Команда его была мгновенно выполнена. Бандит опустился перед Канехой на колени и приставил нож к ее горлу. Затем обернулся к Сэму.
— Золото! — потребовал он.
Сэм покачал головой, он больше не мог говорить.
— Эй, — с нетерпением произнес младший бандит. — Ей-богу, я бы развлекся с ней.
— А это мысль, — согласился главарь. Он взглянул на Сэма. — Я думаю, что этот не будет возражать, если мы слегка развлечемся с его краснокожей перед тем, как снимем с нее скальп. Индейцы любят такие представления.
Он поднялся, положил нож на стол и расстегнул ремень.
Канеха ударила его ногой. Он слегка покачнулся и сказал:
— Держите ее за ноги. Я буду первым.
* * *
Было около семи вечера, когда Макс подъехал к дому на гнедой лошади, которую ему одолжил Ольсен. В хижине было тихо, труба не дымилась. Это показалось ему странным, ведь мать всегда стряпала к его приезду. Он спрыгнул с лошади и в нерешительности остановился, разглядывая хижину. Дверь была распахнута и раскачивалась на ветру. Макс побежал, охваченный необъяснимым страхом.
Он ворвался в хижину и замер, с ужасом разглядывая увиденную картину. Отец был привязан к столбу, безжизненные глаза и рот раскрыты. Затылок размозжен выстрелом в рот из револьвера сорок пятого калибра.
Глаза Макса медленно опустились к полу. В луже крови лежала бесформенная масса, и лишь по ее очертаниям можно было догадаться, что это его мать.
Оцепенение прошло, и он закричал, но подступившая к горлу тошнота оборвала крик. Его рвало и рвало, буквально выворачивая наизнанку.
Обессиленный, он прислонился к косяку. Постояв так некоторое время, повернулся и, пошатываясь, как слепой, вышел из хижины. Во дворе он упал на землю и зарыдал. Когда слезы иссякли, он поднялся и медленно побрел к бочке для умывания.
Окуная голову прямо в бочку, он смыл с лица и одежды следы рвоты. Затем, совершенно мокрый, выпрямился и огляделся.
Лошади отца не было, шесть мулов беззаботно бродили по загону, повозка стояла под навесом позади хижины. Четыре овцы и цыплята, которыми так гордилась мать, гуляли за загородкой.
Он вытер лицо руками и рассеянно подумал, что нужно что-то сделать. Но заставить себя похоронить то, что он увидел в хижине, было выше его сил. Это не могло быть его матерью и отцом, его родители не могли выглядеть так. Оставалось только одно.
Макс подошел к куче щепок для растопки очага, набрал полную охапку, вошел в дом и высыпал щепки на пол. Через полчаса толстый слой щепок покрывал пол в хижине, словно одеяло. Он постоял в задумчивости и снова вышел во двор.
Вытащив из-под стены навеса упряжь, он запряг мулов в повозку, поставил туда клетку с цыплятами, загрузил овец и привязал их к кольцам на полу повозки.
Ведя в поводу мулов, Макс обогнул хижину, привязал позади повозки гнедую лошадь, отвел повозку примерно на двести ярдов от хижины, привязал мулов к небольшому кустарнику, а сам вернулся к хижине.
По пути он прихватил черпак с дегтем. Стараясь не смотреть на тела родителей, он немедленно вылил содержимое черпака на щепки, отступил к двери и выплеснул остатки дегтя.
Постояв в нерешительности минуту, словно вспоминая что-то, Макс снова вошел в хижину, подошел к полке, на которой отец хранил ружье и револьвер. Их там не было. Он просунул руку дальше и нащупал что-то мягкое.
Это были новые штаны и рубашка из оленьей кожи, которые мать сшила для него. На глаза опять навернулись слезы. Взяв сверток, Макс вышел за дверь. Затем поднес спичку к просмоленному факелу и держал ее, пока факел не вспыхнул. Убедившись, что факел разгорелся достаточно хорошо, он бросил его в хижину и отошел от двери.
С неожиданным удивлением он посмотрел на небо. Солнце уже село, и на землю внезапно упала темнота. Звезды зловеще уставились на него. Тяжелые клубы дыма повалили из дверей хижины. Затем раздался громкий треск, и пламя, охватившее высохшее дерево, метнулось к двери. Макс подошел к повозке. Только через три мили на вершине небольшого холма он обернулся.
На том месте, где стоял его дом, высоко в небо поднимался огромный столб пламени.
5
Он остановил повозку во дворе позади конюшни Ольсена. Соскочив с козел, подошел к дому, поднялся по задней лестнице и постучал в дверь.
— Мистер Ольсен, — позвал он.
Тень заслонила освещенное окно, дверь отворилась, и на пороге появился Ольсен.
— Макс, — воскликнул он. — Почему ты вернулся?
Макс посмотрел на него.
— Они убили маму и папу.
— Убили? — удивленно воскликнул Ольсен. — Кто убил?
Привлеченная звуками голосов, позади него появилась миссис Ольсен.
— Трое мужчин, — сказал Макс. — Они спросили меня, и я указал им дорогу к дому. А они убили их. — Он помолчал немного и добавил совсем тихим голосом. — Они украли папину лошадь, ружье и револьвер.
Хотя внешне Макс был спокоен, миссис Ольсен чувствовала, что он потрясен. Она рванулась к Максу:
— Пройди в дом и выпей чего-нибудь горячего.
Он посмотрел ей в глаза.
— У меня нет времени, мадам. Я должен догнать их. — Он повернулся к Ольсену. — У меня во дворе мулы, повозка, четыре овцы и шестнадцать цыплят. Не могли бы вы дать мне за них сто долларов и пони?
Ольсен кивнул.
— Ну конечно, мой мальчик. Только мулы и повозка стоят в три раза больше. Я лучше дам тебе пегую. Это хорошая лошадь, сейчас оседлаю ее.
Макс покачал головой.
— Нет, спасибо, мистер Ольсен. Мне нужен пони, на котором я смогу скакать по прерии без седла. Так я смогу двигаться быстрее.
— Хорошо, пусть будет как ты хочешь.
— Могу я сейчас получить деньги?
— Конечно.
Ольсен повернулся, чтобы пройти в комнату, но голос жены остановил его:
— Нет, нет, — она решительно провела Макса в дом. — Сначала ему надо поесть, потом поспать. Он вполне может поехать завтра утром.
— Но они будут уже далеко, — запротестовал Макс.
— Не будут, — ответила миссис Ольсен. — Они тоже остановятся на ночлег, и будут завтра утром не дальше, чем сейчас.
Она закрыла дверь, подвела Макса к столу, усадила на стул и поставила перед ним тарелку супа. Он начал машинально есть.
— Я пойду распрягу мулов, — сказал Ольсен.
Когда он вернулся в дом, Макс спал за столом, уронив голову на руки.
Миссис Ольсен отвела мужа в сторону и прошептала:
— Не позволяй ему одному ехать за этими людьми.
— Я поеду, мадам, — прозвучал за ее спиной голос Макса.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Нет. Это взрослые мужчины, и ты не справишься с ними, ведь ты еще мальчик.
Встретившись с ним взглядом, она впервые увидела в глубине его темно-голубых глаз чувство собственного достоинства.
— Мне почти шестнадцать, мадам. Индейцы племени моей матери в шестнадцать лет уже не мальчики. Это мужчины.
На второй день пути Макс, обнаружив подозрительные приметы, пустил пони шагом и стал тщательно изучать обочину дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175