— Это грех, и я не хочу его брать на себя.
— Именно об этом и шепчут тебе твои священники? О том, что ты должна отвергать своего мужа? — Элен промолчала. Том ухватил ее за плечо и попытался силой повернуть к себе. — Это так? — резко спросил он.
— Священники ничего мне не говорили, это я сама решила. Я достаточно хорошо знаю Библию, чтобы отличить хорошее от плохого. И перестань кричать, ты разбудишь Дженни.
— Я перестану кричать, — ответил Том. Тепло ее плеча передалось его рукам, он задрожал, словно в лихорадке, и взял ее силой. Оргазм сотряс его тело, и Том замер, тяжело дыша и смотря жене прямо в глаза.
Она лежала молча, не двигаясь, совершенно равнодушная, как и все время, пока он насиловал ее. Тело его дернулось в последний раз, и тогда она заговорила. Ему показалось, что ее спокойный, бесстрастный голос, звучавший откуда-то издалека, был обращен вовсе не к нему.
— Ты выпустил всю эту мерзость в меня?
Том почувствовал боль внизу живота, посмотрел на жену и скатился с нее на свою половину кровати.
— Да, я кончил в тебя, — равнодушно ответил он.
Элен поднялась с кровати и опустилась на колени на маленький коврик перед Распятием. В темноте Том почувствовал, как она повернула к нему лицо.
— Я буду молить Богоматерь, чтобы твое семя не прижилось во мне, — хрипло прошептала она.
Том закрыл глаза и отвернулся. Вот что они сделали с ней, они разрушили их любовь. В нем волной поднялась ярость.
С тех пор он никогда не ходил в церковь.
5
В церкви было очень тихо. Элен стояла на коленях перед священной статуей, склонив голову и перебирая в руках четки. Она не молилась, в голове не было никаких мыслей — только спокойствие и пустота. Это позволяло ей полностью отключиться от того мира, который находился за стенами церкви.
Чувство собственной вины, которое постоянно терзало ее вне этих стен, как бы притуплялось здесь. Маленький Томми лежал в могиле и не упрекал ее за то, что она не уберегла его во время болезни. Ее не мучили воспоминания о том, как ее обнаженное белое тело извивалось от страсти и наслаждения, в то время как ее сын лежал мертвый в этой же комнате.
Казалось, что у него легкая простуда, которая часто бывает у детей и обычно проходит к утру. Откуда ей было знать, что в тот момент, когда она шептала мужу в ухо нежные слова, мокрота попала сыну в горло и перекрыла доступ воздуха в легкие. Когда Элен встала, чтобы поправить ему одеяло, как она обычно делала это перед тем, как уснуть, то обнаружила, что он похолодел и даже уже посинел. Откуда ей было знать тогда, что это наказание за ее собственные грехи?
Отец Хадли пытался утешить ее в горе.
— Не вини себя, дитя мое. Бог дал — Бог взял. Да свершится воля Его.
Но она чувствовала, что это ее вина. Мысль о том, что она наслаждалась во время греха, терзала ее все больше, и чтобы облегчить душу, Элен наложила на себя обет исповедаться тысячу раз. Однако ласковые, успокаивающие слова священников не приносили облегчения ее душе, потому что это была ее вина, и только она сама могла искупить ее. Здесь же, в тишине церкви, перед статуей Богоматери, она чувствовала спокойствие, опустошенность и забвение.
* * *
Джонни Борк скучал. Он последний раз затянулся сигаретой с травкой и швырнул окурок в канаву. Прыщавый подросток, стоявший рядом с ним, сказал:
— Пошли узнаем, не занята ли Тесси.
— Тесси всегда занята. А потом я слышал, что она наградила одного парня трепаком, так что я туда не сунусь. — Джонас достал очередную сигарету и прикурил. Глаза его нервно бегали, осматривая улицу. — Сегодня я предпочел бы девочку, которую еще никто не трогал.
— А как ты это сделаешь, Джонни?
— Есть много способов, Энди, — загадочно произнес Джонни, — есть способы.
Энди посмотрел на него с любопытством.
— Ты так говоришь, как будто знаешь их.
Джонни кивнул и сунул руку в карман.
— У меня есть кое-что, что поможет трахнуть любую девчонку.
— Правда, Джонни? — быстро спросил Энди. — А что это?
Джонни понизил голос.
— Шпанская мушка.
— Что-что?
— Шпанская мушка, болван. Я стащил немного, когда доктор попросил меня побыть в аптеке в его отсутствие.
Вот это да! — восхищенно произнес Энди. — И это подействует на любую девчонку?
Джонни кивнул.
— Конечно. Надо подсыпать порошка немного в питье, и она станет такая горячая, как бисквит из печки.
Из двери высунулся аптекарь.
— Джонни, побудь в аптеке, ладно? Мне надо на минутку подняться наверх.
— Хорошо, доктор.
Они посмотрели, как аптекарь скрылся за соседней дверью и зашли в помещение аптеки. Джонни встал за прилавок.
