Внезапно я понял, о чем хотел поговорить со мной Эймос перед полетом. Он видел, как я был взбешен в тот вечер и обернул мою собственную ненависть против меня. И Моника ничего не смогла поделать.
Какое сочетание — Эймос и я. Но для него, по крайней мере, история не была загадочной. И он, хотя никто его не упрекал, все-таки хотел предпринять попытку все уладить. А я, я даже не дал себе труда повернуть голову, чтобы рассмотреть правду. Мне доставляло удовольствие быть одному, обвиняя весь мир в собственной глупости. Я не ладил с отцом, потому что думал, что он не любит меня. Какая страшная ирония!
Теперь я мог понять правду. Это не в его любви я всегда сомневался, а в своей. В глубине души я всегда понимал, что никогда не смогу любить его так же, как он меня. Я посмотрел на Неваду, который по-прежнему стоял, прислонившись к стене, но уже не улыбался.
— Ты тоже знал?
— Конечно, — кивнул он. — Все знали, кроме тебя.
Я закрыл глаза. Теперь все встало на свои места. Тогда, в больнице, посмотрев на себя в зеркало, я увидел лицо отца. Это же сходство я увидел в Джо-Энн, когда мне почудилось в ней что-то знакомое. Лицо ее отца. Мое собственное лицо.
— Что мне делать, Невада? — застонал я.
— А что, собственно, тебя беспокоит, сынок?
— Я хочу, чтобы они вернулись.
— Ты действительно этого хочешь?
Я кивнул.
— Тогда верни их, — сказал он и посмотрел на часы. — До отхода поезда еще пятнадцать минут.
— Но как? Мы ведь не успеем.
— Вот телефон, — Невада кивнул на стол.
Я схватил телефонную трубку, позвонил в кабинет начальника станции в Рино и попросил пригласить к телефону Монику. В ожидании, пока ее позовут, я смотрел на Неваду. Я вдруг испугался. А когда в детстве я пугался, то всегда искал защиты у Невады.
— А что, если она не захочет вернуться?
— Она вернется, — уверенно произнес он и улыбнулся. — Она все еще любит тебя. Об этом тоже знают все, кроме тебя.
Когда Моника взяла трубку, я услышал в ее голосе тревогу:
— Джонас, что случилось? У тебя все в порядке?
Некоторое время я не мог говорить, потом наконец произнес:
— Моника, не уезжай.
— Но я должна ехать, Джонас. В конце недели меня ждут на работе.
— Брось все, ты нужна мне. — В трубке повисла тишина, и я уже подумал, что Моника положила трубку. — Ты слышишь?! — переспросил я.
В трубке послышалось ее дыхание.
— Слышу, Джонас.
— Я был неправ все эти годы, я не знал о Джо-Энн, поверь мне. — Снова молчание. — Прошу тебя, Моника!
Она заплакала, а потом я услышал ее шепот:
— О, Джонас, я никогда не переставала любить тебя...
Я бросил взгляд на Неваду, он улыбнулся и вышел, закрыв за собой дверь.
И вдруг голос Моники наполнился теплом и нежностью!
— Когда Джо-Энн была ребенком, ей так хотелось младшего братика...
— Тогда давай быстрей домой, я постараюсь! — крикнул я.
Моника рассмеялась, и в трубке раздался щелчок. Я продолжал стоять и держать в руках смолкшую трубку, ощущая близость Моники. Подняв голову, я посмотрел на фотографию отца на столе.
— Ну что, старик, — сказал я, впервые в жизни спрашивая его одобрения, — теперь я все правильно сделал?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175