даже барышень целых два дня не видела.
- Старший господин Цзя Шэ так избил второго господина Цзя Ляня, что тот шевельнуться не может! Неужто не слыхали? - удивилась Пинъэр.
- Кое-что слышала, но, признаться, не поверила, - ответила Баочай. - Хотела поговорить с твоей госпожой, но неожиданно повстречала тебя. За что же господин Цзя Шэ так избил господина Цзя Ляня?
- Все из-за этого Цзя Юйцуня! - сердито промолвила Пинъэр. - И откуда только его принесло? Паршивое отродье! Жаль, что он до сих пор не подох с голоду! Десяти лет не прошло, как он явился в наш дом, а сколько из-за него всяких бед!.. Нынешней весной старший господин где-то увидел старинные веера, и, когда возвратился домой, его собственная коллекция вееров показалась ему никуда не годной; он велел во что бы то ни стало раздобыть те веера, что видел. Однако их владелец, по прозвищу Каменный Дурак, сказал, что веера ни за какие деньги не продаст, хотя их в доме у него по крайней мере двадцать штук, а сам он чуть ли с голоду не умирает. Чего только не сделал господин Цзя Лянь, чтобы разыскать владельца этих вееров! Ну, познакомились они. Вскоре господин Цзя Лянь был приглашен к нему в гости, и хозяин показал ему веера. Но словам господина Цзя Ляня, такие веера встречаются очень редко, все они сделаны из бамбука сянфэй или из оленьего бамбука, и на каждом древняя надпись. Услышал это старший господин и приказал второму господину Цзя Ляню за любую цену купить эти веера. Но Каменный Дурак уперся и ни в какую. «Пусть, - говорит, - я с голоду умру, а ни одного веера не продам, даже за тысячу лянов». Старший господин очень разгневался на господина Цзя Ляня за то, что не умеет совершать торговые сделки. Уже и серебро разменяли, предложили Каменному Дураку пятьсот лянов, а тот: «Не продам и все. Хотите заполучить веера, прежде возьмите мою жизнь!» Ну что тут поделаешь? И вдруг подвернулся этот бессовестный Цзя Юйцунь! Услышал, что старший господин хочет приобрести веера, ложно обвинил Каменного Дурака в том, будто тот не уплатил в казну каких-то денег, распорядился доставить его в ямынь и присудил: «Продать все имущество для уплаты долгов!» А веера описал и прислал по казенной цене господину Цзя Шэ. Не знаю, жив ли сейчас Каменный Дурак, но только старший господин вызвал к себе второго господина Цзя Ляня и говорит ему: «Ты вот не смог достать веера, а другие смогли!» Второй господин дерзнул возразить: «Не дело это - ради каких-то вееров разорять человека!» Старший господин еще больше рассердился, стал к нему придираться, то за одно, то за другое, и в конце концов поколотил. И даже не положил на скамью - не по спине бил, а по чем попало, по голове, по рукам, лицо ему разбил. У вашей матушки, говорят, есть какое-то снадобье от ушибов, попросите немного, барышня, если можно!
Баочай тотчас велела Инъэр принести две пилюли, после чего обратилась к Пинъэр:
- В таком случае передай от меня поклон своей госпоже, а сама я к ней не пойду.
- Хорошо! - ответила Пинъэр и удалилась.
Сянлин тем временем успела проведать матушку Цзя и остальных. А после ужина к матушке Цзя отправилась Баочай, и Сянлин сразу побежала в павильон реки Сяосян к Дайюй, которая уже почти выздоровела.
Трудно описать, как обрадовалась Дайюй, узнав, что Сянлин теперь будет жить в саду Роскошных зрелищ.
- Пока у меня есть время, - сказала Сянлин, - я была бы счастлива, барышня, если бы вы научили меня сочинять стихи!
- Тогда кланяйся мне как учителю, - со смехом отвечала Дайюй. - Я сама не очень-то разбираюсь в поэзии, но могу тебя кое-чему научить.
- Если это правда, я готова кланяться и всячески вас почитать, - с улыбкой сказала Сянлин. - Только прошу вас не считать меня слишком назойливой ученицей!
- В чем сложности стихосложения? - принялась объяснять Дайюй. - Каждый стих состоит из введения, толкования, изложения и заключения. Толкование и изложение ставятся в середине стиха и представляют две парные надписи. Слова ровного тона противопоставляются словам нисходяще-восходящего тона, пустые слова - значимым, и наоборот. Если же удается сочинить оригинальную строку, то слова под разными тонами, а также пустые и значимые слова можно и не противопоставлять.
- Вот, оказывается, почему в древних стихах не всегда найдешь противопоставления! - воскликнула Сянлин. - Теперь мне понятно выражение «Об единице, тройке и пятерке не рассуждают, а двойку, тройку и шестерку - ясно различают»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167