— Как насчет кока-колы, Джонни?
— Ишь ты, только не бесплатно, если уж я сейчас отвечаю за аптеку. — Джонни принялся лениво открывать и закрывать ящики под прилавком. — Эй, Энди, — позвал он. — Хочешь посмотреть, где доктор хранит презервативы?
— Конечно, — ответил Энди и тоже прошел за прилавок.
— Могу я выпить кока-колы, — прозвучал девичий голос со стороны автомата с кока-колой.
Вид у ребят был такой, словно их застали на месте преступления. Джонни быстро захлопнул ящик.
— Конечно, Дженни.
— А где доктор?
— Поднялся наверх на минутку.
— Она видела нас, — прошептал Энди, — и видела, что мы разглядывали.
Подойдя к автомату, Джонни взглянул на девушку. Возможно и видела. На лице Дженни была обычная приветливая улыбка. Он нажал рычаг автомата и стал наблюдать, как струя темной жидкости наполняет стакан.
— Как дела у чемпиона, Дженни?
Она пожала плечами.
— Мы собирались сегодня вечером пойти в кино, но он не вернулся из Беркли. Надеюсь, это не из-за занятий.
— Да что за него волноваться, — улыбнулся Джонни, — он ведь уже выиграл финальные соревнования.
Подошел Энди и прошептал дружку на ухо:
— А на нее это подействует?
Джонни понял его и внезапно осознал, что никогда по-настоящему не видел Дженни, так как не обращал внимания на девчонок из Школы Милосердия. Дженни поставила недопитый стакан и отошла от прилавка посмотреть журнал. Ему понравилось, как она выглядит в облегающем летнем платье. Джонни никогда не предполагал, что у нее такая большая грудь. Не даром Майк Халлоран ухлестывал за ней. Он резко сунул руку в карман, вытащил небольшой пакетик и высыпал порошок в ее стакан.
Дженни взяла со стенда журнал и вернулась к автомату. Джонни бросил взгляд на ее стакан. Остатки порошка еще плавали на поверхности. Он схватил стакан, добавил сиропа и пустил струю газированной воды. Подвинув стакан к Дженни, он посмотрел на часы.
— Тебе, наверное, пора домой, да?
— Сегодня суббота, — ответила Дженни. — В помещении было так жарко, что я решила прогуляться по воздуху. — Она бросила на прилавок монету в пять центов и взяла из вазы соломинку.
Джонни напряженно наблюдал за тем, как она пьет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
— Именно об этом и шепчут тебе твои священники? О том, что ты должна отвергать своего мужа? — Элен промолчала. Том ухватил ее за плечо и попытался силой повернуть к себе. — Это так? — резко спросил он.
— Священники ничего мне не говорили, это я сама решила. Я достаточно хорошо знаю Библию, чтобы отличить хорошее от плохого. И перестань кричать, ты разбудишь Дженни.
— Я перестану кричать, — ответил Том. Тепло ее плеча передалось его рукам, он задрожал, словно в лихорадке, и взял ее силой. Оргазм сотряс его тело, и Том замер, тяжело дыша и смотря жене прямо в глаза.
Она лежала молча, не двигаясь, совершенно равнодушная, как и все время, пока он насиловал ее. Тело его дернулось в последний раз, и тогда она заговорила. Ему показалось, что ее спокойный, бесстрастный голос, звучавший откуда-то издалека, был обращен вовсе не к нему.
— Ты выпустил всю эту мерзость в меня?
Том почувствовал боль внизу живота, посмотрел на жену и скатился с нее на свою половину кровати.
— Да, я кончил в тебя, — равнодушно ответил он.
Элен поднялась с кровати и опустилась на колени на маленький коврик перед Распятием. В темноте Том почувствовал, как она повернула к нему лицо.
— Я буду молить Богоматерь, чтобы твое семя не прижилось во мне, — хрипло прошептала она.
Том закрыл глаза и отвернулся. Вот что они сделали с ней, они разрушили их любовь. В нем волной поднялась ярость.
С тех пор он никогда не ходил в церковь.
5
В церкви было очень тихо. Элен стояла на коленях перед священной статуей, склонив голову и перебирая в руках четки. Она не молилась, в голове не было никаких мыслей — только спокойствие и пустота. Это позволяло ей полностью отключиться от того мира, который находился за стенами церкви.
Чувство собственной вины, которое постоянно терзало ее вне этих стен, как бы притуплялось здесь. Маленький Томми лежал в могиле и не упрекал ее за то, что она не уберегла его во время болезни. Ее не мучили воспоминания о том, как ее обнаженное белое тело извивалось от страсти и наслаждения, в то время как ее сын лежал мертвый в этой же комнате.
Казалось, что у него легкая простуда, которая часто бывает у детей и обычно проходит к утру. Откуда ей было знать, что в тот момент, когда она шептала мужу в ухо нежные слова, мокрота попала сыну в горло и перекрыла доступ воздуха в легкие. Когда Элен встала, чтобы поправить ему одеяло, как она обычно делала это перед тем, как уснуть, то обнаружила, что он похолодел и даже уже посинел. Откуда ей было знать тогда, что это наказание за ее собственные грехи?
Отец Хадли пытался утешить ее в горе.
— Не вини себя, дитя мое. Бог дал — Бог взял. Да свершится воля Его.
Но она чувствовала, что это ее вина. Мысль о том, что она наслаждалась во время греха, терзала ее все больше, и чтобы облегчить душу, Элен наложила на себя обет исповедаться тысячу раз. Однако ласковые, успокаивающие слова священников не приносили облегчения ее душе, потому что это была ее вина, и только она сама могла искупить ее. Здесь же, в тишине церкви, перед статуей Богоматери, она чувствовала спокойствие, опустошенность и забвение.
* * *
Джонни Борк скучал. Он последний раз затянулся сигаретой с травкой и швырнул окурок в канаву. Прыщавый подросток, стоявший рядом с ним, сказал:
— Пошли узнаем, не занята ли Тесси.
— Тесси всегда занята. А потом я слышал, что она наградила одного парня трепаком, так что я туда не сунусь. — Джонас достал очередную сигарету и прикурил. Глаза его нервно бегали, осматривая улицу. — Сегодня я предпочел бы девочку, которую еще никто не трогал.
— А как ты это сделаешь, Джонни?
— Есть много способов, Энди, — загадочно произнес Джонни, — есть способы.
Энди посмотрел на него с любопытством.
— Ты так говоришь, как будто знаешь их.
Джонни кивнул и сунул руку в карман.
— У меня есть кое-что, что поможет трахнуть любую девчонку.
— Правда, Джонни? — быстро спросил Энди. — А что это?
Джонни понизил голос.
— Шпанская мушка.
— Что-что?
— Шпанская мушка, болван. Я стащил немного, когда доктор попросил меня побыть в аптеке в его отсутствие.
Вот это да! — восхищенно произнес Энди. — И это подействует на любую девчонку?
Джонни кивнул.
— Конечно. Надо подсыпать порошка немного в питье, и она станет такая горячая, как бисквит из печки.
Из двери высунулся аптекарь.
— Джонни, побудь в аптеке, ладно? Мне надо на минутку подняться наверх.
— Хорошо, доктор.
Они посмотрели, как аптекарь скрылся за соседней дверью и зашли в помещение аптеки. Джонни встал за прилавок.
— Как насчет кока-колы, Джонни?
— Ишь ты, только не бесплатно, если уж я сейчас отвечаю за аптеку. — Джонни принялся лениво открывать и закрывать ящики под прилавком. — Эй, Энди, — позвал он. — Хочешь посмотреть, где доктор хранит презервативы?
— Конечно, — ответил Энди и тоже прошел за прилавок.
— Могу я выпить кока-колы, — прозвучал девичий голос со стороны автомата с кока-колой.
Вид у ребят был такой, словно их застали на месте преступления. Джонни быстро захлопнул ящик.
— Конечно, Дженни.
— А где доктор?
— Поднялся наверх на минутку.
— Она видела нас, — прошептал Энди, — и видела, что мы разглядывали.
Подойдя к автомату, Джонни взглянул на девушку. Возможно и видела. На лице Дженни была обычная приветливая улыбка. Он нажал рычаг автомата и стал наблюдать, как струя темной жидкости наполняет стакан.
— Как дела у чемпиона, Дженни?
Она пожала плечами.
— Мы собирались сегодня вечером пойти в кино, но он не вернулся из Беркли. Надеюсь, это не из-за занятий.
— Да что за него волноваться, — улыбнулся Джонни, — он ведь уже выиграл финальные соревнования.
Подошел Энди и прошептал дружку на ухо:
— А на нее это подействует?
Джонни понял его и внезапно осознал, что никогда по-настоящему не видел Дженни, так как не обращал внимания на девчонок из Школы Милосердия. Дженни поставила недопитый стакан и отошла от прилавка посмотреть журнал. Ему понравилось, как она выглядит в облегающем летнем платье. Джонни никогда не предполагал, что у нее такая большая грудь. Не даром Майк Халлоран ухлестывал за ней. Он резко сунул руку в карман, вытащил небольшой пакетик и высыпал порошок в ее стакан.
Дженни взяла со стенда журнал и вернулась к автомату. Джонни бросил взгляд на ее стакан. Остатки порошка еще плавали на поверхности. Он схватил стакан, добавил сиропа и пустил струю газированной воды. Подвинув стакан к Дженни, он посмотрел на часы.
— Тебе, наверное, пора домой, да?
— Сегодня суббота, — ответила Дженни. — В помещении было так жарко, что я решила прогуляться по воздуху. — Она бросила на прилавок монету в пять центов и взяла из вазы соломинку.
Джонни напряженно наблюдал за тем, как она пьет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175